Когда Роберт Маккримон и Джил Шерборн ушли вместе, Сэм пошел в салун, и мужчины с уважением уступали ему дорогу. Внутри было шумно и толкливо, но невозможно было не заметить человека с ростом и сложением, как у Сэма Чишолма. Протянув руку через головы ожидающих своей очереди завсегдатаев, он взял бутылку и два стакана из рук перепуганного буфетчика.

В углу комнаты двое мужчин сидели в молчании за небольшим столиком, угрюмо уставившись на пустые стаканы. Бросив им монету, Сэм Чишолм прогремел:

— Идите, добудьте себе выпивку и поищите место, где сесть. — Один из них поймал монету, и он и его приятель нетвердой походкой двинулись в направлении стойки бара.

Великан наполнил два стакана из бутылки и пододвинул один Маккримону.

— Это то, что мужчины пьют в Нью-Йорке. Человек, владеющий хорошим рецептом виски горцев, может здесь разбогатеть… Между прочим, что привело вас в Америку?

Мужчины проговорили несколько часов, и за это время уважение Маккримона к великану выросло. Сэм Чишолм проводил большую часть года в небольших поселениях, которые и составляли Америку западной границы, или за ними, он торговал с индейцами бизоньими шкурами и мехами. Граница, заселяемая переселенцами, объяснял Сэм, постоянно движется вперед все дальше и дальше на запад. Земли, рассказывал он Хью, которые будут заселены поселенцами в ближайшие несколько лет, расширяют границы Америки.

— Перед тобой целый континент, — говорил он с энтузиазмом, — пустой земли, жаждущей людей. Правительство купило кусок земли у французов, который, черт побери, по размерам такой же, как вся Европа, но единственные люди там — горсточка бродячих индейцев. Говорю тебе, там прекрасные возможности для честолюбивого человека.

— Если эти земли так хороши, почему же никто не покидает Нью-Йорка, чтобы отправиться туда?

— Я удивляюсь тебе, Маккримон! А почему арендаторы Высокогорья сидят сиднем у себя дома, как будто за их четырьмя стенами нет другого мира, и ведь знают, что их вот-вот выселят. Я скажу тебе почему… потому, что люди боятся неизвестности. Им может не нравиться то, что они имеют, но это знакомое. Привычное. Безопасное. Попробуй, скажи им, что судьба им улыбнется, но не здесь…

Сэм Чишолм широким жестом своей огромной руки показал — где.

— Они найдут сто причин, чтобы остаться там, где они сейчас. Только когда появится очень много народу, стремящегося к земле, тогда заполнятся пространства между реками Миссисипи и Миссури.

— Миссисипи? — Хью Маккримон улыбнулся. — В этом названии перезвон колокольчиков. «Миссисипи» и «Миссури». Мне нравятся звучания этих слов.

— Нет, Миссури и Миссисипи не могут нравиться. Ты либо возненавидишь их, либо влюбишься с первого взгляда.

Сэм Чишолм долго смотрел поверх голов пьяниц, сидящих по соседству. Неожиданно он поднялся на ноги и посмотрел на Хью Маккримона с высоты своего роста.

— Ты пришелся мне по сердцу, Хью Маккримон. Думаю, на тебя можно положиться. Если названия Миссисипи и Миссури будут также услаждать твой слух и завтра, на трезвую голову, мы поговорим, какое нас может ждать будущее. А вот и Джил пришел, он проводит тебя домой. Мне нужно поздороваться с девушкой, которую я не видел с начала зимы, потому что не заглядывал в салун.

Все трое Маккримонов, Морна Росс, Сэм Чишолм и Джил Шерборн отправились из Нью-Йорка в июле тысяча восемьсот восемнадцатого года. Они взяли с собой два фургона, нагруженных инструментом и другими полезными вещами, с помощью которых собирались начать новую жизнь на земле за рекой Миссисипи.

Для того, чтобы добраться до первого пункта назначения, Форта Питт на реке Огайо, им нужно было покрыть более трехсот миль постоянно меняющейся местности. Первые сто миль долгого перехода из Нью-Йорка в Филадельфию дали им почувствовать, что их ожидает дальше. Первые иммигранты поселились там много лет назад. Это была плодородная возделанная земля, и вся местность изобиловала процветающими фермами и поселками. Там также было несколько упрочившихся городов с церквями и школами.

Хью Маккримон купил внушительное количество домашнего скота, чтобы взять его в новые земли. Молодого бычка и четырех коров — одна с маленьким теленком, — восемь овец и барана; кур и помет поросят. Помещенные в коробке, привязанной к задней части одного из фургонов, поросята визжали без перерыва, что, как проворчал Сэм Чишолм, будет привлекать «этих проклятых индейцев на десять миль вокруг».

Сэм Чишолм и Джил Шерборн ехали верхом. Сэм сказал Хью, что он столько времени провел верхом на лошади со времени своего приезда в Америку, что чувствует себя голым, если не сидит в седле. Но все равно, он посоветовал Хью подождать с покупкой верховых лошадей для себя и всех остальных членов семьи, пока они не достигнут Сент-Луиса. Сент-Луис был речным портом, где большинство «первопроходцев» покупали лодку, которая возвращала их в цивилизованный мир. Перевозить лошадь через реку для них не имело смысла. Они считали, что проще продать своих первых лошадей за хорошую цену. Этих денег, плюс выручка от продажи мехов и другой добычи будет достаточно, чтобы купить новую лошадь для возвращения на Запад и начать там новую жизнь, — и большинству из них это удавалось.

За Филадельфией местность начала меняться. Вначале — почти незаметно, но вскоре — все более очевидно. Было все меньше видно ферм, а те, которые встречались, казалось, затерялись среди деревьев, как будто их хозяева надеялись, что они, возможно, не привлекут ничьего внимания, останутся неприметными.

Теперь путешественники вступили на землю, поросшую густыми лесами. Иногда им казалось, что целыми днями они не видели ничего, кроме деревьев, и когда встречалось небольшое поселение — это было настоящим сюрпризом.

Хью Маккримон заметил и еще кое-что. Каждый мужчина, который им встречался, был с ружьем. На немногочисленных полях, на месте раскорчевки леса, там, где человеку нужны были обе руки, чтобы выращивать урожай, всегда где-то поблизости было прислонено ружье или длинноствольный мушкет к дереву в нескольких шагах от поля.

Когда Хью сказал об этом Сэму, старожил хмуро кивнул.

— В этих местах только глупец выходит из дома без ружья. Индейцы пробираются на Запад, но страна — просторная и большей частью незаселенная. Известно, что они осуществляют набеги и на Восток тоже. Коварный народ, ты еще убедишься в этом.

— У нас есть вероятность встретиться с индейцами?

— В этом можете не сомневаться. — Сэм улыбнулся Морне Росс, в широко раскрытых глазах которой прочел вопрос. — Но ни о чем не волнуйтесь, пока я с вами.

По дороге Хью Маккримон поведал Сэму рассказ о трагической гибели семьи Россов. И Сэм Чишолм, обычно далекий от сентиментальности, стал оказывать Морне повышенное внимание. Живая и сообразительная девушка вызвала у него сочувствие и симпатию.

— Вы не должны думать, что все индейцы хотят снять с вас скальп, — добавил Сэм, — хотя, пока вы не узнаете их достаточно хорошо, лучше, если вы будете обращаться с ними так, как будто они именно это намереваются сделать.

Морна дернула плечиком.

— Не думаю, что мне хотелось бы встретиться с индейцами.

— Каждый поселенец говорит то же самое, а некоторые даже усердно молятся, чтобы этого не произошло, но если вы направляетесь на Запад, рано или поздно вы обречены на встречу с индейцами. Они не все такие уж плохие. Ну, подумайте сами… Вас и ваш народ выгнали с Высокогорья, потому что землевладельцы захотели получить вашу землю — вы сами знаете, как все это происходило, лучше меня. Индейцы точно в таком же положении, к тому же их, в отличие от вас, ничего не сдерживает, у них нет веками сложившихся клановых отношений с нами. Они борются за то, что принадлежит им. Если вы посмотрите на них с этой точки зрения, то станете их почти жалеть.

Два дня спустя отряд, держащий путь на Запад, встретил путешественника, двигающегося в противоположном направлении. Сидя верхом на жилистом маленьком пони, незнакомец вел за собой тяжело нагруженных мулов и при виде Сэма и Джила издал такой громкий приветственный вопль, что с близлежащих деревьев взлетела стая ворон.