- Натаниэль! – сказала Габриэлла, – Тетя хочет тебе кое-что сказать!

Синди присела на корточки и сложила свои руки на коленях. Немного вытянув свою голову вперед, дабы быть поближе и разглядеть Натаниэля, она сказала:

- Здравствуй, Натаниэль!

Они заворожено смотрели друг на друга, ожидая какой-либо реакции. Натаниэль словно не знал, что сказать этой незнакомой тете. Синди неохотно оторвала от него глаза и увидела рисунок, над которым так старательно трудился Натаниэль. Взяв его в руки, она сказала:

- Какой красивый рисунок! Кого ты рисуешь, Натаниэль?

- Это Иисус! – ответил он, будучи все еще закрепощенным.

- Это очень красиво! – сказала Синди.

Она вертела рисунок в руках и рассматривала его. Натаниэль не отрывал от нее глаз. Будто все это время он набирался уверенности в том, чтобы сказать ей сейчас:

- Мама? Ты моя мама?

Синди не ожидала столь резкого вопроса со стороны Натаниэля. Это повергло ее в некий ступор и в тоже время растрогало ее. Она замерла и не знала, что сказать. Она хотела ответить, но ком в горле не давал ей этого сделать. И тогда Натаниэль сам к ней потянулся. Он обнял ее и сказал:

- Мама! Где ты была все это время?

У Синди все задрожало внутри. Ее глаза начали слезиться. Держа рисунок в руке, она тоже обняла Натаниэля, так как уже ничего не могла с собой поделать. Уверенность Натаниэля в том, что она его мама, просто не давала права поступить ей иначе. Прижав его к себе покрепче, она сказала тихим голосом:

- Рядом!

Габриэлла, стоявшая неподалеку, тоже не могла не проникнуться моментом. Ее улыбка сияла добром и милостью. Встретившись взглядом с сестрой Терезой, она кивнула ей головой и, стараясь никому не мешать, тихо покинула комнату.

После того, как сцена с найденной матерью окончилась, Тереза позвала Синди в коридор, чтобы поговорить о главном.

- А где сестра Габриэлла? – спросила Синди.

- Понимаете, Натаниэль значит для нее и для всех нас очень многое. Она желает ему добра и крепкой семьи, но не может справиться с прощанием с ним. Поэтому она пожелала, чтобы я сделала это вместо нее. Он очень способный и милый мальчик. Он заслуживает на счастливую и крепкую семью.

- Понимаю! А как он оказался у вас? Он сирота?

- Кто-то оставил его на нашем пороге.

- Какой ужас!

- Не то слово! Ребенок – ангел, а родители, оставившие его на произвол судьбы, достойны высшей меры наказания! И Господь их накажет!

- Я так понимаю, это вы его обнаружили?

После данного вопроса Синди и Тереза остановились. Как обычно, спрятав свои скромные глаза, Тереза ответила:

- Да, я! – они продолжили ходьбу, – Одна сестра не хотела, чтобы Натаниэль был у нас. На следующий день она покинула нас с громом. Поэтому за эти 6 лет Натаниэль стал для нас символом верховного правосудия. Натаниэль – посланник неба. Он способен изменять людей.

Теперь Синди понимала, почему о Натаниэле все так отлично говорят, и почему он так много значит для всех них.

- Знаете, сестра! Я сама долгое время ходила блудными дорогами. Но теперь я уверена в том, чего хочу, и что я делаю. И моим ребенком должен быть Натаниэль! – сказала Синди.

- Я верю вам и в ваши благие намерения. Я верю в то, что вы дадите эту божьему созданию все, на что он заслуживает. Не забывайте главное, что настоящая мать – это любящая мать. Поэтому любите этого ребенка и держите его в сердце.

Ферма Уолкоттов

На следующий день, после официального усыновления Натаниэля, Синди поехала к родителям на ферму. Родители, которые всегда были консерваторами и просто нудными людьми, отреагировали на новость об усыновлении прохладно. Хотя они, все же, были рады за свою дочь и то, что она счастлива. По крайней мере, мать Синди – Катрин излучала хоть какие-то положительные эмоции при встрече со своей единственной дочерью (которую давно не видела) и названным внуком. Отец же и глава семьи – Билл, будучи лысым бурчливым крестьянином, даже не знал, что такое и как излучать радость. Встретив на пороге Синди условными объятиями, он молча взглянул на Натаниэля, и единственное, что он мог сделать, так это скривить свою недовольную мину. Катрин, напротив, с улыбками и похвалами кинулась обнимать этого милого мальчика.

- Какой красивый мальчик! – сказала она, после чего пригласила всех в дом.

Ферма Уолкоттов находилась примерно в 40-ка километрах на северо-восток от Лондона, неподалеку от городка Брэйнтри. В основном Уолкотты на своей ферме занимались овощеводством и птицеводством. 10 гектаров земли шли на посев, а слева от домика, рядом с сараем и курниками, располагался небольшой, где-то 10 на 12 метров, ставок. Хотя по своему внешнему виду он больше походил на какое-то зеленое болото, по берегам которого поросла тина и камыши. Иногда на нем паслись гуси Уолкоттов, но чаще там было слышно лягушек.

У них так же жил старый, но веселый пес по имени Моцарт. Он был какой-то пастушьей породы, и он жил здесь с тех пор, когда здесь еще жила Синди. Приехав сюда сейчас, она даже удивилась, как этот старикашка еще плетет ноги за собой.

Когда она жила на этой ферме, она постоянно помогала Уолкоттам в их нелегком труде. Вечно недовольный отец Билл до сих пор дулся на Синди за то, что она променяла крестьянскую жизнь на (как он всегда говорил) «тряску жопой». Для него это казалось дикостью, и он никогда не признавал намерений Синди стать моделью. Хотя он и понимал, что губит красоту своей дочери на ферме.

Когда Синди исполнилось 18 лет, она тут же дернула покорять модный мир – сначала Лондона, затем остальной. От этого отец разгневался на Синди и в ярости заявил, чтобы она сюда больше никогда не являлась. Хотя она и сама не думала, приезжать сюда при первой же возможности.

Больше всего Билла взбесило именно то, что Синди не спросила у него разрешения, будто сделала это наперекор ему. Хотя оба из них знали, каков будет его ответ. Мать Катрин в основном поддавалась тираническому характеру Билла и на его глазах якобы поддерживала его. Но на самом деле она всегда была мягкотелой по отношению к Синди. Она любила с ней посплетничать по-девичьи, хоть она и не особо умела это делать. Воспитание Катрин было сугубо крестьянским, поэтому по жизни она была не далекой, а для мужа она выступала в качестве покорной овечки. Она всегда была рада встретить Синди, когда та приезжала к ним раз в три года. Причем карьера и личная жизнь Синди ее мало волновали. Она любила потрепаться на всяко разные темы, поучить жизни, лазить в душу без каких-либо пониманий проблемы. А еще она вкусно готовила.

К сегодняшнему дню Катрин приготовила черничный пирог. Она знала, как сильно его любит Синди. Да и Билл присел за стол только из-за него. Принципиальный старик, как всегда, молчал в присутствии Синди, сидевшей напротив него.

Катрин поднесла чай и тоже уселась за стол, напротив Натаниэля. Она подала чайник с заваркой Биллу, чтобы тот первым наполнил себе чашку. Затем он передал чайник Катрин, чтобы та дала его Синди, после чего сама Катрин налила себе в кружку, отчего все были счастливы. Билл сразу же стал набивать свой рот пирогом, таким образом, дав понять, что ему не до разговоров. Катрин отпила немножко чая и сказала:

- Ну что, доченька! Наверное, соскучилась по маминым пирогам? – и улыбнулась.

- Конечно, мама! – улыбнувшись, сказала Синди и надкусила с краю свой кусок, – Как всегда, он самый вкусный!

- А как нашему мальчику? Вкусный пирог? – сказала Катрин сюсюкаясь с Натаниэлем.

Маленький, очаровательный Натаниэль молча пережевывал пирог. Он даже и не думал отвечать.

- Конечно, нравится! Да, мой маленький? Он немного стеснительный. – сказала Синди, погладив ему голову.

Натаниэль покивал головой и с ангельским видом продолжал есть свой пирог. Билл настороженно глянул на него и решил буркнуть:

- Он больше похож на дочь!

- Билл! – шутливо воскликнула Катрин, – Он еще маленький! Перерастет и возмужает! Многие мальчики в его возрасте так выгладят! Ведь так? – сказала она и глянула на Синди.