Из дневника Вероники.

Темно перед рассветом. В последнее время эта фраза в разных вариациях попадается мне буквально повсюду. И в книгах, и в журналах, и даже в случайно услышанных разговорах проходящих мимо людей. Это одно из утверждений, которые очень любят те, кто ратует за так называемое позитивное мышление. Даже странно, что школьная психолог не повесила плакат с этими словами у себя в кабинете.

В этом кабинете я была всего один раз, и этот единственный визит начисто отбил у меня желание наведываться туда снова. Сама не знаю, что я рассчитывала услышать от этой пухленькой кудрявой женщины, но точно не то, что она сказала, а именно: «Появится кто-то, кто увидит эту красивую умную девочку и влюбится в неё». Под красивой и умной девочкой подразумевалась я, ха-ха. Наверняка у психолога заготовлено множество таких шаблонных ответов, поскольку она уверена, что главная проблема, которая может возникнуть в моём возрасте, заключается в двух словах — нет парня. Но у меня совсем другая проблема: как не убить своих одноклассников и не попасться в руки инквизиторов, если ты ведьма?

Разумеется, я не задала ей этого вопроса. Да у неё, очевидно, и не имеется на него ответа. Как и ни у кого другого.

Где-то я прочитала, что для тренировки самоконтроля нужно выработать у себя определённые условные рефлексы и придумать то, на что можно переключаться. Обдумав, решила, что в моём случае это будут стихи. Необязательно из школьной программы, подойдут и любые другие. Если стихотворение мне нравится, я запоминаю его довольно быстро без дополнительных усилий. А выученные стихи можно читать про себя.

Но, увы, переключаться на стихи получается далеко не всегда. Иногда приходится просто убегать из класса, спортзала, школьного коридора так, словно я внезапно почувствовала себя плохо или же ощутила настоятельную потребность оказаться где-нибудь в другом месте. Например, на улице. Или, если это в данный момент невозможно, у открытого окна, возле которого можно вдохнуть свежего воздуха и хоть немножко прийти в себя.

В последний раз это случилось сегодня, когда я задержалась в раздевалке после урока физкультуры и обнаружила, что к моему рюкзаку прилепили чью-то пожёванную жвачку. С обратной стороны, так что, не заметив этого, я бы нашла её позже, но уже в волосах или на одежде. Хорошо, что там в это время никого не было.

Сначала накатила злость. Потом — жалость к себе. Ненависть к тому, кто это сделал, кем бы он ни был. Хотя, скорее, она, а не он. Раздевалка-то для девочек.

Чересчур много слишком сильных эмоций. Виски будто стиснуло ледяным обручем, а к пальцам, наоборот, прилил такой сильный жар, что я невольно отдёрнула руку от подоконника, словно тот мог загореться. Все стихи разом выветрились из головы, поэтому пришлось просто стиснуть зубы и прижать ладони к прохладному стеклу. Энергия поднималась во мне, бурлила и грозила вырваться наружу, как пар из-под крышки. Будь она одушевлённым существом, я бы сказала, что эта сила точно играет со мной, зовёт за собой и лукаво уговаривает рискнуть. Выпустить её на свободу. Посмотреть, что из этого получится.

Само собой, на следующий урок я опоздала. Не уверена, что оттирание жвачки с рюкзака (не слишком, надо сказать, успешное) можно назвать уважительной причиной, но об этом я учительнице докладывать не стала. Вместо этого сказала, что у меня разболелась голова, и в чём-то это даже правда. Похоже, вид у меня был соответствующий, то есть, не самый здоровый. Хорошо, что это оказался последний урок, и к тому времени, когда я вернулась домой, всё уже окончательно прошло.

Дома я собиралась пообедать и сразу же продолжить чистить рюкзак (а, может быть, даже постирать его, хотя лучше делать это перед выходными, потому что он долго сохнет, а запасного у меня нет), но вместо этого, по-быстрому перекусив, отправилась в место, которое всегда поднимает мне настроение. В библиотеку. Там тихо, хорошо пахнет, и мне разрешают брать книги из читального зала, потому что я, по их выражению, зарекомендовала себя как хороший читатель. С шести лет, когда меня в эту библиотеку записали, а позже я стала ходить туда одна, ведь и находится она близко, прямо на соседней улице. Набрала книг, сколько смогла унести, и едва удержалась от того, чтобы не начать читать прямо по дороге.

В дверях подъезда я столкнулась с Элкой, которая учится на год младше. Она уже вернулась со своей второй смены и теперь бежала в магазин покупать новый флакон любимых духов, на который сумела выпросить денег у родителей всего за три дня. Это рекорд — мне потребовалась бы как минимум неделя. Но, в отличие от соседки, я пока не обзавелась любимыми духами, без которых не смогла бы жить. Помню, в детстве мне очень нравились духи дальней родственницы, которая почти месяц жила у нас в квартире, когда поступала в институт. Мне казалось, что они пахнут вишнёвым вареньем, хотя больше никто почему-то так не считал. Элка шепнула мне, что после магазина собирается в кино с каким-то парнем, и попросила прикрыть её, если что.

Сейчас уже вечер. В круге света настольной лампы страницы дневника выглядят желтоватыми, и кажется, что это старинная тетрадь, найденная на пыльном, но большом и загадочном чердаке какого-нибудь старого дома или даже замка. Надеюсь, с этой тетрадкой в твёрдой обложке такого не случится, и я успею уничтожить её раньше, чем кто-нибудь отыщет её и прочитает все мои неуклюжие мысли.

Почти неделю ничего не писала в дневник, задавали много уроков. Да и настроения не было, если честно. Хорошо, что среди книг, которые в прошлый раз принесла из библиотеки, попалось много интересных. Ни одну не захотелось бросить. Я очень люблю книги. Старые и новые, толстые и тоненькие, с картинками и без. Иногда, зачитавшись, могу забыть обо всём — о времени, о том, что завтра в школу, о разных мыслях, которые не дают мне покоя.

Самую мою любимую книгу подарила мне бывшая соседка Владислава Лукьяновна. Когда прохожу мимо её квартиры, где сейчас живут совсем другие люди, вспоминаю про неё. Про тот день, когда она рассказала мне о себе, а заодно и обо мне. Я, конечно, всегда знала, что ведьмы и маги живут среди обычных людей, но и не подозревала, что настолько близко. Дома у неё было очень уютно, и уже с порога чувствовался аромат сдобных булочек с корицей, от которого становилось теплее. Ничего в её квартире не напоминало о том, что здесь живёт ведьма в пятом поколении. Даже карты Таро и другие необходимые для гадания предметы она держала не на виду и показала мне их лишь тогда, когда я сама об этом попросила.

Именно от Владиславы Лукьяновны я чуть больше узнала про то, как однажды представители магического мира перестали прятаться от людей и заключили своего рода договор с Инквизицией. А позже, не так уж давно, для контроля магического сообщества наравне с инквизиторами и расследования преступлений, совершённых с помощью магии, образовалась организация под названием Магический Надзор (или просто МН). Совместно ими был принят закон о том, что до достижения двадцати одного года магию применять нельзя, и меры за его нарушение могут быть предприняты весьма строгие.

Тогда мне было двенадцать лет. С того памятного разговора прошло уже почти четыре года, а я всё никак не могу привыкнуть к мысли о том, что я тоже ведьма. Очень-очень любопытно, кто из моих родных обладал теми же способностями? Родители или более дальние предки? Узнаю ли я об этом когда-нибудь? Большинство из моих знакомых не знает о том, что меня когда-то удочерили, а про то, что я ведьма, мне и вовсе никому говорить не хочется. После переезда Владиславы Лукьяновны мне не с кем об этом поговорить — кроме, разумеется, дневника.

Сегодня на уроке поправила учительницу, когда она сказала неправильно, а она вдруг заявила, что я знаю русский язык лучше её. Посмотрела на меня странно — то ли с гордостью, то ли сердито. Остальные только посмеялись, но на перемене не преминули мне об этом напомнить не в самых лестных выражениях.