— О да! Он, конечно же, вцепится в него, — согласился Холмс. — Предлагаю, однако, нам вернуться домой и проделать кое-какие химические исследования. Думаю, что это преступление выходит за рамки возможностей Лестрейда. Надо выяснить, что же произошло, а потом я обязательно информирую инспектора и руководство госпиталя. Успею к завтрашнему утру.

События последней ночи, снежные заносы и пронизывающий холод сделали со мной свое дело: я сильно устал. Холмса, взявшего след, напротив, ни последние хлопотные часы, ни предстоящая работа не изменили. Ко времени прибытия на Бейкер-стрит он был полон энергии, как сжатая пружина. Как только двуколка остановилась у нашей двери, он первым выпрыгнул из нее.

— Побудьте со мной, Ватсон. Полагаю, что и вы найдете результат эксперимента весьма показательным. — он заторопился внутрь.

Пока я разжигал камин, чтобы согреться, Холмс готовил все на своем лабораторном столе. Можно было слышать, как он собирал стеклянные приборы, проверял горелки и разливал растворы. Промозглая лондонская погода, похоже, сказалась и на моем друге, так как сквозь потрескивание поленьев из дальнего угла мне послышался резкий, чуть ли не лающий кашель.

— Холмс, вы здоровы? — поинтересовался я.

— Я провожу перегонку с паром, старина. Это несложные операции, уверяю вас, можете погреться еще десять-пятнадцать минут.

Через полчаса он позвал меня к лабораторному столу.

— Теперь, Ватсон, смотрите и слушайте внимательно. Если мои подозрения обоснованы, мы узнаем, что за вещество стало причиной гибели вашего знакомого, и одновременно определим подозреваемого в убийстве. Раствор А, вот этот — справа, — дистиллат содержимого желудка жертвы. Раствор Б, что рядом, — дистиллат моего желудка. Это для контроля. Нам нельзя ошибиться, контрольная проба необходима.

— Вашего собственного желудка, Холмс?! — воскликнул я. — Но как?

И тут я вспомнил о звуках, которые слышал.

— Итак, я буду проводить исследование растворов А и Б. Между прочим, не узнаете запах раствора А? Правда, он слабый. Нет? Неважно. Я-то его узнаю. Но продолжим. Вот кружок фильтровальной бумаги, которую я только что смочил свежим раствором сульфида меди. Бумага, видите, коричневая, так? В оба дистиллата добавляю раствор гидроксида калия, подщелачиваю пробы. Теперь одну-две капли раствора Б — на коричневый кружок. Вот так. И что вы видите, Ватсон?

— Совсем ничего, Холмс, — признался я.

— Именно так, друг мой. Это контрольный опыт. Теперь посмотрим, верны ли мои подозрения.

Холмс смочил каплей подщелоченного раствора А коричневую фильтровальную бумагу. К моему удивлению, коричневая окраска в смоченном месте исчезла, бумага там стала белой.

— Так я и думал, — пробормотал Холмс сам себе. Потом он повернулся ко мне. — Еще одну пробу, для подтверждения. Она будет особенно интересной.

Я внимательно следил за тем, как Холмс отобрал в пробирку немного дистиллата А, добавил пару капель раствора сульфата двухвалентного железа и каплю желтого раствора хлорида трехвалентного железа. Он подогрел пробирку на слабом огне горелки и влил в нее немного концентрированной соляной кислоты. Неожиданно в пробирке появился осадок, синий осадок!

— Ну вот, оно выпало в осадок. То вещество, которое было в желудке жертвы.

— Что это? — нетерпеливо спросил я. — Какой яд? Вы знаете, почему убили Рубена? Кому это было надо?

— Слишком много вопросов сразу, старина, — остановил меня Холмс с улыбкой. — Глубокая ночь, джентльменам вроде нас с вами пора бы теперь поспать. Утром будет достаточно времени, чтобы довести до конца это замечательное расследование.

Уверен, что Холмс спал крепким сном, а ко мне сон все не шел. Перед глазами плавали формулы и уравнения реакций, которые я учил в юности, но смысл проведенных Холмсом опытов оставался для меня неясным. Самому себе Холмс убедительно доказал природу яда. Что же осталось за пределами моего понимания, но известно ему? Наконец сон сморил меня, и я проснулся, когда солнце ярко светило в окно, а Холмс стоял у моей кровати, предлагая чашку горячего чая.

— Я поручил Билли кое-что выяснить, Ватсон. Он уже скоро вернется, и вам будет наверняка интересно послушать, что он скажет.

И действительно, как только я оделся и насладился чашкой ароматного чая, соседский парнишка Билли, которому и раньше Холмс часто давал несложные поручения, оказался здесь, отряхивая в прихожей снег с ботинок.

— Это я, мистер Холмс. Я все-все выяснил, что вам нужно! — В его голосе слышались преданность и энтузиазм.

— Входи, Билли! — Холмс хлопнул его по спине. — Не трать времени зря. Что ты узнал?

— Я отнес ваш текст на телеграф. Послал телеграмму миссис Хохам от вашего имени, мистер Холмс, дождался ответа. Она сообщила, что мужчина, которого вы видели в коридоре госпиталя, по описанию очень похож на мистера Ланквиста Стронга — кандидата в мэры.

— Отлично! Что еще?

— Потом, — продолжил Билли, — я показал листок, который вы мне дали, примерно десятку парней по соседству, знакомым лавочникам и еще кое-кому. Всем говорил, что мне задали в школе сочинение, и спрашивал, какое из шести веществ можно было бы применить для убийства. Все называли стрихнин, мистер Холмс.

— Конечно же, Билли. — Холмс широко улыбнулся.

— Наконец, я по вашей инструкции обратился к охраннику госпиталя и тот сказал, что из комнаты санитарок у палаты № 102 пропала склянка с нитропруссидом натрия.

— Отлично поработал, мальчик, — воскликнул Холмс, энергично пожимая руку юноши. Как можно более незаметно он сунул Билли несколько монет. Билли быстро скатился с лестницы, а Холмс повернулся ко мне.

— Ну вот, надо звать Лестрейда, Ватсон. Пора прояснить это дело раз и навсегда.

Загадку можно разгадать, поняв сущность химических опытов, проведенных Холмсом, и обратив внимание на расставленные в рассказе «ключи к ответу» — вопросы.

1. Какие выводы сделал Холмс по результатам химических анализов?

2. Какой препарат использован для убийства Рубена Хохама?

3. Кто убил Рубена Хохама?

[7]

Случай, о котором я собираюсь рассказать, нельзя назвать приключением, как многие другие из тех, что произошли с моим другом и коллегой Шерлоком Холмсом. Вспоминая его, что я делал часто с тех памятных дней, я повторял слова Ф.М.Достоевского: «Что такое Ад? Это муки из-за невозможности любить». Прошло достаточно времени, чтобы рассказать этот случай, в котором Шерлок Холмс снова проявил себя как химик, а отличительными чертами были вкус и аромат, а также отсутствие доброты и понимания. Назвать мое сообщение приключением означало бы забыть об ужасной и трагической сущности человеческой природы.

Смерть и страдание вышли на первое место в тот ясный и холодный апрельский день. Я приобрел новое пальто и занимался своими обычными утренними делами, среди которых было посещение престарелого Генри Армитаджа. Я вернулся на Бейкер-стрит, 221Б от этого бывшего полицейского. Его и без того подавленное настроение из-за одиночества особенно обострилось этим утром, когда он обнаружил, что собаку, его единственного друга, кто-то отравил. Мне надо было проявить особую заботу об этом пациенте, и я намеревался передать это бесчеловечное отравление в руки Шерлока Холмса.

— Что с вами, Ватсон? — поинтересовался он, отрывая взгляд от пыльного манускрипта. — Что за беда приключилась с вами в такой чудный денек?

Я был возмущен его легкомыслием.

— Знаете что, Холмс, — ответил я саркастически, — у вас есть прекрасная возможность проявить свои дедуктивные способности. Обратите внимание на следы слез на моих щеках, на мои красные и злые глаза. Правда, Холмс, я… пожалуйста… — закончить я не смог.