- Но ведь округ обещал возвратить ваши зенитные дивизионы! - возмутился я.

"Обязательно нужно еще раз доложить об этом командующему", - подумал я и, разрешив с полковником Беловым ряд частных вопросов, поехал к себе в штаб. Прибыл туда к 4 часам дня. Из штаба округа, равно как и из войск, за время моею отсутствия никаких важных сообщений не поступало.

Вскоре возвратился из Бреста и командующий армией. Я доложил ему о результатах посещения командного пункта, а также танковой и авиационной дивизий. Однако на него мой доклад впечатления не произвел. Через минуту он с увлечением стал рассказывать о своей поездке:

- Большая часть времени у меня ушла сегодня на подготовку учения. Перед началом его покажем командному составу армии новую боевую технику: танки, артиллерию, минометы, стрелковое оружие. Ответственность за это дело я возложил на командира брестской танковой дивизии. К вечеру он должен доставить на полигон все необходимое для показа. Однако одному Пуганову будет трудно. Пошлите ему в помощь полковника Кабанова. Стрелковые и артиллерийские подразделения, участвующие в учениях, будут ночевать на полигоне в палатках.

- А в Бресте вы не были? - спросил я.

- Хотелось сегодня объехать все войска армии, - ответил Коробков. - С самого утра мной овладело какое-то беспокойство. С полигона направился именно в Брест, а там - прямо в крепость. Командиры дивизий и частей большого энтузиазма к завтрашнему выезду на учение не проявляют. Понять их нетрудно замучились. По-прежнему от каждого стрелкового полка по одному-два батальона работают в пограничной зоне. Ночуют всю неделю в землянках и палатках, а тут мы еще воскресенья занимаем учениями да заседаниями всякими. Надо с этим кончать...

Командующий говорил сбивчиво и непоследовательно. Из его рассказа трудно было понять, что он считает важным, а что несущественным:

- Командиры расположенных в крепости частей показывали несколько новых наблюдательных вышек, построенных немцами за рекой. Уверяют, что по ночам слышен шум моторов. Сегодня опять несколько немецких самолетов летали над нашей территорией...

Я молча слушал его, лишь изредка задавая вопросы, которые могли бы помочь мне представить истинное положение на границе:

- Генерала Пузырева не видели?

- Встречал. Управление его сегодня на рассвете переместилось из Бреста в Высокое. Шоссейная дорога туда прекрасная, и я поехал посмотреть, хорошо ли устроился комендант. Нашел его у командира сорок девятой стрелковой дивизии. Пузырев доложил, что к нему пришли три специальных батальона из Мозырского укрепрайона, и он разместил их на Семятическом, Волчинском и Брестском участках. С батальонами налажена проволочная связь. Каждый из батальонных участков имеет четыре-шесть готовых дотов с вооружением и гарнизонами. Доты между собой и с войсками еще не связаны.

- Командир сорок девятой дивизии доносил, что у него на оборонительных работах занято по два батальона от каждого полка.

- Верно, по два, - подтвердил Коробков. - Два стрелковых полка дивизии целиком размещаются у границы на правом фланге армии, а один остался вместе со штабом дивизии в Высоком. Артиллерийские полки с Брестского полигона вернулись в дивизию. Командир дивизии утверждает, что на том берегу в окопах сидят немецкие части. Сегодня в район Высокого залетели немецкие самолеты, которые, по его мнению, безусловно, обнаружили перебазировавшийся сюда утром наш штурмовой авиационный полк. Полковник Васильев считает, что немцы накапливают силы для нападения, и прямо спросил меня, почему мы не принимаем никаких мер. - Прижал он вас к стенке, - сочувственно заметил я.

- Действительно, прижал, - признался Коробков. - А что я мог ответить ему?.. Посоветовал еще раз внимательно прочитать Заявление ТАСС.

- А известно ли вам, что штаб двадцать восьмого стрелкового корпуса после штабного учения остался на своем командном пункте в Жабинке и в Брест переходить пока не будет?

- Я это знал и поэтому из Высокого возвращался в Кобрин через Жабинку, думая застать там на командном пункте командира корпуса. В штабе все были на месте, а командир корпуса уехал в Брест...

Вскоре к нам присоединился член Военного совета дивизионный комиссар Шлыков. Он в свою очередь поделился впечатлениями о поездке на левый фланг армии - в 75-ю стрелковую дивизию. Положение в этой дивизии было примерно такое же, как и в 49-й. Два стрелковых полка размещались недалеко от границы, а один - со штабом дивизии. Командование дивизии зафиксировало ряд новых фактов, свидетельствовавших о выдвижении немецких войск к границе.

Подытожив результаты наших наблюдений, решили доложить о них командующему округом. Коробков стал вызывать Павлова к телефону, а мы разошлись по своим рабочим комнатам. Уходя, Шлыков сказал командарму, что он и начальник отдела политической пропаганды едут сейчас в Брест и, очевидно, заночуют там.

- При такой тревожной обстановке уезжать вам обоим не следовало бы, нетвердо возразил Коробков.

- Завтра утром все равно надо ехать туда на учения, - ответил Шлыков, - Да и едем мы не в тыл, а ближе к границе...

К 18 часам я закончил неотложные дела в штабе и направился домой. Квартира наша находилась в трех сотнях шагов от штаба.

- Тебя давно уже ждет Таня, - встретила меня возле дома жена. - Хочет, чтобы сходил с нею на речку.

И мы отправились на прогулку к реке Мухавец, протекавшей недалеко от военного городка. Такие прогулки я совершал почти каждый вечер.

Возвратился обратно около восьми часов. На руках у меня сладко спала моя двухлетняя спутница, прижимая к груди букетик полевых цветов. У самого нашего дома я встретил командарма. Он только что вышел из штаба. Разговор с командующим округом у него не состоялся...

- А с генералом Климовских поговорил, высказал ему наши опасения, а он информировал меня, что и от других армий поступают аналогичные данные, объявил Коробков. - В связи с этим разрешено назначенное на завтра опытное учение перенести на понедельник или вторник... В зависимости от обстановки. Распоряжение я уже отдал... Итак, о делах на время забудем. У меня есть одно приятное предложение: в восемь часов на открытой сцене Дома Красной Армии состоится представление артистов Белорусского театра оперетты - давайте посмотрим. Благо открытая сцена в сотне шагов.

- С удовольствием, - согласился я. - Надеюсь, спектакль минской оперетты будет не хуже, чем концерт артистов московской эстрады в Бресте, на который поехали Шлыков с Рожковым.

- Выдал! - засмеялся командующий. - А мне-то и невдомек, чего это они так рвутся в Брест...

Вечер 21 июня был для бойцов и командиров 4-й армии обычным субботним вечером: люди отдыхали, смотрели спектакли, кинофильмы, выступления коллективов художественной самодеятельности. А тем временем в другой 4-й армии - по ту сторону Буга - им готовили гибель. Начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блументритт позже с непревзойденным цинизмом писал: "Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, по на другом берегу Буга, перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы, то есть между Брестом и Ломжей, вес было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно. Вскоре после полуночи международный поезд Москва-Берлин беспрепятственно проследовал через Брест..."

С не меньшим удовольствием вспоминает о 21 июня 1941 года и генерал Гудериан, стремящийся в своих мемуарах изобразить себя этаким рыцарем без страха и упрека, противником варварских приемов войны.

"Тщательное наблюдение 21 июня за русскими, - пишет он, - убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе Брестской крепости, который просматривался с наблюдательного пункта, под звуки оркестра производился развод караулов. Береговые укрепления вдоль реки Буг не были заняты русскими войсками..."

Гудериан явно не понимает, что здесь он выглядит как главарь банды, нетерпеливо ожидающей наступления ночи, чтобы напасть на ничего не подозревающую жертву...