Справочник-путеводитель продолжает серию, начатую книгой «111 опер», и посвящен наиболее значительным произведениям в жанре симфонии. В то же время он несколько отличается от предшествующей книги: авторы предлагают более подробные биографии композиторов-симфонистов, освещающие не только факты, относящиеся к созданию симфоний, но и весь жизненный путь. Более подробно изложены также история создания и программа, если она существует. Далее следует анализ музыки, в котором, кроме образных характеристик, как правило, указывается и форма частей симфонии. Таким образом, справочник адресован не только широким кругам любителей музыки, но также может быть использован в качестве учебного пособия в музыкальных учебных заведениях. Это первый справочник такого рода, не имеющий аналогов не только в отечественной, но и в зарубежной литературе о музыке. Также впервые полностью указан состав оркестра в разбираемых симфониях.

Ввиду обширности материала авторы-составители ограничились творчеством композиторов лишь четырех стран, в которых жанр симфонии появился раньше, чем в других, и представлен наиболее репрезентативно, а именно Австрии, Германии, Франции и России. Что же касается Венгрии, уроженцем которой является Лист, и Чехии, представленной симфониями Дворжака, то в описываемый период эти страны входили в состав Австрийской империи, а творчество названных композиторов, безусловно, складывалось под влиянием австро-немецкой музыки, хотя в нем ярко проявились и национальные черты. Таким образом, за рамками справочника остались симфонии скандинавских, польских, английских и некоторых композиторов ряда других стран.

Поскольку, в отличие от оперы, в симфонической литературе ярко выраженные национальные школы отсутствуют, материал справочника расположен в хронологическом порядке. Для более точного понимания текста разделов «Музыка» читателями-немузыкантами в конце книги дан краткий словарь используемых терминов, исключительно в их применении к симфоническому жанру.

Среди многочисленных музыкальных жанров и форм одно из самых почетных мест принадлежит симфонии. Возникнув как развлекательный жанр, она с начала XIX века и до наших дней наиболее чутко и полно, как никакой другой вид музыкального искусства, отражает свое время. Симфонии Бетховена и Берлиоза, Шуберта и Брамса, Малера и Чайковского, Прокофьева и Шостаковича — это масштабные размышления об эпохе и личности, об истории человечества и путях мира.

Симфонический цикл, каким мы его знаем по многим классическим и современным образцам, сложился приблизительно двести пятьдесят лет тому назад. Однако за этот исторически недолгий срок жанр симфонии прошел гигантский путь. Длину и значение этого пути определило именно то, что симфония впитала в себя все проблемы своего времени, смогла отразить сложные, противоречивые, полные колоссальных потрясений эпохи, воплотить чувства, страдания, борения людей. Достаточно представить себе жизнь общества в середине XVIII века — и вспомнить симфонии Гайдна; великие потрясения конца XVIII — начала XIX веков — и отразившие их симфонии Бетховена; наступившую в обществе реакцию, разочарование — и романтические симфонии; наконец, все те ужасы, которые довелось пережить человечеству в XX веке, — и сопоставить симфонии Бетховена с симфониями Шостаковича, чтобы отчетливо увидеть этот огромный, подчас трагический путь. Сейчас уже мало кто помнит, каким было начало, каковы истоки этого самого сложного из чисто музыкальных, не связанных с другими искусствами, жанров.

Окинем беглым взглядом музыкальную Европу середины XVIII века.

В Италии, классической стране искусства, законодательнице моды всех европейских стран, безраздельно царит опера. Главенствует так называемая опера-сериа («серьезная»). В ней нет ярких индивидуальных образов, отсутствует подлинное драматическое действие. Опера-сериа — это чередование различных душевных состояний, воплощенных в условных персонажах. Ее важнейшая часть — ария, в которой эти состояния передаются. Существуют арии гнева и мести, арии-жалобы (ламенто), скорбные медленные арии и радостные бравурные. Арии эти были столь обобщенными, что их можно было переносить из одной оперы в другую безо всякого ущерба для спектакля. Собственно, композиторы так часто и делали, особенно когда приходилось писать по несколько опер в сезон.

Стихией оперы-сериа стала мелодия. Прославленное искусство итальянского бельканто именно здесь получило свое высшее выражение. В ариях композиторы достигли подлинных вершин воплощения того или иного состояния. Любовь и ненависть, радость и отчаяние, гнев и скорбь передавались музыкой столь ярко и убедительно, что не нужно было слышать текста, чтобы понимать, о чем поет певец. Этим, по существу, и была окончательно подготовлена почва для безтекстовой музыки, призванной воплощать человеческие чувства и страсти.

Из интермедий — вставных сцен, исполнявшихся между актами оперы-сериа и не связанных с ней содержанием, — возникла ее веселая сестра, комическая опера-буфф. Демократическая по содержанию (ее действующими лицами были не мифологические герои, цари и рыцари, а простые люди из народа), она сознательно противопоставила себя придворному искусству. Опера-буфф отличалась естественностью, живостью действия, непосредственностью музыкального языка, нередко впрямую связанного с фольклором. В ней были вокальные скороговорки, комические пародийные колоратуры, живые и легкие танцевальные мелодии. Финалы актов разворачивались как ансамбли, в которых действующие лица пели подчас все разом. Иногда такие финалы называли «клубком» или «путаницей», настолько стремительно катилось в них действие и запутанной оказывалась интрига.

Развивалась в Италии и инструментальная музыка, и прежде всего жанр, наиболее тесно связанный с оперой — увертюра. Будучи оркестровым вступлением к оперному спектаклю, она позаимствовала от оперы яркие, выразительные музыкальные темы, сходные с мелодиями арий.

Итальянская увертюра того времени состояла из трех разделов — быстрого (Allegro), медленного (Adagio или Andante) и снова быстрого, чаще Всего менуэта. Называли ее sinfonia — в переводе с греческого — созвучие. Со временем увертюры стали исполнять не только в театре перед открытием занавеса, но и отдельно, как самостоятельные оркестровые сочинения.

В конце XVII — начале XVIII веков в Италии появилась блестящая плеяда скрипачей-виртуозов, бывших одновременно одаренными композиторами. Вивальди, Йомелли, Локателли, Тартини, Корелли и другие, владевшие в совершенстве скрипкой — музыкальным инструментом, который по своей выразительности может быть сравним с человеческим голосом, — создали обширный скрипичный репертуар, в основном из пьес, получивших название сонат (от итальянского sonare — звучать). В них, как и в клавирных сонатах Доменико Скарлатти, Бенедетто Марчелло и других композиторов, сложились некоторые общие структурные черты, перешедшие затем в симфонию.

По-иному формировалась музыкальная жизнь Франции. Там издавна любили музыку, связанную со словом и действием. Высокое развитие получило балетное искусство; культивировался особый вид оперы — лирическая трагедия, родственная трагедиям Корнеля и Расина, имевшая отпечаток специфического быта королевского двора, его этикета, его празднеств.

К сюжетности, программе, словесному определению музыки тяготели композиторы Франции и при создании инструментальных пьес. «Развевающийся чепец», «Жнецы», «Тамбурин» — так назывались клавесинные пьесы, являвшиеся либо жанровыми зарисовками, либо музыкальными портретами — «Грациозная», «Нежная», «Трудолюбивая», «Кокетливая».

Более крупные произведения, состоявшие из нескольких частей, вели свое происхождение от танца. Строгая немецкая аллеманда, подвижная, словно скользящая французская куранта, величавая испанская сарабанда и стремительная жига — огненный танец английских моряков — давно были известны в Европе. Они и явились основой жанра инструментальной сюиты (от французского suite — последовательность). Часто в сюиту включались и другие танцы: менуэт, гавот, полонез. Перед аллемандой могла прозвучать вступительная прелюдия, в середине сюиты размеренное танцевальное движение подчас прерывалось свободной арией. Но костяк сюиты — четыре разнохарактерных танца разных народов — непременно присутствовал в неизменной последовательности, обрисовывая четыре разных настроения, ведя слушателя от спокойного движения начала к захватывающему стремительному финалу.