«Размером кокосовый орех с голову человека. Содержимое зеленого ореха напоминает мозг, — писал в начале XIV века Ибн Баттута, арабский путешественник, по случаю пребывания на Мальдивских островах. — На поверхности ореха имеются длинные волосы, как на голове. Плод этот укрепляет тело, лик от него полнеет и наливается краснотою. А что касается его воздействия на любовные утехи, то творит он истинные чудеса…

…Плодоносность кокосовых пальм удивительна: одно дерево дает в течение года двенадцать гроздьев орехов, то есть — каждый месяц вырастает одна гроздь. Кокосовая пальма дает молоко, масло и пальмовый сахар. На сахаре готовят сладкое тесто, которое едят с сушеными кокосовыми орехами. Орехи и рыба (здесь это основные продукты питания) помогают жителям черпать необыкновенную, ни с чем не сравнимую силу в любовных утехах. Островитяне весьма преуспевают в сердечных делах. Несмотря на то что у меня в этой стране было четыре законных жены, не считая наложниц, я каждый день имел сношения со всеми, а ночь проводил с той, чья была очередь. Так прожил я полтора года».

Мне, однако, не удалось испытать на себе чудодейственного влияния кокосовых орехов. Я так и не понял, стал ли мой лик краснее после употребления кокосов, так как лицо покрывал загар. Тем не менее я присоединяюсь к мнению, что кокосовая пальма, которую называют «принцессой океанов», действительно, принадлежит к числу наиболее полезных в мире растений. Но нам ничего не известно о ее происхождении. Из пальмы получают масло, древесину, волокно, вино, молоко. Она растет повсюду, даже в Старом Свете. Твердая скорлупа кокоса, покрытая волокнами, надежно защищает сердцевину. Поэтому кокосовые орехи, преодолев тысячи километров с морскими течениями, сохраняют способность к проращиванию. Существует мнение, что именно Океания — родина пальмы, которая вот уже не менее пяти тысяч лет верой и правдой служит человеку.

Практическое применение находят как копра, содер-жащая огромное количество растительного масла (60 %), так и повсеместно известное молоко. Из пальмы получают также сок, из которого вырабатывают пальмовый сахар, вино и арак. Молодые листья («пальмовая капуста») употребляются в пищу. В некоторых странах жуют пальмовые корни — им приписываются наркотические свойства. Стволы пальм во многих регионах мира являются основным строительным материалом. Из листьев этого чудесного дерева плетут корзиночки или покрывают ими крыши хижин. Из волокон делают прекрасные циновки, половики, шляпы, а из твердой скорлупы местные умельцы с большей или меньшей выдумкой выделывают замечательную посуду и разукрашенные чайные и кофейные сервизы. «Людям известны девяносто девять способов использования кокосовой пальмы, но наверняка будет открыт и сотый», — гласит ланкийская поговорка.

Перед самым отплытием мне удалось увидеть большого намба. Одет он был именно так, как описывал Мачи: пурпурно-фиолетовый пучок перьев, прикрывавших его мужские достоинства, бело-красный пояс с европейской пряжкой и белые перья в густой шевелюре. Угрюмого вида намба, после того как я сделал несколько снимков, протянул огромную руку за деньгами. Я поспешил с вознаграждением. Когда мы уже вышли в море, Фрэнсис продолжил наш разговор:

— Большие намба стали общаться с белыми лишь dо время войны на Тихом океане, сейчас же туристские бюро в Виле направляют к ним группы самых богатых туристов. От Норсупа до Амока — главной деревни намба — можно добраться пешком за четыре-пять часов. Намба, никогда в прошлом не вступавшие в открытую борьбу с белыми, прониклись невероятной любовью к туристам. Они берут у них доллары, торгуют уродливыми фигурками и требуют плату за то, что туристы их фотографируют. Этот намба, который просил у вас деньги, судя по его наряду, тоже явился сюда на заработки. Такую одежду они обычно носят только дома, а когда отправляются на плантацию или в миссию, надевают рубашку и шорты. Хотя намба рекламируют здесь как людей добросердечных, ничего не Знающих о «большом мире», однако их культура, традиции уже умирают. Эти люди одержимы новыми желаниями, идеями, жаждой предметов, которые они видят на побережье, в миссиях и на плантациях. Думаю, что их природная индивидуальность (не та, которая выставляется для туристов) исчезнет в самом ближайшем будущем намного быстрее, чем у малых намба, которые оказались более устойчивыми к «раку» цивилизации.

— Неужели большие намба были людоедами?

— Да, действительно, это было так, и притом совсем недавно. Об этом еще писал профессор Харрисон, который провел среди них год.

«Росинант» направлялся в Ламап, местность, лежащую поблизости от южной оконечности Малекулы. Погода стояла чудесная. Изумрудные холмы острова удивительно контрастировали с белыми облаками и голубой водой…

Я очень удивился, когда понял, что тропические Пейзажи, летучие рыбы, кружевная морская пена, обозначающая невидимые рифы, стали для меня будничными и острота впечатлений от каждый раз повторяющихся, хотя и новых видов значительно ослабла. Я примостился на раскаленной солнцем крыше корабельной надстройки и смотрел на кудрявых, смуглых членов экипажа «Росинанта». Мне казалось, что я давным-давно здесь живу и хорошо знаю этих людей, так же как и прыгунов с Бунлапа, и намба. Я, родившийся в стране плакучих ив, думал, что пальма навсегда останется для меня чем-то экзотическим, но довольно скоро я уже так не считал.

Было жарко. Время текло медленно. Возле меня на солнце сушились головка небольшой акулы, шип от хвоста ската, две чудесные раковины и пять морских звезд. Все это богатство добыл для меня и препарировал Джонсон. Он быстро сообразил, что я собираю то, что жители архипелага считают мусором, отбросами.

С момента, когда я впервые в Виле поднялся на борт «Росинанта», прошло не более десяти дней. Тем не Менее мне стало казаться, что я провел на судне долгие месяцы. Новые места, новые люди — все перестало удивлять. Да и деревушки, расположенные вдоль берегов, также мало чем отличались друг от друга. Обычно, стоило лишь причалить к берегу, как навстречу бежали люди, и я всегда за руку здоровался со взрослыми жителями и даже с бойкими подростками. Угощение обычно начиналось с кавы, нередко мне предлагали еще и лаплап. На корабле всегда знали, что к мясу обязательно подадут ямс, барракуду будут жарить на решетке, а таитянский салат из сырой рыбы польют соком лимона и кокосовым молоком. Манго, бананы всегда были в нашем распоряжении. Иногда повар баловал нас: готовил какой-нибудь десерт или необыкновенно вкусный салат.

Горячий песок пляжей, плоды хлебного дерева, крабы — вое стало привычным, повторяющимся. В таком состоянии духа я решил, что смог бы написать мюзикл: «Новые Гебриды, или необыкновенные странствия по островам Южных морей». Первый акт у меня уже был готов. На берегу — раскидистые пальмы и в отдалении покрытые зеленью горы. Эта картина так и стояла у меня перед глазами. Следовало лишь над одной из вершин закурить султан дыма, чтобы подчеркнуть, что на островах существуют действующие вулканы. Однако мюзикл немыслим без музыки, а сочинить более двух тактов оказалось выше моих возможностей. Поэтому я скромно решил ограничиться набросками либретто, героев, а также различных эффектов…

— Ян, Ян, — донесся до меня чей-то голос.

— Я здесь.

— Иди сюда. Передают местные известия, тебе будет интересно послушать.

Я бросил «создавать» мюзикл и помчался в радиорубку. Радио Вилы сообщало: