Но в тот момент, как они достигли берега, тело стало тонуть и так быстро, что им не удалось даже рассмотреть подробностей его нижней части.

Когда чудовище окончательно погрузилось в воду, Матезон произнес:

— Я опасаюсь, доктор, как бы наука не потеряла в вашем лице ценного работника. Эта бухта бездонна, и я надеюсь, что вы не сделаете такой глупости, чтобы теперь же заняться вашими научными изысканиями. И прежде всего предлагаю взорвать динамит в этой бухте, чтобы выяснить, не осталось ли у этого допотопного чудовища других спутников его жизни.

Помните ли вы находку костей «человека-ящерицы» в пещере на Амазонке где-то в сороковых годах? Вероятно, нет.

Открытие это, однако, вызвало большой шум в научном мире и даже привлекло внимание светского общества. День или два в Белгравии было очень модно рассуждать о «связующих звеньях», «эволюции человека из рептилии» или «обоснованности древних мифов», населявших мир кентаврами и русалками.

Дело было так: один немецкий еврей, торговец каучуком, пробираясь в компании обычной толпы туземцев сквозь сельву у реки Мараньон, нашел на берегу, где разбил лагерь, какие-то кости. Из праздного любопытства торговец начал их складывать и вдруг с удивлением увидел перед собой скелет существа с руками и ногами человека, собачьим черепом и огромными крыльями, похожими на крылья летучей мыши. Будучи человеком практичным, торговец решил, что на подобном курьезе можно неплохо заработать; тогда он собрал в мешок все кости, какие смог найти, и в надлежащее время они были доставлены на спине ламы в Чачапояс, а оттуда в Германию.

К несчастью, имя торговца совпадало с именем другого немецкого еврея, который незадолго до этого пытался провести научный мир с помощью папирусных свитков, якобы созданных еще до всемирного потопа, но был изобличен и выведен на чистую воду. И потому, когда его тезка появился с костями крылатого человека, с ним обошлись без лишних церемоний.

Тем не менее, торговец удачно продал свой каучук, оставил кости молодому студенту-медику из старинного университета Бирундвурст и вернулся к своим каучуковым деревьям, туземцам и берегам Амазонки. На этом рассказ о нем заканчивается.

Молодой студент в один прекрасный день начал составлять скелет из фрагментов костей и, сколько ни бился, получалось одно — крылатый человек с собачьей головой.

Несколько ребер оказались лишними, и несколько фрагментов позвоночника никак не удавалось приладить к скелету; но что еще можно было ожидать от такого невероятного существа, чья анатомия могла любого поставить в тупик? Среди студентов начали ходить слухи, о находке узнали профессора — короче говоря, ученые мужи из университета разобрали скелет по косточкам и снова сложили его собственными учеными руками.

Но сколько они ни бились, получалось одно — крылатый человек с собачьей головой.

Дело становилось серьезным; сперва профессора были озадачены, потом начали ссориться; их препирательства вылились в ядовитые брошюры и ответные памфлеты. Так весь мир узнал о яростной полемике вокруг «амазонского человека-ящерицы».

Одни утверждали, разумеется, что такого существа на свете быть не может, и объявляли кости искусной подделкой. Другие в ответ предлагали скептикам самим изготовить такую же подделку и обещали за это настолько высокие награды, что музей месяцами осаждали ослепленные блеском золота мастера. Но никому из них не удалось изготовить второй скелет человека-ящерицы. Человеческая его часть не представляла сложности — для этого требовался лишь скелет человека. На сгибах крыльев, однако, сидели громадные, черные, блестящие, изогнутые кости, и их-то самым изобретательным мастерам никак не удавалось повторить. Затем «истинники», как стали называть себя ученые, верившие в подлинность чудовища, бросили «поддельщикам» новый вызов: они открыто призвали их определить, какому созданию, если не человеку-ящерице, принадлежали крылья или голова. Ответа так и не последовало.

Победа, стало быть, досталась «истинникам», но — увы! — не кости. Ибо «поддельщики», действуя методами подкупа и кражи, сумели добраться до драгоценного скелета, и — о горе! — однажды утром выяснилось, что жемчужина музейной коллекции исчезла. Остались только человеческие кости, но голова и крылья бесследно пропали, и с того дня их никто больше не видел.

Какая же из двух партий была права? По правде сказать, ни та, ни другая, как показывают следующие ниже отрывки.

Давным-давно, рассказывают индейцы сапоро, населяющие район между Амазонкой и Мараньоном, в Пампа дель Сакраменто забрел отряд золотоискателей, белых, которые прогнали индейцев с их земель и завладели ими.

Это были первые белые, попавшие в те края, и индейцы очень страшились их ружей, но в конце концов вероломство заменило им мужество: притворившись дружелюбными, индейцы подослали к пришлецам своих женщин, и те научили их делать тукупи из корней маниока, но не рассказали им, как отличать созревшее растение от незрелого. И жалкие белые сделали тукупи из незрелых растений (всем известно, что в этом случае тукупи вызывает припадки, как при эпилепсии). Когда белые в лагере стали беспомощно кататься по земле, индейцы напали на них и всех убили.

Всех, кроме троих. Этих они отдали Вампиру.

Но что же это такое — Вампир? Сапоро не знали. «Очень давно», — рассказали они, — «в Перу было много вампиров, но всех их поглотила земля во время Великого Землетрясения, когда из глубин поднялись Анды. Остался только один «Аринчи»; он обитает там, где Амазонка встречается с Мараньоном, и не ест мертвечину — только живые тела, из которых брызжет кровь».

Такова легенда; о том, что она имеет под собой некоторые фактические основания, свидетельствуют исторические хроники этой местности: в них говорится, что индейцы Мараньона не раз расправлялись с белыми искателями золота, пытавшимися изгнать их с золотоносных берегов. Что же до Аринчи, или Вампира, то о нем в официальных хрониках не упоминается. Другие местные суеверия, однако, могут пролить свет на загадку человека-ящерицы из университета Бирундвурст.

Принося жертвоприношение «Вампиру», индейцы связывали человека и клали его в каноэ; затем каноэ доставляли в некое место, представляющее собой лабиринт заводей и болот с пологими и склизкими глинистыми берегами, в конце которого имелась скала с пещерой. Здесь и оставляли каноэ. Медлительное течение притока доставляло к пещере все, что оказывалось в воде. Некоторые индейцы видели, как лодки медленно, делая лишь несколько ярдов в час и крутясь вокруг своей оси, приближались к зияющему отверстию, а после исчезали в пещере. Многие поколения индейцев дивились тому, что пещера никогда не заполнялась, хотя в нее день за днем втекал поток воды, лениво неся с собой речной мусор. Поэтому они считали пещеру бездонной и называли ее входом в Ад.

Однажды белый человек, профессор из того же университета Бирундвурст и могучий охотник на жуков пред Господом, живший в дружбе с индейцами, отправился на болота, подобрался к самому входу в пещеру и пустил внутрь небольшой плотик, нагруженный трутом и сухими ветвями; все это он предварительно поджег и около часа смотрел, как горящий плотик, освещая влажные стены пещеры, медленно плыл вперед — а затем огонь кто-то погасил.

Огонь не исчез внезапно, как если бы плотик утонул или соскользнул с обрыва в водопад; нет, огонь как будто был намеренно потушен.

Горящие поленья и ветки разлетелись по сторонам и долго еще тлели на уступах и грудах камней, где упали, а в пещере поднялся ветер и эхо донесло звуки громадных хлопающих крыльев.

И наконец профессор сам решил отправиться в пещеру. «Я взял», — писал он в дневнике, — «большое каноэ и соорудил на носу жаровню из прочных обручей для бочек, а за нею рефлектор из жестяного сита для промывки золота; я загрузил каноэ корнями каучукового дерева, сухими ветвями, бататами и сушеным мясом. С собой я имел два копья; наконечник одного из них был смазан ядом воорали, который парализует, но не убивает. Течение понесло лодку в пещеру; я зажег огонь и, отталкиваясь шестом, с большой осторожностью направил каноэ в туннель. Вскоре туннель расширился и я, пробираясь вдоль одной из стен, внезапно заметил, что у другой стены что-то движется.