— Очень хорошо, — обрадовалась Натка, — только ты смотри, как-нибудь загримируйся, а то не ровен час на ментов нарвешься, они тут целый день шастают.

— Зачем? — насторожилась я.

— Да ты не волнуйся, они вообще-то не тебя ищут. Просто отделение такое. То избитых привезут, то таких как я или отец Юли — с дорожных аварий. Вот они и опрашивают пострадавших — порядок такой, — успокоила Натка.

— И к тебе приходили?

— Конечно, что ж я хуже других!

— И что ты рассказала? — беспокойство закралось в душу.

Натка человек по большому счету простодушный, иногда может и лишнего сказануть, а в ее ситуации это сейчас было бы совсем не кстати. Уж лучше утверждать: мол, ничего не видела, ничего не помню. Таково было мое мнение. Что думала по этому поводу подруга, я точно не знала. Но она меня порадовала, заявив:

— Не стала я ничего рассказывать. Все равно никого не найдут. Сказала, что ничего не успела запомнить. Они меня с расспросами о бежевой «копейке», которая сбила старика, замучили, а если я еще начну про красный Москвич рассказывать, да про кривого водителя, вообще в гроб вгонят, а толку все равно не будет.

— Вот и правильно, — похвалила я любимую подругу, — А Виктор постоянно с тобой?

— Здесь, — недовольно отозвалась Натка, — сидит, как привязанный, будь они вместе с Колькой неладны. Я себя арестанткой чувствую!

— Не ворчи, — мягко поддержала я, — Раз Коле так спокойнее, значит так надо.

Я улыбнулась, представив недовольное выражение лица подруги. Но пусть лучше она буде недовольная, но зато живая и здоровая.

— Ох, Натка, Натка, — улыбаясь, проговорила я, отключая телефон, — ей, видите ли, не нравится, что Юля не устроила истерику у постели умирающего отца. Это ведь не театр, это жизнь!

— Что? — Андрей отвлекся от своих мыслей и повернулся ко мне, — я не расслышал, что ты сказала?

— Да так, ничего, — пожала я плечами, — Натка возмущена: Юля явилась в больницу к отцу и даже не расплакалась, узнав, что отец в коме и дни его сочтены.

— A-а, понятно, — неопределенно кивнул он.

— Ты о чем сейчас думаешь? — заметив его сосредоточенный взгляд, поинтересовалась я. Он ответил не сразу, а потом все-таки рассказал.

Пока мы с Наткой переговаривались, Андрей размышлял, пытаясь выстроить в одну цепь все события последних дней.

— Какая-то бестолковая получается эта цепочка, — в задумчивости развел он руками.

Я уловила ход его мыслей и вынуждена была согласиться с его невеселым выводом.

Цепь злополучных событий начиналась с того момента, когда Паньков подарил Артему, ради смеха несколько пачек бутафорских денег. Вполне возможно, этот реквизит так и использовался бы парнем в качестве забавной игрушки, если бы однажды его любимой девушке не понадобилось сто тысяч рублей, и ни каких-нибудь бутафорских, а самых настоящих, да притом очень срочно. Парень не придумал ничего лучше, как «занять» эти деньги у родной бабушки, да еще таким оригинальным способом. Вполне допустимо, что Артем действительно собирался в скором времени вернуть бабушке ее заначку, искренне надеясь, что она так и не заметит временной подмены. Но надо же было случиться такой трагической неприятности: сердечный приступ и в последствие скоропостижная смерть бабушки. С этого момента начинаются неприятности и у меня. Мало того, что меня задерживают с фальшивыми купюрами в руках, так еще пытаются сделать главной подозреваемой. Артема вычислить не сложно, и я первым делом звоню ему. Артем сразу признается в подмене денег и обещает явиться в полицию с повинной.

Но сразу после разговора со мной он звонит Юле, а затем Панькову и просит совет. Что посоветовал ему Паньков известно, а вот о чем чуть позже Артем говорил с Мироном остается для нас загадкой. Он мог пожаловаться ему на свои неприятности и тем самым заставить предпринять какие-то действия. Цель звонков нотариуса Седого тем более остается неизвестна. Но утром следующего дня звонит Паньков и спешит успокоить парня, будто все не так страшно, как кажется на первый взгляд: в деле есть подозреваемая, виновность которой почти доказана. Артему остается лишь отсидеться в стороне, либо подготовить заранее ответы на все возможные вопросы следователя, стараясь отвечать как можно убедительнее.

И вот когда, наконец, появляется надежда выпутаться из этого дела, Артема почему-то убивают. И тут во весь рост встают сразу несколько вопросов. Во-первых, для чего Юле срочно понадобились сто тысяч? Хотя ответ на него почти готов. Можно предположить, что Юля таким образом рассчиталась за наследство, полученное ею еще при жизни отца, так сказать своеобразная компенсация за неудобства, но это всего лишь предположение. Во-вторых, кто и зачем убил Артема? Причем, если с вопросом «кто?» почти ясно, хоть и нет никаких доказательств, а опять же одни предположения, то вопрос «зачем?» просто ставит в тупик. Мои предположения относительно Пани даже мне теперь кажутся маловероятными. Кража с киностудии бутафорских денег слишком слабый повод, чтобы из-за него решиться на убийство. Тем более, Паньков был почти уверен, что полиция ни за что не выпустит из своих рук главную подозреваемую, то есть меня, а уж они, Паня с Артемом смогут отмазаться от этого дела. Остается Мирон. Возможно, ему стало известно о наличии крупной суммы и предстоящей сделке. Но почему он убивает именно Артема, а не Юлю, например? Почему решается на убийство старика — отца Юли? Из-за денег? Но ведь есть более простые, хоть и не менее противозаконные пути завладения чужим имуществом? Или же все-таки план у Мирона был другой, но что-то не заладилось, и ему пришлось пойти на крайние меры? Очень похоже на правду, но это опять всего лишь предположения. Словом ничего конкретного так и не стало известно: сплошные догадки, версии, предположения, основанные на слабой интуиции и ничего больше.

Проследив эту цепь от начала до конца, мы некоторое время молча смотрели друг на друга. А потом Андрей вдруг сказал:

— Телефон Артема дай.

Я слегка удивилась такой резкой смене темы, но просьбу выполнила. Андрей взял телефон и стал внимательно просматривать «телефонную книгу» Артема. Он читал имена абонентов и хмурился все больше.

— Кого ты ищешь? — не выдержав томительного ожидания, спросила я.

— Сам не знаю, — не отрываясь от телефона, отозвался он, — но я уверен, тех имен, которые мы имеем не достаточно. Слишком мало мы знаем об Артеме. Нам надо найти человека, который смог бы рассказать о нем все. Тогда будет понятно, почему его убили, а там вычислим исполнителя, найдем доказательства и…

— Тогда надо искать девушку, — резонно заметила я, сразу ухватив ход его мыслей.

— Почему именно девушку? — вскинул он удивленно бровь.

— Как же? Кто сможет рассказать о любовнике много любопытного, как ни бывшая пассия?

— Интересная мысль, — усмехнулся Андрей, продолжая изучать список имен, — весь вопрос в том, как найти такую девушку? В этом списке одни мужские имена… Хотя… Как тебе имя Изольда?

— Странное какое, — заинтересовалась я, — редкое. Будем надеяться, что девушка по имени Изольда окажется редкой болтушкой и расскажет нам об Артеме все-все. Как будем ее искать? Опять станешь обольщать девушку-оператора в офисе сотовой связи? — задорно подначила я Андрея.

— Нет надобности, — в тон ей ответил Андрей, — здесь указан городской номер. Вот посмотри, — он показал номер, и я утвердительно кивнула.

Когда я позвонила Коле и попросила по номеру телефона выяснить адрес абонента «Изольда», тот вовсе не удивился, и даже не ругал меня, вернее нас с Андреем «за самодеятельность». Скорее наоборот, он обрадовался моему звонку и тому, что у нас с Андреем возникли хоть какие-то новые идеи. Сам Николай был настроен весьма решительно, но пока ничего нового ему не удалось выяснить. Он, конечно, тоже догадывался, что наезд на его жену не был случайным, и тревога за нее не добавляла оптимизма. Сегодня его ребята весь день пытались найти Мирона, карауля его возле дома и возле «Водолея», но тот, видимо, почуяв опасность, затаился. Это обстоятельство не давало покоя и заставляло нервничать всех нас.