- Товарищ командир! Смотрите, сколько их там! - передал по радио Реутов. - Ишь, разбегаются, как тараканы от кипятка.

- А вот мы сейчас их загоним обратно, чтобы сидели спокойно и не волновались, пока не подойдут наши матросы, - ответил Сафонов.

На белом фоне замерзшего озера отчетливо виднелись силуэты разбегающихся в разные стороны немцев. Сафонов и Реутов стали в круг и, переходя в пике, произвели одну за другой несколько атак; фашисты были прижаты и не смогли двинуться.

Летчики до тех пор кружили над озером, пока не показались лыжники. А еще немного спустя Сафонов и Реутов увидели, как гитлеровцы с поднятыми вверх руками пошли к матросам.

К вечеру на аэродром из штаба флота передали: "Захвачен в плен экипаж сбитого самолета и вместе с ним группа диверсантов-разведчиков".

Кроме нас, на аэродроме базировались английские летчики-истребители в составе своего "крыла" - по-нашему, полка. Они прилетели с авианосца, чтобы передать нам истребители "хаукер-харрикейн".

Не раз самостоятельно и вместе с нами летчики поднимали свои машины в воздух, смело и дружно дрались с фашистами. За три месяца англичане сбили пятнадцать фашистских самолетов при одной своей потере. Особенно отличились жизнерадостный капитан Рук и подвижной, как юла, сержант Хоу. Из пятнадцати сбитых английским "крылом" фашистских самолетов по три приходилось на боевой счет Рука и Хоу. Наше правительство высоко оценило боевую помощь английских летчиков и наиболее отличившихся удостоило высоких наград. Пять из них, в том числе и сержант Хоу, были награждены орденами Ленина.

В свою очередь английское командование от имени правительства наградило орденом Авиационного креста пять прославленных советских летчиков во главе с нашим командиром Героем Советского Союза Борисом Сафоновым. Англичане не раз видели, как Сафонов низвергал с неба фашистов, как молниеносно, даже в неравной схватке, решал исход боя в свою пользу. Сафонов покорил их и летным мастерством...

Когда английские летчики на своих "хаукер-харрикейнах" оказались на нашем аэродроме, в порядке взаимной любезности произошел обмен самолетами. Командование "крыла" подарило нам два своих истребителя. Наше преподнесло англичанам два истребителя советского производства - "чайку" полуторабиплан и моноплан "И-16".

Получив подарок, Сафонов в свободные часы знакомился с "хаукер-харрлкейном". Не прошло и недели, как он изучил истребитель.

Ясным морозным днем, когда в воздухе было спокойно и над аэродромом по-мирному голубело небо, один из "харрикейнов" вывели на старт. К нему подошел Сафонов в летном костюме. И пока он с помощью друзей надевал парашют, садился в кабину, слух "Сафонов вылетает на "харрикейне" дошел и до англичан...

Все они высыпали на аэродром, чтобы увидеть взлет советского летчика. Вначале молчаливо смотрели, как командир сел в кабину... В этот момент два наших моториста повисли на стабилизаторе - своим весом они не давали истребителю при даче мотору больших оборотов "клюнуть" на нос. Сафонов прогазовал мотор.

Потом все увидели повелительный жест летчика: мотористы, соскочив со стабилизатора на землю, отбежали в стороны.

Сафонов еще раз осмотрелся и дал максимальные обороты. Оглушающе завыл мотор, заклубилась снежная пыль. Самолет сорвался с места и, ускоряя бег, с поднятым хвостом пошел на взлет.

Молчаливо наблюдавшие за всем этим англичане вдруг, как по команде, свистнули, и морозный воздух наполнился голосами. Летчики скандировали:

- Сафон, ол райт! Сафон, ол райт! Вери гуд, Сафон!

Сафонов взлетел безукоризненно. Даже самый требовательный летчик не смог бы придраться к чистоте взлета. Сделав круг над аэродромом, он набрал высоту, там "прощупал" самолет, а потом, на удивление англичанам, показал, на что способен их "харрикейн".

Четкие, красивые своей законченностью фигуры высшего пилотажа, выполненные виртуозом, свидетельствовали о незаурядном летном мастерстве. В заключение Сафонов заставил "харрикейн" выполнить и те фигуры, которые английские летчики не делали, а затем спикировал на аэродром, прошелся над летным полем бреющим, взмыл, сделал круг, рассчитал и точно у посадочного знака "Т" притер "харрикейна" на все три точки.

Сафонов подрулил к стоянке, вылез на плоскость и только хотел прыгнуть с крыла на землю, как сразу попал в руки восторженных англичан. Подбрасывая летчика в воздух, они снова кричали:

- Ол райт, Сафон! Вери гуд, Сафон!

Прошло около недели после этого вылета Бориса Феоктистовича, и с его легкой руки мы тоже стали летать на "харрикейне".

А наши истребители "чайка" и "И-16" так и простояли на земле. Не довелось увидеть полета на них английских пилотов...

Английские летчики, техники, мотористы в своем большинстве оказались хорошими, веселыми, общительными и жизнерадостными парнями. Мы очень подружились. Англичанам нравилась наша русская зима - снежная, морозная, и в свободное от дежурства время они не засиживались в землянках. Как шаловливые дети, играли в снежки, валялись в огромных сугробах. С криками и заразительным смехом катались на фанерных листах, привязанных к своим легковым автомашинам, которые на полной скорости носились по границе летного поля.

И особой любовью, конечно, пользовался футбол.

Снег и мороз в расчет не принимались. Без верхней одежды, без пилоток английские летчики устраивали жаркие схватки между собой. Играли до тех пор, пока не раздавался сигнал боевой тревоги. Тогда кто-нибудь хватал мяч в руки и вместе со всеми бежал к самолетам. Летчики улетали, а возвратившись с боевого задания, если ничто не мешало, снова гоняли футбольный мяч.

Англичане и нас "заразили" игрой в футбол на снегу. Не раз на аэродроме вспыхивали "международные" состязания. Наверное, со стороны смешно было смотреть на такие игры, когда мы, в зимних костюмах, меховых унтах, казавшиеся неуклюжими медвежатами, не зная усталости, тоже с увлечением гоняли мяч.

Как-то морозным зимним утром в пылу игрового азарта один из англичан сильным ударом срезал мяч, и он улетел за пределы летного поля. Только мяч успел скрыться за гранитными глыбами, как оттуда, прямо под ноги игрокам, пулей вылетела черно-бурая, с седым отливом, красавица лисица, расстилая за собой длинный пушистый хвост.

Забыв про футбол, с криками, свистом и с пистолетами в руках бросились английские летчики за лисой. И началось тут такое, что все повыскочили из землянок...

На аэродроме творилось что-то невероятное. По чистому, блестевшему снежному полю носилась перепуганная насмерть лиса, а за ней англичане.

Наконец лисе удалось прорваться к складу с крыльями от самолетов и юркнуть между ними.

Преследователи - туда. Пока они простреливали пространство между крыльями, лиса выскочила из склада, а когда снова увидели ее, она была уже далеко... И все же летчики не прекратили погони. Плутовка метнулась в сторону, где от аэродрома отходила рукавом небольшая площадка со стоянкой самолетов. Возле самолетов с винтовкой ходил часовой. Он видел лисицу и английских летчиков. Лисе оставалось пробежать метров двадцать, а там начинались гранитные валуны, заваленные снегом. И тут не стерпело сердце солдата, в прошлом таежного охотника. Поднял он к плечу винтовку. Хлопнул резкий одиночный выстрел, и лиса, как бежала, с ходу шлепнулась в снег.

Остановились летчики, удивленные снайперской стрельбой советского солдата. Подняли лису, подошли к часовому и положили красавицу к его ногам...

На выстрелы выбежал из землянки и Борис Феоктистович Сафонов. Когда он заметил в окружении английских летчиков часового, то сразу же направился туда. Англичане расступились, и Сафонов увидел на снегу лису.

Солдат смутился, но тут же поднял черно-бурую и, передавая Сафонову, проговорил: