Существует и другой миф: будто на карте мира до сих пор есть страны, полностью противостоящие глобализму. Одни называют режимы радикального ислама («Талибан» в Афганистане, Иран) или исламского социализма (Ливия, недавний Ирак). Другие — государства, оставшиеся в одиночестве после международного крушения советского проекта: Куба, КНДР, более мягкий вариант — КНР. Однако последние события показывают, что глобализм действует и здесь, хотя и по несколько иному сценарию. Там, где хунвейбины жгли устаревшие книги и заставляли бюрократов в дурацких колпаках публично каяться, сегодня шустрят американские эксперты по взаимовыгодному сотрудничеству и рекламируется по ТВ та же дрянь, что и во всех других странах. Демократические выборы в Иране делают эту «мусульманскую крепость на пути империализма» более открытой. Придушенный экономическими санкциями ливиец Каддафи соглашается с требованиями международного права и выдает своих фанатичных сторонников европейскому трибуналу.
Каким будет новое планетарное капиталистическое государство, в котором мы все оказываемся уже сегодня? Оно должно больше напоминать классическую европейскую страну столетней давности, а вовсе не тот бесконфликтный капитализм, который нам предъявляли во времена перестройки. В нем будет много социальных конфликтов и мало того среднего класса, к которому все вроде бы привыкли.
Почему? Во-первых, потому что планетарному супергосударству скоро будет некого эксплуатировать, и оно с удвоенной энергией возьмется за собственных граждан. Сто лет назад Запад богател, выкачивая средства из колоний. Потом — из третьего мира. А сегодня третий мир, если ему что-то не нравится, переезжает в Париж, Берлин или Амстердам и захватывает там готические соборы в защиту своих прав. Капканы, расставленные на эмигрантов в паникующей Европе, практически не работают. Причина все в том же: время отдельных государств кончается, и условность границ и гражданств ощущается даже аборигенами далеких регионов, у которых сегодня тоже есть радио и ТВ.
Во-вторых, планетарный капитализм не имеет альтернативы. Пока существовал СССР, американские буржуа могли побаиваться собственных забастовщиков. А кого им бояться теперь? Ни на Марсе, ни на Луне конкуренты пока не строят социализм, а значит, граждане планетарного супергосударства шантажировать собственные правительства больше не могут. Зачем подкупать слуг, раз у них нет даже умозрительной возможности найти более человечного хозяина? Несмотря на формальную власть социал-демократов, происходит свертывание слишком утопичных, не оправдавших себя социальных программ и сужение опасно широких свобод.
Что же касается среднего класса (внутреннего гаранта стабильности, которому «есть что терять»), то толщина этого слоя уменьшается последние пять лет даже в США — что уж говорить про иные страны? Средний класс задумывался как временное явление в условиях холодной войны. Никакой долговременной задачи за этим проектом не стояло. Холодной войны больше нет — и вот, средний класс исчезает. Да и способности его представителей во втором-третьем поколении падают.
Отпрыски нормальных семей все сложнее находят себе место в обществе. В них нет родительской тяги к достижениям. Среди молодых американцев и европейцев пугающе растет число инфантильных идиотов, которых держат на ненужных должностях только ради того, чтобы не увеличивать число уличных бродяг. Хорошо, если такой отпрыск станет вести себя всего лишь как Джим Керри в фильме «Тупой и еще тупее». Однако с каждым годом в среде среднего класса появляется все больше социопатов, завидующих славе серийных убийц и клинически больных индивидов, неспособных спланировать свою жизнь даже на несколько часов вперед. Журналы, типа «Сошиал Текст» утверждают, что психиатрические эпидемии в наше время доставляют процветающему миру не меньше хлопот, чем доставляли когда-то описанные Марксом экономические кризисы.
Новые русские элиты ничего не имеют против такой ситуации. «Ста русским семьям» нравится видеть себя частью мировой элиты. А что остается тем, кто в эту сотню не вошел? Глобальное государство выглядит просто: крошечная группа супербогатых наверху, все остальные — в самом низу. Глобальное государство, не контролируемое никем, будет выставлять человечеству счет и требовать оплаты, как инопланетяне из фильма «День, когда земля остановилась», где мудрые пришельцы грозятся отобрать у нас планету за неправильное с ней обращение. А значит, все противники транснационального капиталистического проекта (от партизан лакандонского леса до университетских интеллектуалов Берлина или Праги, от рабочих активистов до критично настроенных по отношению к арт-рынку художников) должны либо выступить общим международным фронтом, либо навсегда засунуть язык в задницу.
В то, что они засунут, не верят даже Сорос, Олбрайт и Бжезинский. Даже им ясно, что в условиях глобализма существует одна банкократия, один управляющий класс, одна армия и одна на всех культура поведения. А значит, должен существовать один планетарный фронт сопротивления. И это уже происходит: партизанский ренессанс в Латинской Америке… антиглобалистские выступления во всей Европе… альтернативные мероприятия независимых интеллектуалов… массовые бунты в американских мегаполисах…
Конечно, территория планеты не превратится в один большой Гарлем или Детройт. Этого просто не допустит планетарное руководство. В конце концов, до сих пор есть «офисная» часть глобуса, полупериферия, полностью зависимая периферия и окончательное дно, на котором ежедневно умирают от голода. И планетарное руководство заинтересовано в сохранении этих всё более условных границ. Кого-то получше покормят, куда-то направят потоки дешевой рабочей силы, где-то дадут денег националистам и расистам, чтобы они решили вопрос с недовольными, направив недовольство по древнему пещерному пути. Но в условиях общего пространства границы будут все более проницаемы, миграции все менее предсказуемы и свой Лос-Анджелес или свой Сиэтл может разразиться в любое время и в любом месте.
Еще сорок лет тому назад западный капитализм был вовсе не таким, как сейчас. Запад конкурировал с СССР и шел на необходимые уступки. Капиталистическое общество предлагало своим гражданам кучу послаблений: социальные и гуманитарные программы, политические возможности профсоюзов и гражданских инициатив. Но сегодня СССР больше нет, а в однополярном мире поблажки не нужны.
Кроме того, прежде капитализм жестко критиковали западные интеллектуалы. «Быть умным» в Европе всегда означало «быть красным». Однако последнее время это уже не так. В XXI веке мировая элита обзавелась «новой» идеологией. Сформулировать ее взялись французские «новые философы» во главе с Андре Глюксманом.
Про школу Глюксмана во французской прессе шутят: эти люди публично ставят эксперимент, насколько далеко бывший левак может зайти в отрицании своей радикальной молодости. Накануне недавних президентских выборов Глюксман и большинство выходцев из его школы дружно поддержали правого кандидата Саркози. А еще один знаменитый «новый философ» Алан Финкелькро даже стал активным советником этого кандидата. Сегодня школу Глюксмана называют «идеологами французского среднего класса»: они постоянные авторы самых влиятельных газет, и потому их поддержка Саркози могла реально сказаться на результатах выборов.
Симпатии к Саркози вызваны в том числе и его проамериканской ориентацией. Мощь США «новые философы» считают единственным гарантом на пути наступления «фашислама», так же угрожающего сегодня свободе во всем мире, как когда-то сталинизм и фашизм. Кроме того, им симпатична жесткая позиция Сарко во время «огненной осени» во французских пригородах, когда арабские подростки жгли дорогие авто и громили витрины бутиков. Эти события реально перепугали средний класс и привели к «нулевой терпимости». И Глюксман был одним из немногих интеллектуалов, кто хотя бы для вида не защищал «уличных садистов», а наоборот соглашался с Саркози насчет «отбросов общества».