С Шейлой и Дином мы попрощались, выйдя из ресторана. Завтра я должна была улететь в Россию и не знала, когда мы в следующий раз увидимся. Крепко обняв их обоих, я снова вспомнила тот день в библиотеке и порадовалась тому, что не отказалась познакомиться с этим симпатичным немногословным парнем, который неожиданно оказался прекрасной парой для моей рыжей разговорчивой подруги.

До дома добирались на такси. Уже стемнело, и дождь вот-вот должен был начаться. Я и сама не заметила, как задремала на заднем сиденье автомобиля, положив голову на плечо Тео. Он разбудил меня, когда машина плавно остановилась возле дома. Подхватив длинный подол платья, я осторожно выбралась из такси и сразу же оказалась под холодными струями лившейся с неба воды.

Несмотря на то, что в дом я почти вбежала, вымокнуть я всё же успела практически до нитки. Тео повезло чуть больше, но и его пиджак можно было выжимать. Миссис Лукас уже не было, но после её ухода сохранился приятный запах её цветочных духов и то особое ощущение домашнего уюта, которое она умела здесь создавать и поддерживать. Несомненно, этот дом с его небольшими комнатами, скрипучей лестницей и цветами на подоконниках нравился мне куда больше, чем величественный особняк, в котором жил мистер Тревельян, отец Тео. В большинстве его комнат я чувствовала себя так, словно пришла в музей, и на ночь там оставалась всего один раз.

— Ты замёрзла, — проговорил Тео, заметив, как я обхватила руками плечи. — Хочешь горячий шоколад? Я сделаю.

— Не откажусь, — отозвалась я, направляясь к лестнице на второй этаж.

Подняться наверх оказалось не так просто. Голова немного кружилась, а потяжелевший от дождевой воды шлейф платья казался невероятно тяжёлым. Сколько же вина я выпила? Не нужно было слушаться Шейлу с её бесконечными тостами! За университет, за преподавателей, за нас, за наше знакомство, за наше будущее…

Добравшись до ванной комнаты, я кое-как стянула насквозь промокшее платье и на несколько минут забралась под тёплый душ. После чего, высушив волосы и переодевшись в домашние шорты и майку, вышла в коридор и собралась спускаться на первый этаж, когда увидела на лестнице Тео с подносом. Он успел снять пиджак и остаться в белой рубашке, которая промокла не настолько, но всё же выглядела влажной и плотно обтянула его плечи.

— Это не горячий шоколад! — указывая на стоящие на подносе кружки, заявила я.

— Знаю. Он кончился. Это глинтвейн, — отозвался Тео.

— Мы ведь сегодня уже пили вино, — заметила я.

— Оно было холодное, а после прогулки под таким ливнем лучше выпить горячее, — назидательно произнёс он, вручая поднос мне и сворачивая к своей комнате. — Иди к себе. Через пять минут я к тебе присоединюсь.

Поначалу я хотела отказаться, но запах у подогретого вина был весьма соблазнительный, и я невольно наклонилась над подносом, принюхиваясь к поднимающемуся от кружек пару. Пряный имбирь, сладкая корица, нотка колючей гвоздики, спелые яблоки, апельсиновая цедра со свежим цитрусовым ароматом. Любопытно, когда это Тео научился варить такие напитки? Или это тоже магия? Я потянулась рукой к ближайшей кружке, когда дверь открылась, и раздались приближающиеся шаги.

— Ты уже начала без меня, — проговорил Тео, и я покачала головой.

— Ещё нет. Пахнет очень вкусно. Спасибо.

— На вкус ещё лучше, — заверил он, садясь на кровать напротив меня и взяв кружку со стоящего на столике подноса. — Правда, для глинтвейна желательны специальные бокалы, но я решил, что для ночных посиделок это необязательно. За тебя, Ники.

— Мы уже пили за всех нас в ресторане, — напомнила я.

— А сейчас я бы хотел выпить только за тебя. За твоё появление в моей жизни. За те дни в детском лагере, где мне было по-настоящему одиноко, пока ты ко мне не подошла, — с неожиданно серьёзностью проговорил он.

— Разве я первая к тебе подошла? — уточнила я. В детском летнем лагере в России Тео оказался по протекции Александра Владимировича Воронича, нашего общего родственника. Его родители тогда были заняты своим разводом и не возражали против того, что сына отправили в другую страну. — А не ты? Уже не помню.

— Возможно, мы подошли друг к другу одновременно, — заметил Тео.

— Может быть, — согласилась я, поднося кружку к губам и делая первый глоток. Тео был прав — вкус этого напитка оказался ещё приятнее, чем аромат. Соединяя в себе терпкую сладость, лёгкую остроту и едва ощутимую на языке кислинку, глинтвейн согревал и нежно пощипывал губы.

— Даже не сомневался, что тебе понравится, — удовлетворённо произнёс Тео, наблюдая за моей реакцией, когда я, зажмурившись от удовольствия, наслаждалась вкусом глинтвейна.

Нельзя было отрицать тот факт, что, прожив вместе всё это время и не расставаясь с надетыми в вечер помолвки кольцами, мы не только с каждым днём становились ближе, но и успели неплохо узнать друг друга. Интересы, предпочтения, привычки, любимые темы для разговоров и те вопросы, которых нежелательно касаться в беседе. Практически всё это мы друг о друге запомнили. Для меня не было секретом, песни каких групп любит слушать Тео и что предпочитает есть на ужин. Также я знала, что когда-то он и сам мечтал о том, чтобы стать музыкантом. А ему были известны мой любимый цвет и названия книг, которые мне нравилось перечитывать, несмотря на то, что я знала весь их сюжет почти наизусть.

Вот и сейчас Тео безошибочно угадал, что приготовленный им глинтвейн будет в моём вкусе. Я не и заметила, как выпила половину кружки. Голова снова закружилась, но сейчас я хотя бы находилась не на лестнице, а потому могла не бояться, что упаду.

Но всё же Тео до сих пор во многом оставался для меня загадкой. Как будто существовала какая-то граница, дальше которой он меня не пропускал, а я не хотела быть слишком навязчивой и любопытной. Как бы то ни было, какая-то часть его жизни была непосредственно связана со мной, но в моём знании об этом оставались пробелы. Мне не было известно, с какой целью ему понадобилась наша фиктивная помолвка. Может быть, в этом была вина его отца, который оказался почти таким же авторитарным и равнодушным к чувствам других человеком, как и старший Воронич, объявивший себя моим опекуном. Но ведь теперь, когда мне исполнился двадцать один год, я больше не обязана подчиняться ему. Да и Тео уже не школьник или студент, а вполне взрослый и самостоятельный человек, живущий отдельно от родителей.

Дата моего вылета в Россию была назначена на завтрашний день. Я не оповестила о том, что собираюсь приехать, ни Регину, ни приёмных родителей. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь встретил, но почему-то казалось, что, если я заранее сообщу кому-то о своём возвращении, то что-то пойдёт не так.

— Может быть, поговорим насчёт нашей помолвки? — решилась предложить я, сделав ещё один большой глоток начинающего остывать глинтвейна.

— Тебе так не терпится от меня избавиться, Ники? — отозвался Тео, и в его голосе мне послышалась обида.

— Разумеется, я не хочу от тебя избавляться! — фыркнула я. — Но так ты почувствуешь себя свободнее. И нам больше не придётся никого обманывать, — добавила я.

— Свободнее для чего? — уточнил он.

— Для чего-нибудь.

— Значит, ты считаешь, что ограничиваешь мою свободу?

— Н… нет, — пробормотала я. Разговор явно сворачивал не в ту сторону. Я опустила взгляд в свою кружку, будто надеялась увидеть там ответ на вопрос, как мне подобрать правильные слова.

— Посмотри на меня, Ники.

Я подняла глаза, и под его взглядом — непривычно нежным, задумчивым и немного растерянным — мне стало ещё сложнее пытаться собраться с мыслями.

— Ты никогда не думала, что мы могли бы и не обманывать других и не притворяться? — спросил он.

Прежде, чем я успела ответить, Тео протянул руку, мягко забрал у меня кружку и поставил её обратно на столик. Его пальцы легко коснулись моей щеки, пробежались по волосам, легли на шею. Я ещё собиралась что-то сказать, а он уже целовал меня — нежно, чувственно и неспешно. Сердце сбилось с ритма. Сейчас происходящее однозначно не являлось сном, а, возможно, и тогда им не было, и теперь мне чудилось что-то неуловимо знакомое в его прикосновениях.