Дополнительных пороховых шайб не предусматривал. При установке угла возвышения в сорок пять градусов на максимальную дальность дистанция в полторы тысячи шагов (один километр двести метров) меня вполне устроила.

А тол путем нитрования толуола азотной и серной кислотами мы с Ритой получили еще в прошлом году. Такую работу мне с друзьями когда-то довелось проделать кустарным способом, поэтому нет ничего удивительного в том, что «мыло» создали без проблем. Толуол, кстати, получали двумя способами: четырнадцать килограмм – перегонкой сосновой смолы и четыреста сорок пять – перегонкой нефти в бензин и последующего его каталитического риформинга платиной. Емкости для сырья и крышки мы с Иваном отлили из бронзы. Герметизировалась крышка толстой кожаной прокладкой и шестью резьбовыми шпильками.

Впрочем, рассказывать о технологии производства взрывчатых веществ не буду. Для человека, вдумчиво изучившего некоторые разделы химии и проводившего первые синтезы под контролем опытного товарища, тем более ранее работавшего на профильном химкомбинате, это не проблема.

Квадрант-угломер внешне получился неказистым, но вполне работающим. Опытные стрельбы каждого миномета провели вначале пустыми минами, где вместо ВВ вставили четырехсотпятидесятиграммовые свинцовые стержни. Результаты оказались стабильными, что позволило составить единую баллистическую таблицу. Затем на разной дистанции вкопали обрезки досок и дали боевыми.

Специфическим воем летящих мин и накрытием целей впечатлились все собравшиеся бойцы. Доски разваливало даже на расстоянии в сорок шагов от эпицентра взрыва. А у тех, кто не затыкал пальцами уши и не открывал рот во время стрельб, в ушах звенело до самой ночи.

Такой громкий шухер незамеченным в округе не прошел. Собаки обеих деревень на целых полчаса затихли, а вскоре к холму, где проводились испытания, прискакал на ослике бледный перепуганный падре. К счастью, к этому времени мы успели батарею свернуть, минометы уложить на повозки и укрыть, а на территории навести порядок.

– Это мы порох собственного изготовления испытывали, падре. Какой-то не такой получился, видно, придется у казны покупать, – успокоил его.

– Ох, сеньор! – схватился он руками за сердце. – Сколько дней еще вы изволите проводить свои испытания? Даже меня испугали!

Первый опытный образец картечницы (почему-то не могу называть эту роторную машину пулеметом) у нас забрал целый месяц напряженного труда, но остальные пять картечниц были собраны и доведены до ума буквально за три недели. Тридцать винтовочных стволов изготовили еще до Нового года, а шесть блоков латунных ствольных коробок и шесть комплектов деталей редуктора вращения сделали вместе с регулировочными винтами минометных прицельных приспособлений. Детали поворотной станины из сталистого чугуна отлили при одной из плавок вместе с орудийными ядрами и снарядами уже в феврале, перед самым моим отбытием в Марсель.

Теперь все производственные операции, от функционирующей медно-деревянной модели до действующего образца, проводились при самом непосредственном участии трех моих учеников. Конечно, сам бы все это сделал гораздо быстрее, но зато теперь мои ребята целиком и полностью представляли весь процесс изготовления огнестрельного оружия, а также систему работы механизмов.

Схема работы картечницы очень проста.

Ствольному блоку рукоятью через специальный редуктор задается вращательное движение. Напротив каждого ствола имеется прорезь приемника для патронов. Их подача осуществляется из магазина или скорее трехрядного бункера на сто два винтовочных патрона. В приемник патроны падают под действием собственного веса, затем простенький затвор захватывает закраину, по фигурному кулачку подает в патронник и запирает канал. При повороте стволов от вертикали на тридцать шесть градусов (в нашем случае) сжатая пружина ударника высвобождается, и боек накалывает капсюль. После выстрела стволы продолжают вращаться, очередной кулачок отжимает пружину, одновременно возвращая затвор в исходное положение, а стреляная гильза экстрагируется в самой нижней точке опять же под действием собственного веса. И так продолжается при повороте ствольной группы на каждые семьдесят два градуса до тех пор, пока в магазине есть патроны. Правда, стрелять из картечницы можно и короткими очередями.

Если минометы моих ребят впечатлили, то работа этой машинки повергла в шок. Первое испытание проводил Иван. Десять досок, выставленных на дистанции триста метров, а также кустарник за ними ста двумя патронами были за восемь секунд превращены в хлам. На моих часах нет секундомера, но, считая про себя: «Двадцать два, двадцать два, двадцать два…» – приблизительно определил, что скорострельность картечницы составила семьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Точность стрельбы, конечно, получилась квадратно-гнездовая, но все равно эта машинка для нынешних времен – смертельный ужас, особенно для кавалерии. Очень скоро она сломает все понятия о тактике ведения современного боя.

Последнее, в чем успел поучаствовать до убытия в Марсель, это демонтаж восемнадцати в общем-то отличных длинноствольных орудий с борта ремонтируемого флейта и их отправка домой на переплавку. По одному имеющемуся орудию мы решили установить на носу кораблей. Все-таки дальность стрельбы из каронады – всего тысяча метров, а из подобного орудия – до мили.

По моим подсчетам, теоретический вес этих пушек составлял около двух тысяч семисот пятидесяти килограмм каждая, а ствол каронады, исходя из расчета калибра ядра в сто пятьдесят миллиметров и его веса в четырнадцать килограмм, должен был быть около тонны.

Все плавки закончили за пять дней, ребята на мехах дежурили круглосуточно. При этом получили сорок (по двадцать на корабль) внешне неказистых тонкостенных коротких стволов (длиной тысяча двести миллиметров и весом по девятьсот девяносто килограмм), несколько бронзовых котлов и емкостей. Правда, килограмм пятьсот бронзы еще осталось.

Масса незаконченных дел требовала и требовала постоянного участия, но медлить с отъездом больше было нельзя. Наказал Ивану докупить латуни и штамповать винтовочные гильзы, а также отковать по моим чертежам семь комплектов рессор и тележных каркасов: на походную кухню, для двух тачанок и четырех фургонов. Всю столярку по повозкам, лотки для мин, банки, коробки и коробочки делал мой деревенский плотник – счастливейший человек, так как получил от меня в подарок старенький токарный станок под названием «амеба обыкновенная».

Затем, вспоминая череду этих дней, прошедших в период зимы – весны тысяча шестьсот восьмидесятого года, загруженный решением нескончаемых вопросов и проблем, с уверенностью могу сказать, что даже в самые тяжелейшие дни будущих боев на европейском театре военных действий не испытывал столь колоссального напряжения всех своих сил.

Это потом сотни моих учеников станут отличными армейскими и флотскими командирами, гражданскими администраторами и высокоэффективными экономистами, финансистами и предпринимателями. А тридцать три человека из них – великолепными учеными, имена которых останутся в истории на века. Именно они подготовят сотни и тысячи своих последователей и двинут мировую науку и технику на небывалую высоту.

Сейчас же ничего этого еще не было, а день моей жизни выглядел совсем нескучно: пятнадцать минут на туалет, три раза по пятнадцать минут на прием пищи (именно так, а не завтрак, обед и ужин), восемнадцать часов на работу и пять часов на сон. Даже сексом чаще чем один раз в неделю не занимался. Был не в силах.

Когда мы с Антоном и Данко сели на почтовый корабль, где мне предоставили отдельную малюсенькую каюту, лежа на огромном сундуке, вдруг ощутил какой-то дискомфорт: «А почему это я развалился здесь и ничего не делаю?» Оказывается, отдыхать-то разучился, поэтому встал, зажег масляный светильник, вытащил альбом сшитых чистых листов, взял платиновую наливную ручку с золотым пером (мою идею в жизнь воплотил Педро, самый младший сын Ицхака), на минутку задумался, с чего начать, дабы не умереть от безделья, ведь придется добираться целую неделю. Физикой заняться или теоретической механикой? Но все же решил упорядочить уже начатое, поэтому разграфил лист для заполнения таблицы Менделеева.