– А что ты намерен делать сейчас?

– Хотел бы я сказать, что собираюсь спать, – зевнул король, – так ведь не дадите. И думать что‑то не получается, после волынки этой. Так что говорите сами, чего хотите.

– Нашу дочь и сестру назад!

– Кто из старейшин клана поручится за явку Немайн верх… Дэффид на церковный суд?

– Сначала заведи церковь, МакДэсси, – хмыкнул Дэффид. – один монах это не церковь. И не судья.

– К ярмарке прибудет епископ из Рима, – сообщил король, – а если нет, так преосвященный Теодор заявится. Согласно обычаю, он представляет церковь на ярмарочном суде.

– Я и поручусь, как хозяин заезжего дома и отец, – вздохнул Дэффид, – а теперь, король, верни Вилис‑Кэдманам дочь и сестру.

– Ну с таким поручителем куда я денусь… Велю вернуть, – заключил король. – Стоило меня будить… Утром бы разобрались. Все равно ваша сида спит.

– Спит? После моей волынки?

– Да уж. Наверное, вы и мертвого разбудите. Сэр Кэррадок, ты ее сюда принес, ты и выведешь, – король встал, принял горделивую позу перед официальным заявлением, и заговорил нараспев, полууставом: – Я возвращаю леди Немайн верх Дэффид Вилис‑Кэдман ее клану. Клан Вилис‑Кэдманов обязуется представить свою дочь и сестру на церковный суд, который состоится на второй неделе ярмарки, в последний день июля. Клан не будет преследовать брата Марка, поскольку он обвинил леди Немайн из побуждений защиты паствы от ведовства, и не нанес оскорбления.

– Насчет побуждений мы еще посмотрим, – буркнул Дэффид. – Все равно монах не священник, толку от него чуть. А мирянам свойственно грешить.

Немайн висела на руках Кэррадока Вилис‑Кэдмана. Нечеловечески острое, бледное до синюшности лицо, умиротворенное, беззащитное и немножко детское. И без того недлинные волосы спутанной массой свисали вниз, открывая стоячие треугольные, подвижные уши хищного зверя.

– Она что, и правда оборотень? – король растерялся: сиду‑то до сих пор вблизи не видел. Благодушие его сразу куда‑то исчезло. Гулидиен насупился.

– Я, кажется, ясно назвал имя: Немайн верх Ллуд. Оборотень‑ворон, если не врут.

– Мало ли кто мог назваться именем древних королей…

Бриана поняла, что мужчины собираются всласть побеседовать. Пришлось вмешаться.

– Вы что, так и будете ее здесь держать? Несите к отцу, быстрее!

– Почему?

– Если она не очнулась от волынки… То это не сон и не обморок. И рука висит неправильно! К отцу, немедленно. Я его сейчас разбужу.

И мелькнула белым пятном в темноте.

– Благодарю тебя за справедливость и мудрость, мой король, – Глэдис поспешно поклонилась, и Дэффида нагнула. – Прошу простить за поспешно прерванную беседу, но моей младшей дочери нужен врач. Кстати, муж мой, ты был прав, не судьба нам сыновей завести. Восьмерых родила, пятеро выжило – все девки. Приемыша взять решились – так опять девчонка подвернулась.

– Ступайте, и не забудьте сообщить своей младшей дочери, – последние два слова Гулидиен выделил, – что у клана Вилис‑Кэдманов нет претензий на престол Диведа. Как, отныне, и у сиды, происходи она прежде от самого Пуйла.

Мэтр Амвросий пытался отогнать себя от стола, чтобы поспать хоть немного. С утра ожидала уйма работы. Но, услыхав беспокойный стук в ворота, понял – день еще не окончен. Что ж. Такова лекарская доля. Тяжелые – с ношей – шаги в темноте, при пляшущем свете факелов. Рыцарь с безвольным телом на руках, рядом увлекательно зевает Бриана, Дэффид бурчит:

– Ну за что мне такое? Родных дочек пять, так теперь еще и приемная…

– Почему сразу не принесли?

– Пап, Немайн король арестовал.

– За спасение предместий? Хм.

Любопытство крепче смыкающего глаза сна. Труп со стола… И вытереть, нехорошо после мертвого. Лишних вон! Женщин тоже. Глэдис тоже касается. Мать? На Дон ты что‑то не похожа. Ах, удочерили. Хорошо. Сначала раны. Царапины. Кровопотери нет. Почему без сознания? Шок? Пульс неровный, быстрый, но сильный. Рука опухла. Вывих? Нет, движется легко. Сломана. Голова: кости целы, след удара, гематома. Возможно сотрясение. Дышит неправильно. Что под платьем? Ребер – на одну пару меньше, чем у человека, зато ложных больше. Следов ампутации нет. Легкие не повреждены – уже хорошо. И хорошо, что больная не в сознании – проще правильно соединить обломки костей. Наложить повязки и шины. Очень интересно произвести дальнейший осмотр – но лишние шевеления при сотрясении мозга не показаны. Да и Глэдис присматривает, чтобы лекарь не мучил ее новую девочку из чистого любопытства. Уж ей‑то уход за ранеными не в новинку. Выход к беспокойной родне – хотя у них‑то сегодня счастье: все живы. И даже прибавились.

– Оглушена. Перелом. Ушибы. Переутомление. Жить будет. Надо бы не ворошить, но у меня сейчас нет места. Придется нести к вам – и поосторожнее. Кстати, варвар ее очень вовремя приложил. Боюсь, не потеряй Немайн сознание – умерла б в следующей схватке. Не от оружия врага. Сама по себе. От усталости. Так что пусть полежит. Хотя бы недельку. Впрочем, эта не усидит. Ну хоть напрягаться не давайте, занятие какое‑нибудь полегче подберите. Следите, чтобы ела побольше.

И мэтр Амвросий наконец отправился спать.

К утру забытье Немайн перешло в глубокий сон. Заглянула Бриана, велела ни в коем случае не будить. Узнал бы Клирик – убил бы. Ему пришлось заново пережить во сне эпизод, который всегда хотелось забыть. Клирик всегда ненавидел свои немногие поражения – а они были неизбежны при работе "главного пожарника" корпорации. Слишком часто последний резерв вводили в дело тогда, когда о спасении ситуации речь вести уже не приходилось.

Дамбу должно было прорвать. Вода уже сочилась через основание, вымывая грунт. При первом взгляде Клирик отвел ей до разрушения два часа, но ошибся.

– Эвакуируйте рабочих.

– Но мы уже почти…

И ведь прав. Дизельные копры лупят, как тяжелая артиллерия, вбивая опоры контрфорсов в потрескавшийся от суши грунт. Гравийное тело сформировано, и карьерные самосвалы вываливают песок на вторую линию борьбы с наводнением. Стальные и деревянные щиты подпирают эту массу. Но без контрфорсов все рухнет под первым же натиском водяной стены. Чтобы закончить контрфорсы, нужен час. А внешняя дамба сдохнет через пятнадцать минут.

И это не простое "нет спасения – нет вознаграждения" – вместе с рудником клиента придется бросить собственное оборудование.

– У нас есть вертолеты.

– Пусть прогреют двигатели. Первыми снимайте людей с участков шесть‑альфа, шесть‑браво, пять‑зулу. Там точно не успеть.

– Мои люди согласны рискнуть.

И когда он успел их спросить? Не важно.

– Речь не о риске. И припомните сумму неустойки на случай оспаривания моих рекомендаций.

– Дело не в этом. Рудник продолжает добычу.

Этого не должно быть – Клирик знал точно. Даже помнил, как было – не во сне: падающая плотина, прыгающие оранжевыми пингвинами в потоке «Катерпиллеры», над головой – неслышный на фоне катастрофы вертолетный винт. Полтора миллиарда убытков – и ни одного погибшего. Но сон внес поправки.

Струи, текущие сквозь дамбу, превратились в фонтаны. Паводок обеспеченности в одну десятую процента. Если попросту – такое бывает раз в тысячу лет. Катастрофа – только не такая быстрая, как землетрясение.

– Почему не эвакуирован?

– Собирались. Но, когда узнали, кого прислали главой аварийной миссии… У вас репутация волшебника.

– Но не бога. Снимайте людей с групп участков пять, шесть, два. Вношу небольшое изменение: мы с вами остаемся здесь до конца. И попробуйте вытащить из‑под земли столько людей, сколько успеете.

– Зачем?

– Вдруг дамба простоит дольше, чем должна бы… И еще – приказываю заложить заряды подрыва в сегменты четыре, семь, десять, пятнадцать.