Александр Борисович Снисаренко
Курс ― Море Мрака
Предисловие
Перед нами книга ленинградского ученого-историка А. Б. Снисаренко. Она повествует о познании древними жителями Средиземноморья окрестностей так называемой ойкумены, то есть известной в то время обитаемой земли. Со временем, по мере развития торговых связей между народами и в результате военных походов, пределы ойкумены неуклонно расширялись, и из мрака неизвестности все отчетливее и яснее проступали контуры новых миров и лики незнакомых народов.
О некоторых из этих стран и народов повествует древнегреческий эпос, другие же становятся известными по рассказам путешественников — первых географов и историков. О книге А. Б. Снисаренко можно сказать, что она и научная, и романтическая. На ее страницах читатель найдет много интересных сведений о культуре древних обитателей Средиземноморья, о их географических представлениях, о попытках охватить пытливым умом в целом картину окружающего их мира. В ней рассказывается о развитии мореплавания и эволюции кораблестроения в древние времена, о четырех этапах познания неведомого тогда мира. Два первых этапа связаны с легендарными плаваниями эпических героев на корабле "Арго" и странствованиями "многоопытного мужа" Одиссея, два других — с действительными, происходившими в историческое время путешествиями карфагенского мореплавателя Ганнона и древнегреческого ученого Пифея. Все они совершались в незнакомых, а поэтому казавшихся страшными водах, окружающих сушу, — в "Море Мрака", как позднее подобные области были названы средневековыми писателями. Отсюда и само название книги.
Каждая эпоха, каждый народ знали свое "Море Мрака". Для аргонавтов это было Черное море, для Одиссея — Западное Средиземноморье; Ганнон плавал в "классическом" "Море Мрака" — Атлантическом океане, Пифей же считал им северные моря, омывающие берега Европы, где он познакомился с летними белыми ночами и другими природными явлениями, неизвестными его соотечественникам.
Конечно, в описаниях древних путешествий содержится много непонятного, необычного, сказочного, но все это не должно заслонять сведений о реальных фактах, помогающих современной науке раскрывать многие тайны истории развития географических знаний в той области земного шара, которая стала колыбелью европейской цивилизации.
Думается, что книга А. Б. Снисаренко вызовет большой интерес, несмотря на то что многим проблемам, затронутым в ней, посвящено значительное число исследований как отечественных, так и зарубежных авторов. Автор книги прекрасно ориентируется в античной истории и литературе, знает древние (греческий и латинский) и современные западноевропейские языки, что позволило ему пользоваться античными источниками и многочисленными научными и литературно-художественными произведениями. Он умеет весьма убедительно обосновывать и отстаивать в ряде спорных вопросов свое собственное, оригинальное мнение, нередко расходящееся с распространенными среди других ученых взглядами.
Для А. Б. Снисаренко аргонавты — это смелые мореплаватели и первооткрыватели. Как известно, греческие герои на корабле "Арго" совершили, согласно легенде, первыми плавание из Средиземного моря в Черное к берегам далекой Колхиды. То, что Колхида — это Рионская низменность и что в сказании об аргонавтах отражены реальные путешествия древних эллинов в этот водный бассейн, не вызывает сомнений ни у кого из исследователей. Известный немецкий историко-географ Рихард Хенниг так и пишет, что миф об аргонавтах является символом открытия древними греками Черного моря… Но в сказаниях об аргонавтах упоминаются еще страна Эя, Скилла и Харибда, озеро Тритона и другие названия, никак не связанные с Черным морем, но встречающиеся в гомеровской поэме об Одиссее. На это давно обратили внимание многие авторы. Что это — случайность или нет? Видимо, мы должны согласиться с мнением одного из виднейших советских знатоков античной географии, Л. А. Ельницкого, что в эпоху формирования гомеровских поэм уже существовал какой-то древнейший вариант "Аргонавтики", давший Гомеру значительный географический материал, использованный им при описании странствований его героя. По словам того же Л. А. Ельницкого, сказание об аргонавтах во всех его вариантах и версиях, возникших на протяжении долгого времени, является весьма интересным с историко-географической точки зрения, поскольку оно показывает, как легендарная география постепенно, по мере расширения пространственного кругозора, приспосабливалась к географии реальной. На разных этапах оформления поэмы "Аргонавтика" в маршрутах плавания героев в определенной степени отражался процесс знакомства эллинов с далекими странами. Если первоначальные варианты поэмы об аргонавтах оперировали сведениями, почерпнутыми из опыта освоения северо-западных берегов Малой Азии, Пропонтиды (Мраморного моря) и побережья Черного моря, то в более поздних вариантах поэмы нашла отражение колонизация Сицилии, берегов Апеннинского полуострова, Киренаики (Северная Африка), что повлекло за собой разработку западного маршрута плавания "Арго". В эллинистическую эпоху в маршрут корабля уже включаются плавания по Дунаю, По, Роне и т. д. Еще у древних писателей вызывала дискуссию проблема обратного пути аргонавтов из Колхиды в Элладу. В своей книге А. Б. Снисаренко рассматривает наиболее поздние версии, придерживаясь поэмы об аргонавтах Аполлония Родосского (III в. до н. э.), единственной дошедшей до нашего времени полностью.
Споры о Гомере, его родине, его поэмах "Илиада" и "Одиссея" и его географических познаниях возникли давно, еще в античное время, и продолжаются до сих пор. Одни античные авторы (например, Полибий, Кратес Маллосский, Страбон) готовы были назвать Гомера чуть ли не "отцом географии", другие (например, Аристотель, Эратосфен) считали рассказы о странствованиях Одиссея вымыслом, а комментаторов гомеровских поэм — болтунами. Совершенно естественно, что знаменитые поэмы Гомера не могут считаться вполне достоверным и надежным источником географических представлений того далекого от нас времени, но тем не менее мы вынуждены согласиться со многими авторами трудов по истории географии древнего мира (Укерт, 1832; Риттер, 1864; Банбери, 1879; Томсон, 1953, и др.), что географические сведения эллинов так называемой "героической эпохи" мы можем почерпнуть главным образом из гомеровского эпоса. Еще Страбон, живший в I в. н. э., пытался распутать сложный маршрут скитаний хитроумного царя Итаки, а его последователями в этом отношении явились многие современные исследователи, но тем не менее дискуссия о землях, посещенных Одиссеем, и народах, им виденных, не утихает и по сей день.
А. Б. Снисаренко предлагает свои решения многих спорных вопросов, связанных с эпосом об Одиссее, и эти решения в целом ряде случаев весьма интересны, оригинальны и, как нам представляется, заслуживают серьезного внимания. В качестве примера можно указать на его доказательства того, что страной феаков следует считать о. Хиос (вблизи берегов Малой Азии), а Огигией, где жила нимфа Калипсо, — о. Крит или о. Санторин.
Греческий историк II в. до н. э. Полибий — свидетель гибели Карфагена в 146 г. до н. э. — попытался повторить маршрут экспедиции Ганнона (VI в. до н. э.), описание плавания которой (часто называемое "периплом Ганнона") вдоль западных берегов Северной Африки погибло при пожаре столицы Магонидов. До нашего времени перипл Ганнона дошел в единственной рукописи X в. на греческом языке. Привлекаемый учеными как древнейший письменный источник по истории Западной Африки, перипл Ганнона вызвал много специальных исследований (см., например, "История Африки". Хрестоматия. Под ред. А. Б. Давидсона, О. К. Дрейера и др. М., 1979, с. 23–26). Вначале этот памятник письменности изучался в основном с историко-географической точки зрения — с целью установления маршрута плавания карфагенской экспедиции и выяснения конечного пункта, достигнутого Ганноном. Но позднее он стал привлекать внимание и филологов с литературно-языковых позиций. Советский историк И. Ш. Шифман — специалист в области финикийской истории, языка и культуры — установил, что в дошедшем до нас тексте отражены две редакции: исходная — в виде отчета самого Ганнона и вторичная — как литературно-художественная обработка этого отчета для широкой публики. Исследуя язык перипла, английский ученый- семитолог С. Сегерт (1969 г.) показал, что непонятые рядом исследователей выражения перипла являются греческим переводом финикийских терминов, а в основе дошедшего до нас греческого текста лежит финикийский (пунический) оригинал.