- Не представляю. Фике был безобидным старым чудаком. Единственной его страстью были голуби. Особенно почтовые. – Граф улыбнулся. – Я помню, когда он был помоложе, то обожал заключать пари, какая птица долетит первой. И почти никогда не ошибался.

- Почтовые, говорите? – Леонел нахмурился, нагибаясь и внимательно вглядываясь в лежащего на полу покойника. – Нет, не может быть. Я скоро во всех начну видеть…

- Что видеть? – Ноэль тоже нагнулся, пытаясь разглядеть, что увидел Леонел.

Тот опустился на колени, шаря руками вокруг. Граф опустился рядом, тоже смотря по сторонам.

- Что вы ищете?

- Скажу, когда найду, - сквозь зубы пробормотал Лео, заползая в самый угол. – Тут чище, чем на столе в моих апартаментах. Надо будет ткнуть моего Жильбера носом в этот угол… Вот оно!

И он, пятясь задом, выполз из-за клеток, опираясь на одну руку. Поднял сжатый кулак.

- Ноэль, я нашёл! Но лучше бы я не находил этого!

Он разжал руку. На ладони лежал маленький цилиндрик с привязанной к нему тонкой прочной ниткой.

- Вы ведь знаете, что это такое, граф?

- Письмо для голубиной почты, – глядя ему в ладонь, медленно выговорил Ноэль. Губы его сурово сжались.

- Если это не вы, и не я, то кто же? – Леонел посмотрел ему в глаза. – В нашей крепости завелись шпионы, ваше сиятельство.

Отец Бители глубоко вздохнул, снимая облачение. Сегодня предстояло ещё много дел.

Постоял немного в раздумье, теребя пальцами короткую бороду и перебирая в памяти самое неотложное из намеченного на остаток дня. Сегодняшний вечер он, надеясь, что ничего непредвиденного не случится, собирался провести за партией в шахматы. Хотя бы с самим собой. Но утро разрушило эти приятные планы. Теперь он с печалью заядлого игрока, оторванного от любимого занятия, лишь посмотрел в сторону маленького столика, придвинутого к стене.

В дверь, никогда не запертую, осторожно постучали. Потом она приотворилась, и в комнату просунулась взъерошенная голова.

- Заходи, сын мой, - ласково сказал отец Бители. Он знал практически всех обитателей крепости, и теперь пытался припомнить имя молодого солдата. «Ах, да, Жозеф!»

- Войди, Жозеф, не бойся. Тебя послали за мной? Что-то случилось?

Солдат помялся, переступая с ноги на ногу и уставившись в пол. Наконец, решившись, поднял глаза на священника и сказал:

- Тут такое дело, святой отец. Ну, как бы, мне поговорить надо. Вот. С вами.

Леонел осторожно развернул маленький листок. Разложил на гладко отполированной до зеркального блеска поверхности стола. Прижал пальцами края и принялся внимательно разглядывать. Ноэль заглядывал сбоку, и, морща лоб, разбирал маленькие буковки.

- Однако. – Леонел шмыгнул носом, рассеянно запуская в волосы всю пятерню и принимаясь ожесточённо почёсываться. – Этот молодец неплохо осведомлён.

- А что значит – насчёт этого человека? – Ноэль нахмурил брови, вычитывая последние слова. – Какого человека?

Леонел склонился над столом, разглаживая пальцем тонкий листок. Наконец сказал:

- Должно быть, это ответ на вопрос. Он пишет – «насчёт этого человека – да».

Откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Просвистел несколько тактов военного марша. И, раздвинув губы в ехидной усмешке, поглядел на собеседника:

- Вы давно не писали любовных писем, дорогой друг?

Ноэль хмыкнул:

- Приходилось, и не раз. Ещё не забыл, как это делается.

- Сейчас мы напишем письмецо. – Леонел зашарил по столу. – И наш ответ будет – нет.

Он улыбнулся ещё шире, показывая белые зубы и щуря заблестевшие глаза.

- Пусть наш неизвестный друг призадумается.

- И ты решил, сын мой, что этот человек сказал тебе неправду?

- Да как же мне ещё думать, святой отец? Когда он сказал, что вышел из залы, той, где господа обычно сидят, разговоры разговаривают, я и не подумал ничего такого.

Молодой солдат, сидя на краешке предложенного ему стула, почесал веснушчатый нос. Поглядел на священника честными круглыми глазами.

- Только потом я с дружком своим словечком перекинулся, ну там, как дела, и всё такое, он и давай ныть, как ему скучно было на площадке у залы той мотаться туда-сюда. За весь день никто даже не появился. И то, чего там кому-то появляться? Их сиятельства в отъезде, это все знают. – Он развёл руками, тоже покрытыми веснушками.

- А как все узнали, что старика прибили наверху, и стали доискиваться, кто там ошивался, я сразу не сообразил, что к чему. А как ушёл с поста, да прилёг, тут мне в голову и стукнуло! Он ведь оттуда шёл, зала-то совсем рядом!

- Ты думаешь, сын мой, что тот, кого ты там встретил, причастен к смерти бедного Фике? – мягко спросил отец Бители, внимательно глядя ему в глаза.

- Не знаю я, – хмуро ответил тот. – Откуда мне знать, как там дело было? Мне уж говорили… Не лезь, говорят, Жозеф, куда не просят, а то худо тебе будет. У господ свои дела, вот и помалкивай.

- Кто это тебе говорил такое, сын мой? – строго спросил отец Бители.

Жозеф покривился, передёрнул плечами.

- Да какая разница, кто говорил-то? Вы только не говорите никому, что это я вам сказал. Я ведь потому к вам пришёл, святой отец, что вы в этом лучше меня понимаете. И с господами вы дружбу водите, и нас не обидите, это всем известно. Вот вы уж и подумайте, как тут быть. А мне в это и лезть не стоит.

Когда Жозеф ушёл, священник некоторое время сидел в раздумье, теребя бороду, и глядя перед собой невидящим взглядом. Потом поднял голову, и в глазах его появилось выражение тщательно сдерживаемой досады и решимости сделать неприятное, давно откладываемое дело.

Глубоко вздохнув, он тяжело поднялся со стула. Посмотрел на разложенное священническое облачение. Провёл руками по старенькому тёмному одеянию, в котором ходил обычно. Подошёл к потёртому комоду у стены, отодвинул один из ящиков. Вытащил глухо брякнувшую увесистую связку потемневших ключей. Перебрал висящие на толстом, тяжёлом, покрытом многочисленными царапинами кольце ключи разнообразных размеров. Выбрал нужный, аккуратно снял с общей связки. Повертел в руках, задумчиво глядя на затейливую бородку ключа и маленькое овальное кольцо. Сжал в широкой, крепкой не по возрасту тёмной ладони, толкнул лёгкую, никогда не запирающуюся дверь, и вышел в коридор.

Глава 26

- Я хочу, чтобы ты поехала со мной. – Клиент бросил на столик перед ведьмой увесистый кошелёк и посмотрел ей в лицо.

Кошелёк едва слышно, увесисто брякнул, монеты в упаковке тонкой кожи лежали плотно, прижав друг к другу выпуклые чеканные бока.

Она перевела взгляд на мешочек. По лицу прошла и пропала тень отвращения.

- Я не хочу.

- Мне так нужно. Я не смогу больше ездить к тебе. Это слишком опасно.

- Ведьмы не покидают своих домов. – Она посмотрела на него со снисходительной улыбкой. В её голубых глазах он видел лишь доброжелательное терпение.

- Скажи, сколько ты хочешь за это. – Клиент присел на шаткий стул, кляня про себя ветхую мебель. Ничего, сказал он себе, скоро это изменится. Она будет принимать его в роскошных апартаментах, сидя в глубоком, упругом, прекрасном кресле, фасон которого он сам ей выберет и закажет у лучших мастеров. Видение будущего на миг предстало перед ним, и он с улыбкой подумал, что будет единственным её клиентом. А остальные лишь будут умолять его допустить прикоснуться тех тайн, к которым допущена эта потомственная ведьма.

Из сладких грёз его вырвал трезвый холодный голос:

- Мне не нужны деньги.

- Первый раз вижу человека, которому не нужны деньги, - усмешкой прикрывая досаду, ответил он.

- Ты знаешь, что мы не работаем просто за деньги. – Ведьма откинула голову, лицо её всё больше замыкалось. Ему показалось, что сейчас она укажет ему на дверь.

- Прошу тебя, не отказывай мне. – Теперь он умолял. – Скажи, что ты хочешь. Скажи, я всё для тебя сделаю.