— О, я рад. Я боялся спрашивать.

Как я и подозревала, подумала Менли.

— Был кто-нибудь кроме тебя, Элейн и Джона?

— Скотт Ковей.

— Хорошо. Я предупредил его, что должен иметь возможность связаться с ним в любое время. Он рассказывал об обыске?

— Только то, что это было назойливо, но не беспокойно.

— Хорошо. А как ты, милая?

Я просто прекрасно, подумала Менли. Я вообразила, что мой мертвый ребенок зовет меня. И я позволила Ханне плакать полчаса, пока искала его.

— Прекрасно, — ответила она.

— Почему-то у меня чувство, что ты что-то скрываешь?

— Потому что ты хороший юрист, обученный искать скрытый смысл, — Менли принужденно рассмеялась.

— Никаких приступов?

— Я же сказала, что я в порядке.

Она старалась, чтобы в голосе не прозвучали раздражение или страх. Адам всегда видел ее насквозь. Она попыталась переменить тему.

— Обед был очень приятный, но, Адам, когда Джон произносит слова «Это напоминает мне историю…», беги в горы. Он все говорит и говорит.

Адам хмыкнул.

— Лейн, должно быть, влюбилась. Иначе она бы не потерпела. В аэропорту в пять.

— Я там буду.

После того, как Менли выкупала, накормила Ханну и посадила ее в манеж, она позвонила психиатру в Нью-Йорк, которая лечила ее от посттравматического стрессового расстройства.

— У меня небольшие неприятности, — сказала она, стараясь говорить будничным голосом.

— Расскажите мне.

Осторожно подбирая слова, Менли рассказала доктору Кауфман о пробуждении, вообразив, что слышит звук поезда, думая, что слышит, как ее зовет Бобби.

— И вы решили не брать Ханну, когда она плакала?

Она старается выяснить, не испугалась ли я, что могу причинить вред ребенку, подумала Менли.

— Я так дрожала, что боялась не удержать ее, если возьму на руки.

— Она плакала?

— Вопила.

— Это очень раздражало вас, Менли?

Она помолчала, потом прошептала:

— Да. Я хотела, чтобы она перестала.

— Понятно. Думаю, нам лучше увеличить дозу лекарств. Я сократила ее на той неделе, но, может быть, чересчур быстро. Я перешлю его вам экспресс-почтой, потому что не могу прописывать лекарства по телефону за пределами штата.

Я могла бы послать ее в офис Адама, подумала Менли. Он мог бы привезти его. Но мне не хочется, чтобы Адам знал о моем разговоре с доктором.

— Не помню, давала ли я вам здешний адрес, — сказала она спокойно.

Повесив трубку, Менли подошла к столу. Вчера, после ухода Джен Палей она быстро просмотрела папку Фоби Спрэгью с рисунками, разыскивая портрет капитана Эндрью Фримена. Сейчас она потратила несколько часов, просматривая все папки в поисках этого портрета, но так и не смогла найти.

Менли сравнила свой рисунок с тем, что принесла Джен. Черта за чертой, это было полное совпадение. Единственная разница в том, что рисунок из библиотеки изображал капитана за штурвалом корабля. «Откуда я узнала, как он выглядел?» — снова спрашивала она себя.

Менли потянулась за альбомом. Образ Мегитабель жил в ее воображении, требуя воплощения. Разметанные ветром каштановые волосы до плеч; нежное сердцевидное личико; большие темные глаза; маленькие ручки и ножки; улыбающиеся губы; голубое льняное платье с длинными рукавами, высоким воротом и кружевным жабо, юбка, отнесенная ветром в сторону.

Она рисовала быстрыми уверенными штрихами, ее умелые пальцы искусно переносили образ на бумагу. Когда она закончила, то приложила рисунок к принесенному Джен и поняла, что сделала.

На рисунке из Брустерской библиотеки из-за фигуры капитана был виден след развевающейся юбки. Менли схватила увеличительное стекло. Маленькие пятнышки на рукаве капитана, как показывал рисунок из Брустера, были кончиками пальцев — пальцев Мегитабель. Стояла ли она рядом с мужем на корабле, когда неизвестный художник рисовал его почти триста лет назад? Выглядела ли так, как я представляю ее себе, думала Менли.

Ханна гукала и дергала мать за волосы и когда Менли осторожно отводила маленькие пальчики, ее поразила одна мысль: прошлой ночью, когда я проснулась от грохота поезда, Ханна плакала.

— Поезд тоже разбудил тебя? — воскликнула она. — Вот почему ты была такой перепуганной? О, Ханна, что происходит с нами? Каким безумием ты заражаешься от меня?

Окружной прокурор Роберт Шор проводил совещание в конференц-зале своего офиса в здании Барнстейблского окружного суда. Он сидел во главе стола, по бокам — медицинский эксперт, детективы и эксперты. Нэта Кугана он посадил напротив себя, отдавая должное проделанной им работе.

— Что у нас есть? — спросил Шор и кивнул Нэту, чтобы тот изложил факты.

Шаг за шагом, Нэт представил факты, в том порядке, в котором их собрал.

Следующим был медицинский эксперт.

— Тело повреждено морскими стервятниками. Вас особенно интересует состояние ее рук. Кончики пальцев обеих рук отсутствуют, что естественно. Это одно из первых мест, которое атакуют крабы. В остальном пальцы на левой руке не тронуты. Узкое золотое кольцо, обручальное, было на безымянном пальце.

Он поднял фотографию вскрытия.

— У правой руки другая история. Помимо отсутствующих кончиков пальцев, безымянный палец обглодан до кости между суставом и ладонью. Считаю, что палец был поврежден, кровь из раны поднялась на поверхность и привлекла стервятников.

— Муж заявил, что утром того дня, когда она умерла, Вивиан крутила и поворачивала изумрудное кольцо, пытаясь его снять, — сказал Нэт. — Могло это привести к травме?

— Да, но она должна была бы дергать его очень сильно.

Окружной прокурор Шор взял снимок из рук медицинского эксперта.

— Муж допускает, что она была с изумрудом на лодке, но заявляет, что она, должно быть, переодела его на другую руку. Если оно было свободно, могло оно соскользнуть в воду?

— Конечно. Но оно никогда бы не соскользнуло из-за сустава на правой руке. Но есть еще кое-что, — медицинский эксперт поднял второй снимок. — От ее правой лодыжки осталось немного, но есть следы, похожие на след от веревки. Возможно, что в какой-то момент ее связали и даже протащили значительное расстояние.

Шор наклонился вперед:

— Намеренно?

— Трудно сказать.

— Поговорим о содержании алкоголя в ее организме.

— По стекловидному телу, или, как говорят неспециалисты, по глазной жидкости и крови мы определили, что она выпила эквивалент трех стаканов вина. Ее бы записали «под градусом», если бы она сидела за рулем.

— Другими словами, — сказал Шор, — она не должна была нырять с аквалангом в таком состоянии, но закона, запрещающего это, нет.

Два эксперта из группы береговой охраны в Вудс-Хоул были следующими. Один принес морскую карту, которую установили на подставке. Показывая указкой, он представил свои соображения.

— Если она исчезла здесь, — он указал на точку в миле от острова Мономой, — ее тело прибило бы к Вайнярду и было бы обнаружено где-то здесь, — он опять показал место на карте. — Есть другой вариант: из-за сильных течений, вызванных штормом, ее могло бы принести к побережью Мономоя. Единственное место, где она не должна была быть, это то место, где ее нашли, в Стейдж-Харбор. Если только, — заключил он, — ее не зацепило рыбачьей сетью и не притащило туда, что также возможно.

Эксперт по подводному снаряжению расправил акваланг, который был на Вивиан в день ее гибели.

— Снаряжение достаточно изношенное, — заметил он. — Разве она не была богата?

— Думаю, что могу это объяснить, — сказал Нэт. — Вивиан преподнесла мужу новое снаряжение в качестве свадебного подарка. Он говорит, что она хотела использовать его старое, чтобы посмотреть, понравится ли ей нырять. Если бы понравилось, она купила бы себе самое модное, как у него.

— Разумно, я полагаю.

Обсуждалась возможная связь Тины со Скоттом Ковеем, причем окружной прокурор играл роль адвоката дьявола.