— Вы хотя бы пытались с ним поговорить?

— Да. Он сказал, что все делает правильно. И его невозможно переубедить.

— Но что он будет делать с полной опекой над детьми? Он никогда не уделял им и половину своего времени, наслаждаясь свободой от меня и от них. Он вообще отдает себе отчет, что полноценная забота о детях свяжет его по рукам и ногам? Или он рассчитывает на то, что вы с Элизабет будете нянчиться с Кикит и Джонни? Где он сейчас? Если он уехал из дома сразу же после меня, то он уже два часа назад должен был приехать к вам.

Ховард не ответил. Очень осторожно я спросила:

— Дэнис перечислил вам те обвинения, которые он выдвинул против меня?

— Клер…

— Это все неправда, Ховард! Вы же знаете меня. Вы знаете, что я обожаю своих детей.

— Понимаю, все слишком тяжело для тебя, беспокойство по поводу твоей матери и все остальное.

— Я превосходно со всем справлялась, в отличие от Дэниса. Он должен был поехать с нами в Кливленд. И он смог бы поехать, если бы захотел. Или он устроил себе загул напоследок, перед тем как стать полноценным отцом? Дэнис все запланировал заранее. И очень долго готовился. — Я быстро перевела дыхание и, опустив глаза, тихо спросила: — Он рассказал вам о своих подозрениях по поводу Броди?

Последовала пауза, а потом тихое:

ѕ Да.

Я так и думала. Такая личная, такая интимная тема. Он рассказал адвокату, адвокат рассказал судье. Родителей тоже посвятили во все подробности и Бог знает кого еще. Я почувствовала, что меня предали, и разозлилась.

— И вы поверили? Вы же знаете Броди, — вскричала я, бросив на него быстрый взгляд. Он стоял, прислонившись к раковине и сложив руки на груди. На его лице тоже застыло выражение злости. — Он же проводил с нами праздники как со своей семьей. Неужели вы думаете, что он способен завести интрижку с женой партнера?

— Они с Дэнисом давно не партнеры. Больше пяти лет.

— Мы с Броди никогда, никогда не состояли в сексуальных отношениях, — поклялась я и снова опустила глаза. Я чувствовала себя неловко. — Дэнис не прав сейчас. Это все из-за ревности, из-за нестабильности своего положения, не знаю из-за чего еще.

— Мне надо идти, Клер.

— Когда дети вернутся домой?

— Я не могу сказать.

— Они попадут домой на уйк-энд?

— Клер!

— Я всего лишь пытаюсь получить от вас хоть какую-то информацию, Ховард. Я не представляю, что мне сейчас делать. Я не хочу невольно причинить им боль, они ведь еще ни разу в жизни не сталкивались с подлостью. Я не хочу, чтобы Дэнис врал им. Я не хочу, чтобы он настраивал их против меня. Если он недоволен мной, он должен обсудить все со мной, а не вовлекать в это детей. Они не пешки в его игре.

— Дэнис это знает.

— Но однажды все тайное станет явным, это факт. И ничего уже не вернешь назад. И они этого никогда не забудут. Позаботьтесь о моих детях для меня, Ховард, — попросила я. — Объясните Дэнису, что их надо поберечь. Если он поведет себя неправильно, все пропало.

— Он любит их, Клер.

Да уж, все всегда полагали, что он и меня любил. Какие слова он говорил месяц назад на мой день рождения! Он вручил мне красиво упакованную коробку, в которой лежала еще одна красиво упакованная коробка, а в ней еще одна, где хранилась пара сережек, созданных ювелиром, которым — он это знал — я восхищалась. Я была так тронута при мысли, что Дэнис вложил в этот подарок всю душу, что он старался, упаковывая его. И конечно же он сказал, что любит меня.

Интересно, что он имел в виду, произнося эти слова?

Ночь я провела у Броди. Это оказалось самым простым и разумным решением. Слишком расстроенная всем произошедшим, я побоялась уезжать. Броди был моим ближайшим другом. Он знал, как сильно я волновалась за детей и как остро переживала разлуку с ними. С ним я могла спокойно плакать, бушевать или сидеть молча. Я так и сделала. Он накормил меня тушеным в бургундском соусе цыпленком и приготовил горячую ванну. Он даже постелил мне в комнате Джой.

Утром Броди настоял на том, чтобы проводить меня в Бостон на встречу с Кармен, и я не стала возражать. В том уголке моей души, который раньше занимали дом и семья, образовалась пугающая пустота. Я чувствовала себя изможденной, слабой и испуганной, а присутствие Броди помогало мне держать себя в руках, за что я испытывала к нему искреннюю благодарность.

А вот Кармен Нико нет.

Офис Кармен находился на четвертом этаже здания, каменная облицовка которого была вся заляпана городской грязью. Старомодный квадратный лифт помещался за ажурными железными решетками, которые гремели при подъеме и спуске, при входе и выходе. Сам офис оказался более современным.

Приемную только что убрали: аккуратно сложенные журналы без единой пылинки рядом с телефоном на полированном дубовом столе, два стула и роскошное кресло, секретарская конторка и сочетающийся с ней по стилю кофейный столик, пейзажные гравюры и со вкусом подобранные рамки, вычищенный пылесосом ковер.

Ничего яркого, помпезного, утрированного и запугивающего, как в конторе Ллойда Ашера. В милом и привлекательном офисе, отделанном в теплые тона — зеленый, абрикосовый, коричневый, — царила мирная и спокойная атмосфера, хотя вопросы тут решались далеко не приятные. Я была уверена, что мне не станет лучше до того, как я снова вернусь к детям, сомневалась, что смогу вздохнуть свободно до того, как осознаю, что именно задумал Дэнис. И все же в приемной Кармен Нико витало нечто вселяющее надежду.

Адвокат оказалась настолько сердечной и открытой женщиной, что ее от природы некрасивая внешность не бросалась в глаза. Высокая, с темными волосами, с оливкового цвета кожей и маленькими золотыми колечками в ушах, Кармен встретила меня широкой улыбкой и рукопожатием, а Броди насмешливо бросила: «Привет, красавчик», — и легко поцеловала в щеку. Она без колебаний жестом указала ему на одно из кресел, взяла меня за руку и провела через маленький холл к себе в кабинет.

В отличие от Ллойда Ашера она взяла блокнот и уселась на стул рядом со мной, стараясь, чтобы стол не разделял нас.

Я разглядывала ее лицо, пока она читала судебное решение. Для меня сейчас не имело никакого значения мнение Броди об этой женщине. Если она выставит мое дело в том же свете, что и Ашер, я постараюсь сбежать от нее как можно быстрее. Я чувствовала себя слишком уставшей, слишком испуганной, слишком уязвимой, чтобы выдержать еще одну атаку.

Но именно усталость, страх и уязвимость лишали меня возможности обратиться к кому-то еще в том случае, если я не найду общего языка с Кармен Нико. Поэтому я отбросила свою браваду и собрала последние силы.

Но Кармен, дочитав, просто кивнула и сказала:

— Это стандартное решение.

Она достала свою ручку и мягко, с симпатией в голосе попросила меня рассказать о том, что произошло в тот день. Пока я говорила, Кармен задавала мне вопросы и схематично записывала детали. Когда я закончила, она вернулась к самому началу истории, выясняя мельчайшие подробности моего возвращения домой.

— Так, значит, ваш муж знал, когда вас ждать.

— С точностью до пятнадцати минут. Он знал номер рейса и взял с меня обещание прилететь именно этим рейсом. Он очень настаивал на этом. Что я тогда подумала? Что он очень по мне соскучился? Возможно. Но, скорее всего, он просто устал сидеть с детьми. Какая же я глупая, что не догадалась сразу о его намерениях!

— Пока вы выходили из машины и открывали входную дверь, как вы думаете, было ли у него время, чтобы позвонить констеблю?

— Да. Особенно если он видел в окно подъезжающую машину. К тому же я еще расплачивалась и доставала вещи из багажника.

— Расскажите мне о полицейском, который приезжал. Дэнис долго говорил с полицейскими по телефону?

— Думаю, недолго, но не уверена. — Я вообще смутно помнила, что в тот момент происходило, потому что была очень расстроена. — Я спорила с ним. Я запомнила лишь, что он сказал: «Пришлите кого-нибудь сюда как можно быстрее».