Спустя восемь дней (20 декабря), в Лане из-за паралича умер епископ Рорикон. Смерть Рорикона, как и смерть Одельрика, стала роковой утратой для династии Каролингов. Этот прелат – незаконный сын Карла Простоватого, для Лотаря всегда был мудрым и преданным советчиком, Между прочими заслугами, ему удалось воспрепятствовать восстановлению Гуго де Вермандуа на епископской кафедре Реймса и посредством переговоров обеспечить Лотарю владение значительной частью Фландрии.

В качестве преемника Рорикона Лотарь выбрал одного молодого лотарингского клирика Адальберона[134] (чаще его называли уменьшительно Асцелин), который в течение трех лет занимал пост королевского канцлера. Король назначил Асцелина епископом в Ланском соборе 16 января 977 г. Рукоположенный в сан священника в Реймсе 24 марта своим тезкой архиепископом Реймса, Адальберон был посвящен в епископы в Вербное воскресенье, 1 апреля. Затем он отправился освятить святой елей в Лан и в Пасху, 8 апреля, был возведен в сан. Лотарь даже не предполагал, какого опасного врага он допустил в само сердце своих владений – спустя четырнадцать лет этот человек вероломно уничтожит его династию. Возможно, что Асцелин с самого начала своего епископского правления стал предавать своего благодетеля. Дело в том, что поползли смутные слухи, обвиняющие королеву Эмму в прелюбодеянии с новым епископом. Чтобы снять с Асцелина этот позорный навет, архиепископ Адальберон созвал собор в Реймском диоцезе в Сен-Макре и в среде собратьев подвергнул рассмотрению поведение Асцелина.[135] Неизвестно, что происходило на соборе; без сомнения, хронист Рихер умолчал об этих событиях из осторожности. Очевидно, что Асцелина оправдали, так как в дальнейшем и он. и королева Эмма продолжали пользоваться доверием Лотаря. Более того, король изгнал своего брата Карла за то, что он единственный осмелился сказать про свою невестку громко вслух все то, что остальные думали про себя.[136] Эмма, естественно, защищалась и отрицала предосудительные отношения с епископом Лана, и, скорее всего, подобные слухи были порождены злостью Карла, ненавидящего свою невестку. Спустя четыре года Теодорих епископ Меца, укорял его, помимо прочих дел, за желание очернить жену родного брата. Карл в своем ответе Теодориху оправдался по всем вопросам, но этот обошел молчанием. Впрочем, по свидетельству того же Рихера, доказательств по этому обвинению не доставало «nullius manifesto intentionis teste».

За период 975–977 гг. многие из епископов либо скончались, либо были низложены. Тибо, епископ Амьена, был осужден папой Бенедиктом VII[137] в начале 975 г. на соборе в Риме. Он отказался предстать перед областным церковным собором в Реймсе в воскресенье 3 июля под председательством архиепископа и явиться на второй церковный собор в субботу 24 сентября. Тогда Адальберон вместе с диаконом Стефаном, папским легатом, низложил Тибо и предал его анафеме (после 19 июля 975 г.).

В Бургундии Анастасий, архиепископ Санса, умер в 977 г. ночью, в воскресенье 7 января; он был погребен в аббатстве Сен-Пьер-ле-Виф. Его преемником стал Сегуин,[138] посвященный в сан в воскресенье 10 июня 977 г., в Сен-Этьенн д'Оксерр. Он не смог войти в епископский город из-за своего дяди по матери, Ренар, графа Санса, который опасался, как бы его племянник не приобрел слишком много влияния в городе. Сегуин тогда отлучил от церкви всю епархию с 1 октября 977 г. вплоть до начала поста; только 17 февраля 978 г, в первое воскресенье поста, его смогли возвести в сан. В то время началась эпидемия, которая унесла множество жизней, Родной брат архиепископа, рыцарь по имени Изембард, умер 13 апреля. Готье в 977 г. был назначен епископом Отена. Ги, сын Готье, графа Вексена и Амьена[139] и Евы, дочери Ландрика, графа Дрё, к этому времени в епископстве Суассона заменил своего тезку Ги I, дядю графа Анжуйского, Жоффруа Серый Плащ.

Гадульф Нуайонский умер 24 июня 977 г. Его преемником Лотарь назначил своего родного племянника, Лиудульфа, сына своей сестры Герберги и Альберта, графа Вермандуа. Дом графов Вермандуа в то время был самым могущественным на севере и востоке Франкии и контролировал или прямо владел областями Вермандуа, Суассонэ, Нуайонэ, Омуа, Тарденуа Бовези и Ланнуа (частично), в Бургундии, Mo (город в регионе Труа), наконец, Турнези – епископств Турне тогда было объединено с Нуйонским. Вследствие этого клан Вермандуа оказывал сильное влиять на Каролингов.

В течение 977 г. влияние Лотаря, казалось, настолько упрочилось на Севере Франции, что он забрал у Тедона, епископа Камбре, владения, которые тот отнял когда-то у аббатства Сен-Аман-де-Мароль, возле Арраса, и вернул их обратно монахам; но пока он даровал иммунитет монастырю Сен-Квентен-ан-л'Иль, по просьбе аббата Арнульфа (Лан, 5 августа 977 г.), Оттон II, действуя мастерски, привлек на свою сторону коалицию, которая сформировалась в прошлом году, что отняло у Лотаря все надежды на главенство над епископством Камбре, Эно и Нижней Лотарингии. Вместо того чтобы, как все ждали, отомстить за поражение своих вассалов, Оттон принял отнюдь негероическое решение и заключил полюбовное соглашение с их победителями. Ренье и Ламберт вернули себе утраченные отцовские территории. Годфрид сохранил Монс, к которому император еще присовокупил Бульон и, возможно, как раз тогда, графство Верден, дабы не оставлять своего верного вассала без вознаграждения. Карл, брат Лотаря, только что был изгнан из Франции. Оттон воспользовался этим счастливым обстоятельством, которое давало ему возможность стравить между собой братьев Каролингов, которые уже начинали его беспокоить. Император назначил Карла герцогом Лотарингии, сделав его, таким образом, своим вассалом; в то же время он принял меры предосторожности, чтобы новый герцог не стал опасен для него, дав Карлу не самые важные земли, Непременным условием этих благодеяний было то, что Карл должен оказывать сопротивление любым действиям Лотаря в отношении Лотарингии. Карл сдержит слово, и однажды его вассальная клятва Оттону послужит предлогом, чтобы лишить его французского трона.

Вероятно, будет преувеличением приписывать императору далеко идущие политические планы; может быть, он поступал так только по причине слабости, желая устранить беспокойства, которые ему непрерывно причиняла Лотарингия. Независимо от того, произошло ли это по воле случая или в силу ловкости Оттона, результат все равно оказался удачным для империи, потому что Лотарь потерял, таким образом, бесценную поддержку на последующие годы.

В действительности Лотарь уже десять лет намеревался вернуть себе Лотарингию. После весеннего путешествия в Бургундию в сопровождении множества епископов (Сегуина, Гибуина, Адальберона Ланского, Лиудульфа и др.) он решил сильно рискнуть. Средство, которое хотел использовать Лотарь для достижения своих целей, было весьма ловкое, но нечестное. Король решил разом выиграть дело, задумав захватить в плен своего царственного кузена Оттона II.[140] Оттон находился в Ахене со своей беременной женой Феофано и небольшой свитой. Лотарь срочно созвал в середине июня в Лане знать, чтобы поделиться своими планами и спросить их совета. Очевидно, что он очень много им пообещал, т. к. собрание одобрило предложения короля без обсуждения, и Робертины, что было весьма существенно, всецело поддержали королевский замысел. Абсолютная тайна сохранялась настолько, что в армии, численность которой доходила до двадцати тысяч человек (по, безусловно, преувеличенным подсчетам Рихера), никто, кроме военачальников, не знал, куда они направляются. Соблюдая определенный порядок, войска были поделены на армейские корпуса, каждый из которых имел свой отличительный знак. Лотарь переправился на левый берег Самбры и Мааса; узнав про это, епископ Камбре в страхе бежал в Кельн, где вскоре и скончался от переживаний. После того как армия перешла вброд Маас, она двинулась на Ахен, но прежде была поделена; на «центурии», каждая из которых находилась под командованием «центуриона».[141] Но для внезапного нападения огромное войско, обремененное всевозможными обозами, двигалось слишком медленно. Зная только, что императора сопровождает немного людей, Лотарь точно не представлял их число (это стало известно только после переправы через Маас), и на всякий случай собрал как можно больше войск; это было его ошибкой.