Утром, как только мелькнули первые лучи солнца, Миша собрался, взял документы, ключи от авто, поцеловал жену и, превозмогая боль, прямиком поехал в приемный покой районной больницы.

Подъехал. Припарковал автомобиль. С трудом, держась за бок, поднялся по ступеням и еле-еле, напрягая все оставшиеся силы, открыл тяжелую железную дверь. Здесь больных явно никто не ждал. По крайней мере, без сопровождения врачей скорой помощи, это уж точно!

– Вы к кому? – с недружелюбными нотками в голосе спросила то ли медсестра, то ли техничка. В полумраке холодного коридора, разобрать цвет ее халата было сложно.

– Я к Вам, – попробовал отшутиться Миша и как-то наладить контакт с первым человеком, которого он встретил в этом «чужом монастыре», куда он, кажется, не вовремя пришел со «своими правилами», точнее посвоим правилам – без направления, без скорой, без протекции, без явных признаков надвигающейся смерти, наконец. Он был удивлен таким вот приемом, но подумал, что, вероятно, человек всю ночь работал, устал, поэтому и не очень-то рад его видеть. Было видно, что пол недавно протирали и, по всей видимости, это была непосредственная заслуга его новой знакомой. Причину ее реакции он узнает чуть позже, а пока, не заметив другого сотрудника, к которому можно было бы обратиться, он продолжил:

– Вы знаете, у меня всю ночь болел живот…

– Пил, что ли? – снова огрызнулась медсестра-уборщица.

– Да нет. Я уже много лет не пью.

– Кодированный, что ли?

– Нет. Просто бросил. Ни к чему это. Только здоровье губить, а радости ведь от алкоголя нет.

– Понятно. На скорой тебя привезли, что ли? Где санитары-то?

– Нет, я сам приехал на машине. Не стал людей беспокоить.

– Беспокоить, – проворчала собеседница, – это их работа. Ну ты, и больные пошли, – как-то в нос усмехнулась медсестра, –

взяли моду в больницу ложиться сами приезжают. Умереть со смеху. Ладно, посиди вот здесь, сейчас хирурга позову. И смотри не топчи мне тут! Видишь, только все помыла, смену сдаю. А тут ты со своим животом. Как будто после смены моей приехать не мог, она ведь уж через 10 минут закончится! – и продолжая что-то ворчать и бубнить себе под нос, старуха-уборщица ушла куда-то в глубь коридора и скрылась в темноте.

Миша сел на кушетку. В длинном холодном темном коридоре было ужасно неуютно. Мрачно. Тоскливо. Пахло лекарствами и свежевымытым полом. Грустная, даже удручающая картина. Миша сидел и смотрел то в пол, то на стены и потолок. Врача все не было. «Не забыли ли они про меня, – вдруг мелькнуло у Миши в голове. – Может техничка просто ушла и уже на полпути к дому. А хирург сдал свою смену и тоже ушел. Что же делать?» Мимо прошмыгнули несколько человек в медицинских халатах, но никто даже не обратил внимания на скорченную от боли позу Михаила. Никому не было дела до него: ни его уставшее и измученное от недосыпа лицо, ни, тем более, его спрятанный под одеждой живот, разрывавшийся от боли, не вызывали ни малейшего любопытства у окружающих.

«Клятва Гиппократа – помогать людям», – вспомнилось вдруг Мише. Однако при одном взгляде на врачей после ночной смены складывалось впечатление, что им самим нужна серьезная медицинская помощь. Уставшие, озабоченные, ссутулившиеся. Тут его размышления прервал чей-то громкий голос, нарушивший тишину лечебного учреждения и звучавший как-то особенно громко в этот сонный утренний час:

– Вы, что ли, сами приехали? – перед Мишей стоял молодой мужчина.

Миша кивнул.

– Ну, раз приехали, проходите, вот сюда, – и мужчина указал рукой на дверь. – У нас смена скоро заканчивается. Это хорошо, что вы сейчас приехали, а то бы попали на обход, и, глядишь, еще пару часиков промучиться пришлось бы. А мы сейчас вас осмотрим, укольчик сделаем, если надо.

Этот, как потом выяснилось, хирург был не похож на других. Такой бодрый, веселый, шумный. Он производил приятное впечатление и вселял уверенность в том, что здесь помогут. Такие люди созданы, чтобы помогать, вселять надежду и веру, вылечивать.

– Давно болит? Сильно? – начал расспрашивать врач.

– Ага, с ночи, – только и смог ответить Миша.

– Ложитесь во-от сюда, – хирург указал на кушетку. – Свитер поднимите.

Врач проделал те же действия, что еще недавно делала жена Миши в теплой домашней постели.

– Оформляйте его как со скорой – так быстрее место найдут.

Анализы пусть сдаст, кровь и мочу, для большей уверенности, – сказал доктор, обращаясь к медсестре, и, повернувшись к Мише, добавил. – Есть, кому привезти сменную обувь, чашку, ложку, полотенце?

– А что такое? Класть в больницу будете?

– Ну, батенька, аппендицит у вас. Сейчас кровь сдадите и мочу, еще раз убедимся. Но я-то знаю на 100 %, что диагноз подтвердится – не первый раз, как говорится, замужем. Это хорошо еще, что сейчас приехали. Сейчас дневная смена – свеженькая – быстренько вас и прооперирует.

– Что? – едва не задыхаясь, произнес Миша. – Что? – повторил он снова. – Как это прооперирует? Что прям сразу? Без всяких подготовительных процедур?

– С утра много ели?

– Не понял. Нет, вообще со вчерашнего дня ничего не ел.

– Ну, вот и замечательно. Что готовиться-то? Клизмочку сейчас сделают, и поедете себе преспокойненько в операционную.

Мише стало не по себе. Врач так легко рассуждал на тему операции, как будто это было то же самое, что покурить сходить. А Миша-то был в первый раз!

К молодому человеку подошла пожилая медсестра и проводила его до кабинета сдачи анализов. Через какие-то 40 минут Миша уже поднимался в отделение хирургии. Еще через полчаса Мишу уже готовили к операции.

Он только и успел позвонить жене, дать указания по поводу того, кто и как должен отогнать машину во двор, позвонить в офис и попросил жену привезти больничные вещи. Как сказал врач, ближайшие две недели Мишу ожидает «отпуск». Конечно, самого «отпускника» перспектива такого «отдыха» не радовала. Отделение хирургии был не намного лучше приемного покоя: обшарпанные стены, старая мебель, грязный туалет. Печальную картину дополняли перевязанные, перебинтованные люди, которые ходили по коридору или сидели, как зомби, в каких-то необычных позах.

Так как в палатах мест не оказалось, Мишу положили прямо в коридоре. Кровать ему заменила кушетка, на которой обычно сидели в ожидании начала обеда. Постель еще не принесли, и вот в таком непонятном виде Миша лежал и рассматривал белый потолок.

Почему? Зачем? Почему сейчас? Откуда вообще берется этот аппендицит? Две недели простоя! Кто мне за это заплатит? План не сделаю, премию не дадут! Миша лежал и размышлял.

Он и не заметил, как подъехала каталка. Медсестра, женщина средних лет с приятным лицом, сказала:

– Сам сможешь лечь? Или тебя поднять?

– Смогу, – тихо ответил Михаил и забрался на каталку.

– Ценные вещи в сейф сдали?

– Да.

– Ну, хорошо, тогда поехали?

Проехали через весь длинный коридор хирургического отделения. Пока катились, Миша ловил на себе сочувствующие взгляды других пациентов так, как будто его везут не на операцию, а в крематорий. «Ну, и что тут такого? Обычная операция, такие сотнями делают,– вспомнил он слова принимавшего его хирурга. – Для нас это, как зуб вырвать, проще простого». Жаль, не успел Миша спросить, бывают ли летальные исходы втакого рода операциях. И может, к лучшему, что не спросил, чтобы не расстраиваться, если и бывают. А с другой стороны, лучше бы знать.

Доехали.

Наркоз. Мысли спутались, и Миша погрузился в небытие. Сквозь свой искусственный сон он еще слышал болтовню хирурга с медсестрами, потом – резкий свет, смех. Он улыбнулся сам себе и всей ситуации и провалился в глубокий сон.

Очнулся. Глаза открывать не хотелось. Полежал, подождал, как будто собирая силы. Открыл глаза.

Это сон? Или нет? Боль в правом боку подсказала, что все-таки это реальность. «Похоже, и вправду мне сделали операцию. Так быстро. Сколько сейчас времени? Машину, интересно, отогнали во двор? Где я лежу вообще?» – Мишина голова продолжала генерировать вопросы.