Кирилл последовал совету и вскоре прибыл в «Гарпиус». Несмотря на рекомендации Микова, он все же несколько смутился, попав в официальное учреждение и увидев перед собой чиновника. Глаза главного инженера лукаво щурились, а губы подергивала легкая улыбка. Позднее, узнав Карпова поближе, он подметил, что таково обычное выражение его лица, да и речи его была присуща теплая ирония.

Завязался разговор, в ходе которого Карпов как бы мимоходом обронил, что Миков рассказал ему о Кирилле. Он предложил Мерецкову поехать слесарем-механиком на канифольно-скипидарное производство. Это был завод, первоначально построенный Карповым во Владимирской губернии. Он находился вблизи уездного центра — города Судогды. Зачислить Кирилла в списки рабочих завода должен был тамошний главный инженер Яков Вениаминович Снегирев, который по совместительству был еще управляющим местного отделения товарищества по химической обработке дерева.

Потом Карпов перешел к другой теме:

— Миков сообщил мне, что вам можно доверять. — Это был первый случай в жизни Кирилла, когда к нему обращались на «вы». — К вам будут приезжать люди. Если скажут, что от меня или что Миков приветствует вас, знайте по этой условной фразе: прибыли свои. Вам придется устраивать их на ночевки в надежном месте. Потом люди будут уезжать. Если ничего не спросят, значит, так и нужно. Если спросят, например, о том, куда им ехать, называйте один из двух адресов. Адреса не записывайте, выучите наизусть как Отче наш. По нечетным месяцам говорите: «Дворницкая частной мужской прогимназии П.В. Смирнова во Владимире». По четным месяцам: «Проходная химического завода братьев Паниных на улице Шуйского в Иваново-Вознесенске». Оба города лежат от Судогды неподалеку. В случае чего сами купите этим товарищам железнодорожные билеты или подыщите попутную подводу.

Направляя Кирилла в Судогду, Карпов на прощание сказал: — Товарищество находится на одном берегу реки Судогды, город — на другом. Прежде чем идти к Снегиреву, погуляйте по городу, проверьте, не тащится ли сзади «хвост»…

Так Кирилл получил первое поручение большевиков. Он был горд этим. Ему, 18-летнему парню, еще ничем себя не проявившему, доверили такое важное дело!

Пребыванию в Судогде Мерецков посвятит в будущем многие страницы своих воспоминаний, в деталях будет описывать, как ходил по улицам Судогды, в то время типичного уездного города владимирской глубинки в 36 верстах от губернского центра. Рассматривал вывески: «Податная инспекция», «Городская управа», «Воинское повинное присутствие», «Казначейство», «Аптека», гостиница «Голубев с сыновьями», «Магазин готового платья», «Уездное полицейское управление»…

Приезд в Судогду описал так. Убедившись, что на него никто не обращает внимания, он перебрался на другой берег реки, в имение Храповицкого. Местный богатей Храповицкий владел угодьями и домами. Имелись даже железнодорожные станции Храповицкая-I и Храповицкая-II. От них к складу бакалейных товаров Храповицкого вели собственные подъездные пути. В имении же находился и скипидарный завод.

В то время Кирилл полагал, что поездка в Судогду — лишь эпизод в его жизни. Но пробыл там почти три года, где позднее нашел и свое личное счастье.

Начал же с того, что по совету Карпова постарался установить хорошие отношения со Снегиревым. Яков Вениаминович принял его дружелюбно, поставил на должность слесаря по ремонту оборудования, поселил недалеко от себя. Часто Кирилл ночевал в его доме. Снегирев рассказывал о себе, о том, как было трудно ему получить образование и найти работу по специальности. Он никогда не расспрашивал Мерецкова, почему его, простого рабочего, прислал к нему видный инженер «Гарпиуса» и о чем Карпов беседовал с ним, приезжая в Судогду. Снегирев держался просто и демократично. Как начальник он не ограничивал свободу Кирилла. Когда тому было необходимо отправиться в город, тотчас отпускал его.

Новое дело увлекло Кирилла. В процессе работы он с удовольствием следил за исправностью аппаратуры, устранял повреждения и выполнял специальные слесарные работы. В детстве он мечтал стать народным учителем, теперь отдался другой мечте: быть инженером-химиком.

Льстило и занятие «политикой», постоянное общение с новыми, интересными и умными людьми.

Запомнилась встреча с приезжавшим на завод в служебную командировку представителем главной конторы товарищества Б.И. Збарским. Снегирев распорядился, чтобы Кирилл познакомил его с производством. Приезжий представился, назвал себя, что по отношению к рядовому рабочему выглядело необычно. Сказал, что слышал о Кирилле от Льва Яковлевича немало хорошего. Польщенный, Кирилл показал Збарскому все, что мог. Инженер пожелал выяснить у слесаря-механика, где труднее всего запаивать отверстия при повреждении аппаратуры. Кирилл указал в канифольном аппарате на висячие медные змеевики. Приезжий попросил научить его паять их. Но оказалось, он и сам все отлично знает, на что Кирилл рассердился. Борис Ильич заулыбался и сказал, что хотел поближе познакомиться и убедиться, что молодой рабочий действительно мастер своего дела.

Збарский был известным в стране специалистом. Он работал биохимиком в Московском университете, а также изучал технологию производства метилового спирта и других продуктов сухой перегонки древесины. Как раз эти исследования и привели его в Судогду. (В 1924 году он вместе с профессором В.П. Воробьевым бальзамировал тело Ленина и длительное время затем возглавлял лабораторию при мавзолее.)

В 1916 году, во время одного из своих приездов, Карпов сообщил, что вскоре Кириллу придется покинуть Судогду и вернуться в Москву. «Нет ли у тебя возражений?» — спросил он. У Кирилла возражений не было. Сначала по вызову Карпова уехал Снегирев, а через некоторое время администрация предприятия вручила Мерецкову предписание, где указывалось: ему надлежит по делам службы отбыть в главную контору товарищества.

В Москве Кирилла встретил Снегирев и устроил временно на Ольгинский химический завод. Впервые они побеседовали тогда более откровенно, чем раньше. Яков Вениаминович сказал, что на химзаводе товарищи будут основательно его изучать. Спустя месяц объявил, что к Кириллу «окончательно присмотрелись и сделали вывод: вполне внушает доверие, и ему пора напрямую включаться в борьбу за лучшую участь рабочего класса». После этого Снегирев сообщил, что Карпов работает сейчас директором Бондюжского завода на Каме, возле пристани Тихие Горы, и хочет, чтобы Кирилл приехал туда.

Но осуществить поездку не удалось, над Мерецковым нависла угроза мобилизации в армию. На фронте дела шли неважно, немцы и австрийцы продвинулись далеко на восток. Бондюжский завод не давал отсрочки от призыва, и Кириллу пришлось возвратиться в Судогду. Канифольно-скипидарное производство к тому времени было переведено на военные рельсы, и рабочим полагалась «бронь».

В конце 1916 — начале 1917 года в столице происходили волнения. О них жители Судогды и близлежащих деревень узнавали из губернской газеты «Старый владимирец». Все с нетерпением ожидали свежих номеров, интересовались происходящими в Петрограде событиями. А события, судя по отрывочным сообщениям, надвигались грозные. Ходили всевозможные слухи о генералах-изменниках, о том, что царица продает Россию немцам, об убийстве Григория Распутина.

Кирилл Мерецков получал информацию от приезжавших на завод из Владимира товарищей, хотя она, как правило, была весьма скудной. И вдруг пришло известие — самодержавие пало, Николай II отрекся от престола, в столице сформирован какой-то Временный комитет, параллельно возникли Советы.

Кирилл срочно оставил завод. В городе кипели страсти, по улицам ходили люди с алыми бантами на груди и повязками на рукавах. На домах были расклеены листовки, которые гласили, что во Владимире образован городской исполнительный комитет, взявший власть в свои руки. Он признал созданное в Петрограде Временное буржуазное правительство. Председателем Комитета избран кадет Петров.