По морю, где ничто не препятствовало движению, суда ходили втрое быстрее, чем на узких извилистых речных фарватерах, требующих непрерывных промеров глубин. По свидетельству Геродота (10, IV, 86), суда его времени (надо полагать, пентеконтеры) обычно проходили за день 70 тыс. оргий (124,32 км), а ночью — 60 тыс. оргий (106,56 км), то есть передвигались со скоростью 5,56 и 4,85 узла соответственно.

Но дальше «отец истории» противоречит сам себе. Он указывает расстояние от Стамбула до Риони и от Анапы до реки Терме соответственно 1 110 тыс. оргий (1971,36 км) и 330 тыс. оргий (586,08 км) и заявляет, что первое покрывалось за 9 дней и 8 ночей, а второе — за 3 дня и 2 ночи. Вопрос в том, чем руководствовался Геродот: расстояниями или временем пути. Если расстояниями, то он ошибся в расчетах: они примерно равны соответственно 1100 и 370 км, и тогда средняя скорость составляла бы 2,88 и 3,32 узла. Если же принять, что он исходил из хорошо известных дней пути, то он абсолютно точен, но поскольку расстояние им сильно завышено, то следует признать, что суточная скорость судов была в среднем 3,1 узла.

Эти выкладки не противоречат и свидетельствам поздних античных авторов. Птолемей, например, приводит сообщение Марина Тирского, что расстояние от мыса Прас до мыса Гвадарфуй у восточного побережья Африки (ок. 3 тыс. км) корабли проходили при попутном ветре за 20 или 25 дней, делая ежедневно 1 тыс. стадиев, то есть со скоростью 4 узла. Птолемей резонно при этом замечает, что плававшие этим путем «сообщили только, сколько дней они провели в пути, но не сосчитали, сколько дней они действительно плыли: ведь на протяжении столь длительного времени и сила и направление ветра меняются» (63, I, 9). Действительно, при указанной скорости корабли должны были преодолевать это расстояние примерно за 17 суток (не дней!). Если же они плыли 20 и 25 суток, то их скорость была соответственно 3,36 и 2,75 узла — почти те же цифры, что и у Геродота. Судя по сообщению Авиена (42, 560–565), такие корабли относились к «быстро идущим». Он указывает, что от Геракловых Столпов до Пиренейского мыса (примерно 1100 км) массалиоты добирались за семь дней. Поскольку это соответствует маловероятной скорости 7,1 узла, мы вправе предположить, что и здесь речь идет о круглосуточном плавании (по-видимому, именно так принято было исчислять расстояния), и тогда получаем скорость 3,53 узла.

Картина резко меняется, едва заходит речь о речных плаваниях. И дело здесь не только в неверных оценках расстояний. Если в море стоит приблизиться лишь на 3 км к берегу, чтобы не обращать внимания на течение, то на реках с ним приходится считаться постоянно, На реках небольшие глубины, иные свойства воды, много отмелей и подводных опасностей, могут встретиться плавучие бревна, а на мелководье и в узкостях гребцы могут поломать весла. Поэтому даже на широких и полноводных реках суда теряли скорость в 2–3 раза. Геродот сообщает (10, IV, 89), что расстояние от устья Дуная до того места, где он разделяется на рукава (ок. 72 км), суда проходили за два дня, то есть шли со скоростью 1,61 узла. Если учесть при этом скорость встречного течения (1 км/ч), можно утверждать, что собственная скорость судов была чуть больше 2 узлов.

Сложнее определить скорости плавания по Днепру. По Геродоту, от устья до порогов (320 км) суда проходили за 40 дней (10, IV, 53), то есть имели скорость 677 м/ч, или 0,36 узла. Такая смехотворная цифра заставляет предположить ошибку вроде той, какую допустил Геродот при определении расстояния от Гелиополя до Фив. Но ошибка маловероятна при исчислении дней пути (это-то греки знали точно), а расстояние от устья до порогов он не называет вовсе. Вопрос запутывается еще больше, если обратиться к Страбону (33, С306): он исчисляет длину Днепра вместе с лиманом и сообщает, что река судоходна на 600 стадиях (106,56 км), причем из них 200 стадиев (35,52 км) приходятся на лиман (в наше время — 55 км). Возможно, Страбон имеет здесь в виду не Днепр, а Южный Буг: он говорит о плаваниях в Ольбию и мог спутать реки из-за другого названия этого города — Борисфен, но если даже прибавить к длине Днепра от устья до порогов длину лимана, скорость возрастет лишь до 0,42 узла.

Это несоответствие можно объяснить двояко. Либо Геродот имеет в виду весь Днепр, и тогда при скорости около 3 узлов греческие корабли могли действительно проходить его за 40 дней. Либо следует допустить, что он говорит здесь о челноках местных жителей, на которых вверх по реке «из-за быстрого течения плыть совершенно невозможно» (10, I, 194). Через пороги ходили редко, хотя Геродот и не прав, называя их непроходимыми: через них существовал путь, получивший позднее название Старый ход или Казацкий ход, но, несомненно, известный местным племенам с незапамятных времен. Нагруженная лодка, идущая против сильного течения, едва ли могла развить большую скорость. Начальный участок пути она проходила быстрее. По мере же того как гребцы уставали, а течение в районе порогов усиливалось, скорость ее должна была заметно ослабевать. К этому добавлялись частые привалы для отдыха и торговли. В среднем же цифра, названная Геродотом, — 8,125 км в день выглядит в этом свете более или менее реальной. Не противоречит ей и указание на то, что в 11 днях плавания вверх от устья обитали земледельческие скифские племена (10, IV, 18): в 80–90 км от устья, в районе Каховки, начинаются плодородные черноземы, сменяющие темно-каштановые почвы побережья и Алешковские пески левого берега.

Вниз по рекам скорость судов, складываясь со скоростью течения, была близка к морской. Например, Южный Буг на всем протяжении (806 км) гребцы преодолевали за 9 дней (10, IV, 52), то есть плыли со скоростью 4 узла, делая по 89,5 км в день. В этих условиях гребцы уставали меньше, и скорость поддерживалась более ровной, чем при плавании против течения.

Лишения, связанные с продолжительностью каботажного плавания, опасность пиратства и опасности природные, маловыгодность рейсов вдоль берегов, где приходилось думать не столько о торговле, сколько о сохранности груза и самой жизни, заставляли искать более безопасные и короткие пути. Их знали местные жители. От них они стали известны грекам. Медея указала аргонавтам прямой путь от мыса Карамбис к устью Истра. Геродоту уже известны длина и ширина Понта: 1971,36 и 586,08 км (10, IV, 85). Неважно, что Геродот ошибается: наибольшая длина Черного моря (между Бургасским заливом и устьем Ингури) составляет лишь 1148,24 км, а ширина (между Сычавкой и Эрегли) — 614,86. Важно то, что греки пересекали Понт напрямую, и только несовершенная система их счисления мешает нам нанести на карту их маршруты.

Начало интенсивного освоения прямого пути через Понт следует, по-видимому, отнести к середине VI в. до н. э., когда жители Синопы основали Гераклею Понтийскую специально для торговли оливковым маслом и вином в пределах Понта Эвксинского. Едва ли можно объяснить простым совпадением, что Гераклея была основана именно в южной точке кратчайшего черноморского пути. Скорее наоборот: путь этот был известен давно, и теперь милетцы предъявили на него свои права. Монополия Гераклеи на эти товары перешла в середине III в. до н. э. к ее метрополии, и это можно связать с расцветом на противоположном берегу моря колонии Гераклеи — Гераклеи Таврической, основанной в первой четверти V в. до н. э. и позднее переименованной в Херсонес. Не вызывает никаких сомнений, что 550–421 гг. до н. э., то есть время между основаниями обеих Гераклеи, — это период оживленнейших морских рейсов по маршруту Пафлагония — Таврида. Дискутируется лишь вопрос о точной локализации маршрута — между мысами Сирийским и Криуметопон или непосредственно от Гераклеи к мысу Парфенон. Но спор этот носит академический характер. Мореходы могли покидать малоазийский берег в любой точке между Синопой и Гераклеей и, проходя достаточно широкой «мертвой зоной», справа от которой восточный поток течения плавно поворачивает к югу, а слева западный — к северу, достигали Тавриды. У берегов Малой Азии дуют круглогодичные бризы: морские — через несколько часов после восхода солнца, береговые — после его захода. Поэтому корабли отправлялись в путь ночью, а днем их подхватывал морской бриз, дующий в сторону берега назначения. Дневной путь напоминал грекам родное Эгейское море: с середины пути они могли в ясную погоду видеть оба берега одновременно. Это расстояние, всего 266,7 км, они проходили за 36 часов, если скорость их судов была 4 узла. Зимой, с октября по май, бризов в районе Крыма нет, а в декабре — январе возможно даже обледенение. Вероятно, в этот период прямое сообщение прерывалось.