— Тогда со мной ты, наверное, вообще разговаривать перестанешь.

— Это почему?

— Потому что мой парень носит офицерский китель ВКФ, а дом, где я его навещала, находится в Порт-Шамбалe. Если то, что парень работает в кораблестроительной программе, для тебя уже повод для ссоры, то что ты скажешь про подругу, которая гуляет с «космическим оккупантом»?

Линда задумалась. Элен она знала давно. Проще было поверить в то, что космические оккупанты в личной жизни вполне нормальные люди, чем в то, что Элен Арети будет торговать своим телом.

— Нет, не перестану. Личная жизнь есть личная жизнь. Как говорят русские, любовь зла, полюбишь и… ну, скажем, оккупанта.

К счастью для Линды, Элен не знала этой русской поговорки, а то могла бы и обидеться. А так они продолжили болтовню в перерывах между танцами. Поэтому Линде было с кем поделиться своими проблемами, которые волновали её куда больше, чем бальное платье или отношения с парнями.

— Понимаешь, Элен, шеф почти дозрел до того, чтобы прикрыть всё наше направление.

— Что, ничего не получается?

— Наоборот, получается слишком уж круто. Если эта технология выйдет из-под контроля, то чума четырнадцатого века или испанский грипп начала двадцатого покажутся детским утренником. Но если технологию удастся приручить, многие из наследственных болезней, которые сейчас лечатся только жутко дорогими методами, не покрывающимися никакой страховкой, можно будет вылечить раз и навсегда. А какие перспективы откроются для адаптации при колонизации планет! В свое время шеф где-то добывал статьи из баз публикаций космических оккупантов. Что они там только ни делали, чтобы не дать косным фермерам, боящимся генной модификации, вымереть от необычного аминокислотного состава местных белков! К примеру, на планете Беты Южной Гидры такая эпопея была… — Линда тяжело вздохнула. — Но шеф боится проводить эксперименты в биосфере, заселённой десятью миллиардами людей. Спонсоры предлагали ему под лабораторию старинную атомную электростанцию начала XXI века, откуда давно снято всё радиоактивное, а средства предотвращения утечки, рассчитанные на падение самолёта, остались на месте. Но ему всё равно страшно…

Большая часть антиспейсовцев добралась до приюта часам к четырем. Над хребтом уже нависли облака, и последнюю часть пути пришлось проделать в густом тумане.

Слегка отдохнув после десятикилометровой прогулки по горам, достаточно утомительной для горожанина, они наконец приступили к обеду. В этот момент дверь обеденного зала, выходившая прямо на улицу, открылась, и на пороге в клубах тумана появились четверо в камуфляжных комбинезонах и касках с фиолетово-сияющими забралами, увешанные всевозможным снаряжением и, похоже, даже оружием.

— Космических оккупантов приглашали? — первый из вошедших снял каску и оказался Марой. — Мишель, Лаура, Ким, — представила она остальных по мере того, как они тоже снимали каски. — Интересно, а душ здесь есть?

Душа не оказалось — туристские приюты в Альпах представляли собой аттракцион для любителей экстрима, поэтому тут старательно поддерживались бытовые условия чуть ли не XIX века. Впрочем, курсантов это не огорчило. Мишель с Кимом добыли на кухне котёл горячей воды, все четверо сбросили одежду, выскочили на улицу и, не обращая внимания на промозглый туман и пронизывающий ветер, стали обливаться водой и растираться колючим, перележавшим лето снегом с ближайшего снежника. После чего откуда-то из кучи снаряжения были извлечены безупречно отглаженные брюки и кители, и спустя несколько минут четвёрка приобрела тот вид, какой курсанты космофлота имеют в цивилизованных местах, и в каком Алекс уже видел Мару.

— Признайтесь, а вы ведь не из Бухберга сюда топали, — поинтересовался Курт Тельгоффер, когда ребята расселись за столом с кружками горячего чая. Курт был большим любителем горного туризма, излазившим все Альпы, именно он и придумал устраивать сборища антиспейсовцев в таких вот приютах.

— Конечно, нет, — усмехнулся Мишель. — За кого вы принимаете наших преподавателей? Из Aйзенэрца.

— Что? Траверз хребта Хохшваб с полной выкладкой? — глаза Курта округлились. — И за сколько?

— В восемь утра вышли, — курсант окинул взглядом Курта, щеголявшего дорогими горными ботинками и пуховыми альпинистскими штанами. — Нам ещё вторая половина приключения предстоит — ночной переход до Зеебергсаттеля. Не хочешь присоединиться?

— И кто вас ночью выпустит?

— А кто нас остановит? Мы же космические оккупанты. Наша ТБ — дело нашего начальства и больше ничьё

— У вас небось инфракрасные очки... — протянул Курт.

— Без подсветки на горной тропе от них толку ноль целых хрен десятых. А кто ж нам такое позволит? Мы готовимся к войне с противником, для которого инфракрасная подсветка заметна в той же мере, что и обычный фонарь. В инфракрасные очки можно только на домики в долине любоваться, но их и в видимом диапазоне прекрасно видно. Так что — всего-навсего обычные ноктовизоры с фотоумножителями. А уж запасной ноктовизор мы найдём. Скажи спасибо вашим лавинщикам.

— При чем здесь лавинщики?

— При том. Они не выдали на маршруте ни одной точки, где было бы безопасно использовать светошумовые боеприпасы. Иначе по дороге нас обязательно угостили бы чем-то подобным, чисто в порядке тренировки. А от светошумового боеприпаса ноктовизоры вылетают только так, поэтому в боекомплекте всегда есть несколько запасных сенсоров.

— Сенсор ладно, а экран?

— Ещё проще. Мы идём в касках, но и обычные очки у каждого с собой, так что можем поделиться.

— Знаешь, я подумаю над этим предложением, — серьёзно произнёс Курт. — Такая возможность выпадает не каждый сезон…

— Так, — вступил в разговор Ким, — у кого здесь ещё какие хобби? Любители пулевой стрельбы есть?

— А что? — подняла голову сидевшая в углу Линда Раштен.

Ким посмотрел на невысокую рыжую девушку с двумя торчащими, словно рожки, косичками, на первый взгляд самую безобидную из всей компании:

— Могу дать подержать в руках гауссовку. Правда, попробовать в деле — вряд ли. Меньше, чем за три километра, по мишеням из неё стрелять неинтересно — замучаемся оборудовать рубеж. — Как вам наши горы? — полюбопытствовал Курт.

— Круто, такого я ещё не видел, — с жаром отозвался Ким. — В Гималаях этого нет. Тут идёшь, а под ногами живая история. Спускаешься на перевал — стоит камень с доской: «На этом месте в 1805 году была остановлена наполеоновская армия». До сих пор что-то подобное я видел только на таёжных учениях в Центральной России, где почти в каждом мелком городке на постаменте торчит танк времён Второй Мировой. Но это абстрактные танки, вроде как противоградовые зенитки в Армении, их не воспринимаешь как часть истории. За ними нет конкретного боевого эпизода. Хотя местные, наверное, воспринимают.

— А где Базиль Лундквист? — поинтересовался Мишель.

— Увы, он не посещает очные сборища, — вздохнул Оттерван.

— А кто из вас пишет под псевдонимом Айзек Бромберг?

— Почему вы считаете, что это псевдоним? — удивилась Линда, подняв глаза от гауссовки Кима.

— А как же? Это ведь персонаж довольно известных фантастических романов XX века. Вот вы на каждом шагу цитируете Азимова и Хайнлайна, а у нас Стругацкие или Розов не менее популярны.

Спейсиане задумались, вспоминая, кого ещё из активистов форума antispace.org они хотели бы увидеть. Получалось так, что те, кто собирается в горных приютах, и те, кто активен на сайте — две почти не пересекающиеся группы, объединённые только личностью Алекса Оттервана.

— Обидно, что их здесь нет, — сказал Мишель. — А то я так хотел спросить у Лундквиста, за что он нас настолько не любит.

— Как за что? — вскинулся Курт. — Вы же лишили Землю выхода в космос.

— Мы лишили?! — удивилась Мара. — Мы, в смысле Солярная эскадра ВКФ и база Порт-Шамбала, появились здесь в 2208 году. Сколько функционирующих космических кораблей имелось у Земли за год до того?