— Что это за подземная работа? — со страхом спросил себя Венаск, когда все пришло в порядок: — как же мы отобьем назад свой мотор?

Фиолетовый свет стал меркнуть и скоро совсем погас.

Венаск привел Сейнтраса в чувство несколькими каплями алкоголя, поднял на ноги и пошел по направлению к баллону. Вынув электрический фонарик, он вдруг осветил окружающий мрак. Послышался свистящий шепот, шорох, задвигались белые призраки, выхваченные лучом света, и разбежались.

— Сейнтрас, успокойся, одумайся хорошенько, будь умницей и обрадуйся, — факт тот, что они боятся нас. А у нас еще есть средства нападения почище пороха. Хорошенько осмотревшись, мы начнем кампанию и добьемся своего. Нам нечего терять надежды.

Сейнтрас в ответ бессмысленно засмеялся.

— Я убью хоть одну штуку, — промычал он, — задушу своими руками, только попадись мне в лапы!

Сейнтрас еще спал, когда Венаск, взяв с собою флакон коньяку, сошел по лесенке на землю и направился к скалистой гряде. То, что было так необычно вначале, теперь уже примелькалось. Он смотрел на странный пейзаж и напрасно делал моментальные снимки: теней не было, и на пластинках почти ничего не выходило. Такие картины природы можно было передать только акварелью. Он думал об этом и подвигался вперед.

В нескольких саженях от таинственной двери он остановился под прикрытием папоротника и затаил дыхание. Дверь была открыта, и на пороге стояла белая фигура, с задумчивыми, ярко-человеческими глазами, похожая на ящерицу, ставшую на задние лапы. Фиолетовый свет вырывался из-под свода и освещал фигуру, как уродливое изваяние.

Венаск не сводил с чудовища глаз. Было что-то необычайно свирепое и отвратительно жестокое в чертах этого ужасающего лица. Можно было привыкнуть к фиолетовому дню и к пейзажам без теней, но нельзя было привыкнуть к такому уродству. Череп был непомерно развит, и местами точно его распирало от излишка мозга.

Вдруг это существо повернуло голову и воззрилось в Венаска. С какою-то тайною грустью, но без всякого удивления, оно, не мигая, долго смотрело на него. Держалось оно на задних лапах и опиралось на длинный хвост, а передние лапы, или руки, выходили прямо из груди и похожи были на щупальца. В одной руке блестел какой-то металлический цилиндр.

Венаск обомлел, но старался не уронить своего достоинства и, тоже не мигая, глядел на неведомое существо.

На этом странном жильце полюса был надет белый плащ из хорошо выдубленной кожи или, может быть, плотной ткани, и части тела, которые были видны, были так голы и мясисты, как ободранный задок телятины. Из широких ноздрей шел пар. А множество мелких и острых зубов не покрывались роговыми губами, и неподвижная, свирепая улыбка играла на лице существа, которое следовало отнести к породе пресмыкающихся, хотя и высоко одаренных. Поразительны были глаза: они смотрели пристально и были почти прозрачны; свет сознания наполнял их.

Пять страшных минут, по крайней мере, протекло во взаимном созерцании. Наконец, Венаск не выдержал взгляда и закрыл глаза. А когда он открыл их, «белый дьявол» уже сделал несколько шагов вперед и, раскрыв пасть и наморщив лоб, тихонько засвистал. Он был выше Венаска на целую голову. Венаск почувствовал на себе влагу его дыхания.

Венаск не мог преодолеть себя. Нестерпимый приступ ярости овладел им, и он с отвращением ударил чудовище в грудь прикладом карабина. «Белый дьявол» издал жалобный крик, повернулся на хвосте и быстро прыгнул в подземелье, в дверь, которая плотно закрыла собою вход.

— Какую я сделал глупость! — упрекнул себя Венаск. — Какая несвоевременная нервность! Теперь нужно опять ждать неделю или две другого случая. Чудовище не имело никаких враждебных намерений. Ему просто хотелось ближе рассмотреть меня. И за кого оно приняло меня? Наверно, за существо низшей расы!

Ругая себя, вернулся домой воздухоплаватель и застал Сейнтраса сидящим верхом на балюстраде и со слезами бесконечно созерцающим фиолетовый пейзаж.

Однако, Венаску пришлось недолго ждать другого случая. Едва вспыхнул фиолетовый день, как ему пришло в голову обратить на себя внимание «белых дьяволов», подложив сильный патрон экстро-динамита под камень, который находился в нескольких стах шагах от баллона и тоже имел правильную форму. Раздался страшный треск, куски камня полетели в разные стороны. В то же время произошла какая-то перемена с магнитным камнем, к которому был прикреплен баллон. Его сила ослабела, и, может быть, теперь стоило бы только открыть резервуар сгущенного водорода и зарядить мотор, чтобы тронуться с места и улететь.

Обрадованный Венаск побежал в каюту и стал рассказывать проснувшемуся Сейнтрасу о том, что случилось. Чары словно спали с Сейнтраса.

— Да, — сказал он, — я чувствую, забилось сердце в нашем дирижабле, и я сам ожил!

— Господи, как я рад, что ты на себя стал похож! — вскричал Венаск.

— Нечего радоваться, мотора все-таки нет, а лучше взгляни, вон «белые дьяволы» мчатся.

Чудовища прыжками приближались к баллону. Их было, по крайней мере, сотня. Конечно, они были встревожены и сначала окружили взорванный камень, перешептываясь и сюсюкая. Иногда из их толпы вырывались хрюкающие стоны. Потом они окружили баллон. Каждого из них отлично можно было рассмотреть. Были и молодые, и старые, высокие и маленькие.

Между чудовищами был только один с золотым цилиндром в руке, тот самый, которого ударил прикладом Венаск. Может быть, это был начальник страшного народа, ученый, или их царь. Цилиндр состоял внутри из ряда концентрических полукругов, которые, вертясь, издавали нежный звон. Может быть, он командовал этим звоном. Может быть, это была какая-нибудь машинка, дававшая ему силу и материальную власть над себе подобными. Его слушались, по-видимому, беспрекословно.

Построив в каре все свое стадо, высокий «белый дьявол» подошел к самому баллону и остановился в незначительном от него расстоянии.

Чудовища были страшны, но все же, пока они были кошмарны, они были страшней. Венаск убедился уже, что они робки по натуре.

— Разбирает меня злость, — сказал Сейнтрас, — так бы и врезался с ножом и искрошил бы проклятую сволочь!

— Они зароются в землю, и тогда пиши пропало, — проговорил Венаск, — у меня была встреча с этим субъектом, и я по себе знаю, что легко сойти с ума в самый нужный момент… Поэтому, Сейнтрас, воздержись, пожалуйста, и хоть на этот раз не сходи с ума.

— Я их нисколько не боюсь, — со смехом вскричал Сейнтрас. — Милостивые государи, «белые дьяволы», — возвысил он голос, — великая французская республика объявляет вашу страну включенною в состав ее колоний, а я имею честь представиться: ваш генерал-губернатор, и мне принадлежит исполнительная власть. Вам, как представителям одного из прекраснейших народов севера, считаю необходимым прежде всего даровать автономию, но помните, что мы шутить не намерены и требуем от вас возвращения украденных у нас частей дирижабля, для чего даем вам час сроку, по истечении которого мы сделаем с вашей столицей, — он указал на холмы, — то же самое, что сделали с этим камнем.

Новый угрозительный жест.

Речь его показалась Венаску не особенно здравой. Но жест был исполнен такого красноречия, что чудовище с золотым цилиндром замахало им в разные стороны и свистнуло, на что все подчиненные его ответили каким-то жалобным возгласом.

Сейнтрас сбежал с лесенки и очутился лицом к лицу с начальником. Но свирепый вид оскаленного чудовища не испугал его, и он галантно взял его руку к себе под локоть и потащил его за собой. Тогда и Венаск спустился. Чудовище, по-видимому, только и искало дружбы. Оно повернуло назад свою страшную голову и, кажется, пригласило подчиненных не покидать его и быть настороже. Толпа почтительно что-то прошипела.

— Понял или нет этот идиот что-нибудь из моей речи? — произнес Сейнтрас и подвел его к мотору.

Свободной рукой он несколько раз показал на недостающие части аппарата, и интеллигентное существо должно было, наконец, понять, чего от него требуют. Оно осклабилось и опять повернуло голову к своей свите. Язык его, — потому что ясно, это была членораздельная речь, — напоминал собою весеннее кваканье лягушек и полосканье горла борной кислотой. Несколько чудовищ мелькнули в воздухе и с такой же быстротой вернулись, неся под мышкой металлические рычаги, винты и прочие части.