Войдя в комнату, генерал сразу же подошел к ней. В военной парадкой форме, в сверкающих сапогах, с бесчисленными наградами, украшавшими почти всю левую часть его мундира, он выглядел весьма импозантно.

— Что скажете о моих подопечных, мисс Шенли? — спросил он Алиду. — Вы когда-нибудь видели таких молодцов?

— Никогда, генерал! — искренне согласилась Алида.

— Вот вам результат воспитания в строгости! На параде была допущена всего одна ошибка, и, к сожалению, одним из моих кадетов. Он будет сурово наказан, не сомневайтесь!

— Это наказание действительно… необходимо?

— Некоторые сердобольные, но недалекие люди считают, что порка, наказание шпицрутенами, или, как бы вы сказали, прогон сквозь строй, устарели. Но я не согласен! — В его голосе звучало злорадство, словно сама мысль о наказаниях радовала его.

Алида чувствовала, как слова застревают у нее в горле. Взяв себя в руки, она все же спросила:

— Как долго обычный солдат служит в армии?

— Двадцать пять лет!

Алида не поверила.

— Да, двадцать пять лет. Он кончает службу в сорок шесть лет.

— Но это же целая жизнь! — воскликнула Алида.

— Так и должно быть. Жизнь, посвященная служению царю и Отечеству!

— А как же семья?

— Через три года его жена имеет право снова выйти замуж, — равнодушно ответил генерал и перевел разговор на более интересную для него тему: — Я хотел бы показать вам награды своего полка.

Оглядев быстро пустеющую комнату, он обратился к даме, подошедшей, чтобы поздравить его с удачным парадом:

— Княгиня, не желаете ли присоединиться к нам? Я собираюсь показать нашей английской гостье награды моего полка!

— Это очень мило, генерал, но я их уже видела! — ответила княгиня. — Нам надо идти, иначе опоздаем к обеду.

— Вероятно, нам тоже пора? — спросила Алида. Она посмотрела на графиню, беседующую с одной из своих знакомых.

Наконец девушка с облегчением увидела, что Мэри с графом Иваном вернулись в комнату.

— Я в другой раз посмотрю ваши награды, генерал! Великая княгиня, наверное, уже ждет нас.

Ее кузина и графиня поддержали ее.

Сидя рядом с Мэри в санях под тяжелой меховой полостью, Алида увидела, что ее кузина крайне возбуждена. Глаза ее сверкали знакомым блеском. Она вспомнила: именно такие глаза были у герцога каждый раз, когда он бил ее. «Господи, да они оба садисты!» — с ужасом подумала девушка. В руках Мэри держала длинный толстый прут. Алида уставилась на него, и Мэри, хитро улыбнувшись, произнесла:

— Сувенир! По-моему, довольно любопытный!

— Ты… хочешь сказать, что этот прут… — в ужасе откликнулась Алида, — которым…

Она не находила слов и отвернулась, ощущая почти физическую тошноту. Ее уже не интересовали здания, мимо которых они проезжали.

К обеду они, конечно опоздали. На их извинения великая княгиня ответила:

— Парады всегда непредсказуемы. При покойном императоре, они, бывало, затягивались так, что мы возвращались совсем голодными!

Переодевшись, Алида с Мэри побежали по коридорам в апартаменты великой княгини.

«Какой огромный дворец, — думала Алида. — Как долго приходится идти, чтобы попасть из одного конца в другой!»

Князь, приехавший несколькими минутами позже их, тоже извинялся перед кузиной.

— Я пытался оценить, — говорил он великой княгине, целуя ее руку, — сколько времени нужно потратить, чтобы попасть из моих апартаментов в ваши. Мне кажется, есть более короткий путь!

— Тогда найди его! — усмехнулась княгиня. — Я всегда говорила, что дворец слишком велик, но меня никто не слушал.

Обед был накрыт не в большом банкетном зале, который, как догадалась Алида, готовили к балу, а в небольшой столовой великой княгини. Это была великолепная овальная комната с бесподобным полом, сверкавшим, как перламутр, белыми стенами с позолотой, на которых висели жизнерадостные полотна Ватто и Буше. В столовой царила непринужденная атмосфера, и Алида невольно смеялась, забыв о том, что так потрясло ее утром.

Неожиданно великая княгиня произнесла:

— Мне не терпится представить наших юных англичанок своим русским друзьям. Надеюсь, у вас обеих есть роскошные платья, которыми вы ослепите русских знатоков моды, очень придирчивых знатоков, учтите!

— Уверена, мое платье не разочарует вас, сударыня! — самоуверенно ответила Мэри.

— А ваше платье так же красиво? — обратилась великая княгиня к Алиде. — Мне будет очень приятно увидеть вас в белом, ведь с тех пор, как вы приехали сюда, вы всегда в сером.

Наступило короткое молчание. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, Алида проговорила:

— Боюсь… у меня нет ничего, кроме серого…

— Моя матушка, — пояснила Мэри, — полагает, что Алиде с ее положением в обществе более всего подходят серые платья. У нее нет ничего белого, и сегодня вечером она не появится на балу.

— Не появится на моем балу? — воскликнула великая княгиня.

Князь тотчас же вмешался:

— Великая княгиня, вижу, не успела рассказать нашим дорогим гостьям, какая замечательная мысль пришла несколько дней назад в голову ее императорскому высочеству.

— О чем ты говоришь, Владимир? — заинтересовалась великая княгиня.

— Вы намекнули, сударыня, — ответил князь, глядя ей в глаза, — что было бы очаровательно и оригинально, если бы наши гостьи олицетворяли красоту английских цветов! — Голос князя звучал почти одухотворенно. — Вы, ваше императорское высочество, предложили, чтобы леди Мэри, похожая на прелестную розу, символизировала бы этот прекрасный цветок. У меня в оранжерее выращено несколько белых роз, которые можно прикрепить к ее платью в последний момент. Они только что расцвели и сохранят свежеть до конца бала.

Губы великой княгини изогнулись в улыбке, глаза загорелись.

— Ну разумеется, Владимир! Как я могла забыть об этом! А каким цветком у нас будет Алида?

— Я думаю, ей подойдут мои белые орхидеи!

— Орхидеи! — пронзительно воскликнула Мэри. — Вряд ли это английские цветы, и, по-моему, они совсем не подходят Алиде: ведь в ней нет изюминки! — В ее голосе звучало что-то злобное и презрительное. Кровь снова окрасила щеки Алиды.

Она прекрасно понимала, что делает князь, и хотя ей очень хотелось возразить и сказать ему, что не так уж важно, будет она на балу или нет, тем не менее была тронута его заботой о себе.

Глядя на Мэри, князь тихо сказал:

— Я, конечно, понимаю, самыми лучшими цветами для вашей кузины были бы английские фиалки. По-моему, у них самый лучший запах в мире, но, к сожалению, в моей оранжерее нет белых фиалок. Вот я и предлагаю то, что у меня есть, и думаю, вы оцените это.

— Уверяю вас, вам незачем беспокоиться из-за Алиды!

— Она, как и вы, гостья России! — с мягким упреком ответил князь.

— Будем надеяться, она благодарна вам за заботу, которой дома, конечно, не видит, — язвительно заметила Мэри.

Боясь, что князь может дать Мэри резкую отповедь, великая княгиня встала:

— Я уже заказала платья для наших «розы» и «орхидеи», а теперь у меня много дел: как всякая хорошая хозяйка, я хочу, чтобы мой бал имел успех. А вам, Владимир, я предлагаю после того, как Мэри и Алида попрощаются с графиней, отвести их наверх полюбоваться городом.

— Граф Иван вызвался показать мне некоторые места Петербурга, — заметила Мэри. — Его кузина будет сопровождать меня.

Алида понимала, что Мэри лжет о кузине, но великая княгиня заметила:

— Я уверена, граф Иван с удовольствием покажет вам город, прежде чем вы выйдете замуж.

Граф Иван уже ждал их в гостиной великой княгини.

Все попрощались с графиней, и Алида с искренним сожалением подумала, что, возможно, больше никогда не увидит ее.

— Не знаю, как благодарить вас, сударыня, за вашу доброту ко мне, — тихо сказала она.

К удивлению девушки, графиня поцеловала ее в щеку.

— Я буду помнить о вас, маленькая Алида, и молиться, чтобы вы нашли свое счастье!

Алида ничего не успела ответить. Графиня стала прощаться с великой княгиней, а князь с графом Иваном повели, девушек наверх, в комнату, расположенную в острой башенке, украшавшей дворец. Из нее были видны даже противоположные берега Невы.