После того, как было получено согласие Гуго и обеспечена поддержка Оттона и Брюнона, избрание стало не более чем формальностью. Собрание знати и епископов Франции, Бургундии, Аквитании проводилось в Сен-Реми де Реймс. Лотарь был избран, коронован и помазан архиепископом Реймса, Артольдом, в воскресенье 12 ноября 954 г.[49] Новый король, старший сын Людовика Заморского и Герберги, родился в Лане в конце 941 г. Таким образом, к моменту коронования, ему было полных тринадцать лет. Лотарь со своим братом Карлом, родившемся в 953 г., оказались единственными сыновьями, пережившими своего отца, Людовика Заморского: Генрих, близнец Карла, умер сразу же после своего крещения; другой сын, также названный Карлом, родился в 945 г. и был отдан на следующий год заложником к норманнам, чтобы вызволить отца из плена; умер он, вероятно, так и находясь в плену у норманнов. В любом случае, перед 953 г., один из родившихся двух близнецов получил его имя. Что касается Людовика, появившегося на свет в 948 г., то он умер в Лане, за несколько дней до приезда отца в Реймс, где тот также нашел смерть. Одна из сестер Лотаря, Альбрада,[50] была замужем за Рено, графом Руси;[51] другую сестру, Гербергу, выдали замуж за Альберта, графа Вермандуа;[52] третья, Матильда, десять лет спустя вышла замуж за Конрада, короля Прованса.

Герцог Франции немедленно подчинил своему влиянию семью Каролингов. Он начал с того, что заново вставил юного короля пожаловать ему во владение Бургундию и Аквитанию.[53] Таким образом, он становился истинным правителем целого королевства и поэтому вполне заслуживал титул «Dux Galliarum» (герцог галлов), который ему дал Рихер. С нашей точки зрения, Гуго рассчитывал подчинить Бургундию путем переговоров; с Аквитанией все было по-другому, он торопился отнять суверенную власть над этой страной у своего врага, Гильома Патлатого, графа Пуатье и герцога Аквитанского.[54] Но наступало уже позднее время года, и Гуго отложил поход до следующей весны. Впрочем, нужно было дать молодому королю время устроиться в Лане, своей столице, и заставить его удовлетворить прошения об иммунитете,[55] подтверждение привилегий, всевозможных ходатайств, которые обычно имели место в начале нового царствования. Когда в конце ноября или в начале декабря 954 г. Лотарь вернулся из Реймса в Лан, Гуго сопровождал его и жил некоторое время возле него, чтобы завоевать доверие короля, уверяя в своей верности, а заодно контролируя его действия.

Во время этих событий Рено де Руси и Герберт де Вермандуа[56] продолжали волновать Север Франции своими непрерывными стычками, как делали это во время правления Людовика Заморского. Незадолго до коронации Лотаря воины Герберта неожиданно захватили замок Руси. Граф Вермандуа вернул его Рено, обменяв на определенное число деревень. В начале декабря военные действия возобновились. Рено захватил Монфеликс, крепость, принадлежавшую Герберту. Тот вместе со своим братом Робертом осадил ее; однако они, незамедлительно, приступили к переговорам с Рено, который тогда находился в Реймсе. Мир был заключен, обе партии обменялись взаимно захваченной добычей. Во время этих междоусобиц Лотарь и Гуго, вероятно, сохраняли нейтралитет.

Гуго не оставил свои планы относительно Аквитании; он рассматривал себя уже как действительного сюзерена этой страны; без сомнения, по его наущению жена Гуго, Гатуида, попросила Лотаря подтвердить для Готскалька, епископа Пуи, привилегии его церкви (8 марта 955; Лан). Приближалось благоприятное время для военных действий, Гуго начал приготовления к походу в Аквитанию. Его влияние было настолько сильно, что волей-неволей Лотарь вынужден был участвовать в осаде Пуатье против Гильома Патлатого, как сделал его отец Людовик IV в 936 г., сражаясь при Лангре против Гуго Черного.[57] Участие Лотаря в этом походе, вероятно, было одним из секретных условий Гуго, выдвинутых во время его встречи с Гербергой, после смерти Людовика IV.

Перед отъездом Гуго Великий с большими почестями принял в Париже короля и его мать, где и оставил их на несколько дней праздновать Пасху (15 апреля 955). В эти дни там присутствовал также Тибо, граф Блуа и Шартра, вассал герцога Франции, и Жильбер, граф или герцог Бургундский.[58] Жильбер после переговоров, детали которых нам неизвестны, признал себя вассалом Гуго Великого; по всей вероятности, именно тогда он выдал замуж или, по меньшей мере, обручил с Оттоном,[59] младшим сыном герцога Франции, свою старшую дочь Леудегарду, наследницу большей части его владений.

Итак, герцог укреплял положение своего дома в Бургундии, главным образом, мирным путем. Никогда Гуго Великий не был столь могуществен, чем теперь. Благодаря браку своей дочери Беатрисы с могущественным графом Фридрихом Барским[60] (в 954 г.), с которым она была помолвлена в 951 г.), его влияние распространялось до Лотарингии. И, наконец, его дочь Эмма, еще в младенческом возрасте была обручена с Ричардом Нормандским.

После праздника Пасхи армия короля и герцога сразу не направилась в Аквитанию; Лотарь вернулся в свои владения, чтобы набрать войска. 21 мая 955 г. мы видим его в Компьене, подтверждающим реформу, проведенную в монастыре Сен-Баль-де-Верзи Артольдом, архиепископом Реймским. Наконец, к июню месяцу армия двинулась в поход. Гуго провел Лотаря через города Нейстрии, которые ему принадлежали, равно как и его вассалу Тибо Плуту, под предлогом демонстрации своей преданности, а в действительности, чтобы использовать себе на благо престиж, который еще остался у королей из династии Каролингов.[61]

Армия прибыла под Пуатье, но герцога Гийома там не обнаружила, т. к. Тот, не имея достаточно сил, отступил в центр Аквитании, в Овернь, чтобы собрать там войска. Гуго, вместо того чтобы его преследовать и измотать превосходящими силами, совершил большую ошибку, остановившись и осадив Пуатье (август 955). Неожиданно для него осажденные оказали сильное сопротивление, нарушившее все планы кампании. Правда, Рено де Руси удалось захватить и сжечь монастырь святой Радегунды. Однако этот штурм не только не улучшил положение осаждающих, но напротив повлекло за собой губительный результат в моральном отношении. Разразилась гроза, причинившая значительный ущерб лагерю осаждавших, которые решили, что навлекли на себя гнев святого Илария. Их боевой дух упал настолько, что осаду вскоре пришлось снять. Кроме того, армия была сильно измотана тремя месяцами утомительной войны летом; приближалось непригодное для ведения боевых действий время года; наконец, герцог Гильом Патлатый вернулся из Оверни, где он набирал армию из местных гарнизонов. Для деморализованной армии французов[62] это представляло большую опасность, т. к. они рисковали быть зажатыми между Пуатье и войском аквитанцев. В сложившейся ситуации нужно было отступать. Гильом, вместо того чтобы довольствоваться преследованием своих противников, непредусмотрительно ввязался в битву. Согласно мнению Флодоарда,[63] уже одного вида французских войск было достаточно, чтобы обратить аквитанцев в бегство; напротив, по мнению Рихера, схватка была ожесточенной, и, чтобы отразить нападения аквитанцев, потребовались объединенные усилия кавалерии короля и герцога. Парадоксально, но повествование Рихера тут наиболее правдоподобно, поскольку невероятно, чтобы ослабленные изнурительной осадой французские войска в результате одержали победу так легко, как это утверждает Флодоард. Как бы то ни было, аквитанцы были побеждены; многие из них убиты или попали в плен. Герцогу Гильому с трудом с немногими людьми удалось бежать. Гуго Великий не смог его преследовать: слишком серьезные были потери, да и время года для этого становилось неподходящим. А своей победой он попросту обеспечил себе спокойное отступление; однако его попытка завладеть Аквитанией полностью провалилась.