Я так и осталась сидеть с открытым ртом. Не могла выдавить из себя ни слова, только чувствовала, что таращусь на него все сильнее. Глазницы аж ломить начинало.

— Ладно. Ты тут осваивайся. А у меня дела. Вечером загляну.

И был таков. И тут нервы мои не выдержали, и я заскулила, как раненая собака, с подвываниями и горестными всхлипами. Мамочки мои. Да что же со мной происходит? Кто и за что меня так наказывает? Как мне выбраться из этого леса?

Тут меня аж подбросило с земли. Ну конечно. Надо выбраться отсюда. Именно это я сейчас и сделаю. Осталось определиться, в каком направлении идти. Я озиралась по сторонам, пока не поняла, что выбрать путь не в состоянии. Я совершенно не знаю этот лес, в какой части нашей области он расположен. Не знаю и того, в какой стороне мой родной город. Так какая мне разница, куда идти? Именно так я и поступила — пошла, куда глаза глядят, свято веря, что рано или поздно выйду к человеческому жилищу.

Я шла уже часа два по примерным прикидкам. Ноги вовсю ломило от усталости, а конца и края лесу не наблюдалось. Увидев далеко впереди просвет между деревьями, я едва не расплакалась от радости и бросилась к нему со всех ног и из последних сил. Главное выбраться, главное выбраться… Но достигнув просвета, я едва не умерла от горя. Я стояла на том самом месте, из которого бежала. Передо мной был все тот же нелепый шалаш из соломы. И коварное солнце, что мощным пучком света заливало крохотную полянку, скорее всего, сейчас смеялось надо мной изо всех своих солнечных сил.

Физическое истощение и расшатанные нервы сделали свое дело, я повалилась в обморок, так и не проверив шалаш изнутри.

Очнулась я все на той же поляне с дикой головной болью. Солнце висело прямо надо мной огромным слепящим диском и палило вовсю. Кажется, я получила тепловой удар. Словно в подтверждение, меня затошнило и вывернуло прямо тут, на поляне перед «домом». Пить хотелось нещадно, и я поползла к шалашу, в надежде, что там кто-нибудь догадался оставить для меня воды.

Каково же было мое отчаяние, когда поняла, что эта ветхая постройка совершенно пустая внутри.

Там не было ровным счетом ничего, кроме соломенных стен и ставшего моментально ненавистным запаха сена. Хорошо хоть тут царила прохлада.

Каждый поворот головой отдавался в ней простреливающей болью. Я легла на землю закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, готовая к долгой и мучительной смерти. Такой меня и застал новый знакомый, вернее, тот, чьего имени я не знала и знать не хотела.

— И чего ты разлеглась? — спросил он, возвышаясь на пороге и перегораживая собой весь свет.

В ответ я смогла только промычать. От сухости во рту язык прилип к небу.

— Эй, ты чего? Уж не помирать ли собралась? — он присел возле меня и перевернул на спину.

Я слышала, как с глухим стуком откинулась моя безвольная рука, скривилась от боли, что вновь прострелила голову.

— Ты вообще, чем занималась? — он притронулся к моему лбу и в следующий момент приглушенно выругался. — Даже воды не догадалась напиться…

Хотела бы я ответить, как, интересно, смогла бы это сделать, если поблизости нет ничего питьевого, и никто не догадался оставить воды в шалаше, но вряд ли смогла бы это сделать, да и он куда-то исчез. Наверное, я опять провалилась в забытье, потому что в следующий раз очнулась, от того что к моим губам прижали что-то холодное, и живительная влага полилась в рот. Я глотала ее, как очумелая, вцепившись во флягу обеими руками. Все это время его руки поддерживали мою голову, чтобы не захлебнулась.

С каждым глотком мне становилось все легче. Даже головная боль значительно притупилась, и я смогла посмотреть на своего спасителя и поблагодарить его.

— Как можно быть такой беспечной?! — вместо ответа набросился он на меня с упреками. — Трудно было зайти за шалаш и напиться из источника?

— Откуда же я знала, что он там есть?!

Моему возмущению вообще не было предела. Получается, все то время, что умирала от жажды, вода была на расстоянии вытянутой руки от меня? Я даже не знала, чего мне больше всего хочется в этот момент — наброситься на мужчину с кулаками, устроить самоизбиение или вволю посмеяться над собственной глупостью и непрозорливостью. Наверное, всего и сразу. Но вместо этого я посмотрела на того, кто продолжал поддерживать меня своей огромной лапищей, пытаясь сделать взгляд максимально трогательным, и спросила:

— Где я? И почему мне нельзя домой?

— Ты пыталась уйти, — утвердительно кивнул он. — И вернулась опять на это место.

— Почему? — встрепенулась я. — Этот лес заколдован?

— Именно.

— А кто ты?

— Леший. Иван, — схватил он своей ручищей мою и потряс ее в приветственном жесте. — Тебя как зовут?

— Даша, — прошептала я, так как голос снова куда-то исчез. — Но ты не похож на лешего, — осмотрела я его довольно современный прикид и вполне себе модную стрижку на чернявой голове.

— А каким я должен быть? — хохотнул Иван. — Лохматым, бородатым стариком в обносках? Тогда, каждый второй бродяга у вас может называться лешим, — тут он уже откровенно рассмеялся, откидывая голову и выставляя мощный кадык на бычьей шее.

Моя же голова при этом мелко затряслась и снова заболела. Я была вынуждена высвободиться из его рук и отодвинуться подальше, хоть даже самой себе не признавалась, как приятно было прижиматься к нему.

— Пойдем. Накормлю тебя и расскажу все по порядку. В конце концов, ты должна узнать правду.

Он поднялся с земли и подал мне руку.

Как хорошо, что он не шел рядом, а двигался впереди меня. Я все больше комплексовала в его присутствии от своего слишком откровенного наряда. Но самое главное, ума не прилагала, чем тут можно прикрыться. Не листьями же мне обвешиваться. Хорошо хоть на дворе лето. Хотя, зимой, кажется, лешие торчат где-то под землей, на поверхность не выползают. Я даже остановилась, в очередной раз осознав всю дикость и нереальность ситуации, в которой оказалась. Леший Иван!

Какой ужас. Я сроду не верила во всякую фантастическую чушь. Я и сейчас в нее не верю, как и в то, что это я иду за плечистым мужиком, полуголая, по лесу. Ах да. И лес-то это не простой, а волшебный!

За размышлениями я не заметила, как Иван остановился возле дерева с огромным в обхвате стволом. С разбегу врезалась в него. Вот это у него мышцы. Я даже почувствовал боль от удара.

— Пришли, — не обращая на меня внимания, проговорил он.

— Да? И где же твой дом?

Я вертела головой в разные стороны, но ничего, похожего на человеческое жилище, не замечала.

— Вот он, — спокойно пояснил Иван, любовно проводя ладонью по шершавой поверхности дерева.

Глазам своим не поверила, когда увидела, как на стволе появилась дверь, словно только что ее кто-то нарисовал ярко-зеленой краской. Иван тут же распахнул ее и галантно пропустил меня вперед.

Моим глазам предстала довольно просторная комната с большим овальным столом посередине.

По бокам, вдоль стен тянулись деревянные лавки с изогнутыми ножками. Никаких окон и в помине не было, но откуда-то сюда проникал свет. Спрашивать откуда я не стала, боясь потерять челюсть, которую и так приходилось все время подтягивать.

— Присаживайся, — указал мне Иван на лавку и куда-то исчез.

Видимо, из этой комнаты был вход еще в одну. Наверное, спальню, но проверять я не стала. И отчего-то лицо опять запылало, словно меня окунули в кипяток.

— Вот, прикройся, — вновь появился Иван и кинул мне на колени что-то типа куска мешковины. — Я хоть и леший, но все же мужчина. И не смотреть на твои прелести не могу.

Снова лицом в кипяток. Мне аж самой стало трудно дышать. Руки задрожали, и ладони вспотели. Еле-еле закуталась в ткань, обмотав край ее на талии и связав узлом на спине. Сразу же стало намного спокойнее, когда спрятала свои «прелести», как он изволил выразиться.

Пока я возилась с накидкой, на столе, как по волшебству, появилось столько блюд, что глаза разбежались, а рот наполнился слюной. Как же я проголодалась, оказывается, за целый-то день. Что б я так жила. Взмах рукой — и получай изобилие. Я подошла к столу. Чего там только не было. Мясо жареное, в каком-то соусе, картофель отварной, источающий запах чеснока и зелени, домашний сыр, мясо копченое, рыба запеченная…