Особое внимание было обращено на необходимость строжайшего исполнения приказов. Все сошлись на том, что, во-первых, не надо отдавать невыполнимых приказов, а во-вторых, следует применять самые суровые меры к лицам, так или иначе нарушающим приказ начальника.

Под утро в район Синявки вышли с северо-запада часть сил 42-й стрелковой дивизии во главе с ее командиром генерал-майором Лазаренко и некоторые подразделения 6-й стрелковой дивизии под командованием полковника Козыря. Здесь почти не было пеших. Все на чем-то ехали: одни на грузовиках, другие на подводах, третьи верхом на мобилизованных у местного населения лошадях с примитивными самодельными седлами или вовсе без них. Это было очень похоже на то, что в годы гражданской войны именовалось "ездящей пехотой".

Вместе с 42-й дивизией прибыло и несколько сотен граждан, мобилизованных военкоматами. Большая часть из них тоже была на лошадях, но оружие имели не все.

В Барановичах мы достали железнодорожную дрезину и послали на ней двух командиров штаба армии в Пинск для установления связи с полковником ПопсуйШапко и командующим Пинской флотилией. Один из посланных командиров должен был добраться еще и до 75-й стрелковой дивизии, чтобы передать генералу Недвигину приказ: в случае невозможности удержать занимаемый им рубеж, отойти к Пинску и возглавить оборона города.

С утра 25 июня противник возобновил наступление в районе Слонима и на слуцком направлении. Около 9 часов его танкам удалось прорваться через реку Щар южнее Слонима, но они прошли не более двух-трех километров от реки и были там задержаны.

Почти одновременно немецкие танковые дивизии, наступавшие на Синявку, сбили с рубежа Щары части 55-й стрелковой дивизии. Однако здесь их атака быстро захлебнулась. У полотна железной дороги Барановичи-Лунинец противник натолкнулся на подготовленный ночью противотанковый рубеж и тоже был остановлен.

Между 9 и 10 часами на командный пункт армии возвратился из района Слоиима полковник Кривошеев и доложил следующее:

- Часа два назад неподалеку от Барановичей меня остановили три броневика. Из среднего вышел командующий фронтом генерал Павлов. Расспросив о состоянии и положении войск армии, он нанес доложенные мною данные на свою карту и в свою очередь сообщил, что на поддержку войск, обороняющихся в районе Слонима, от Столбцов выдвигается механизированный корпус генерала Никитина, Кроме того он приказал передать командарму, что к Днепру сосредотачиваются войска из внутренних округов. Западный фронт должен обеспечить их развертывание. Задача четвертой армии, обороняясь на реке Щара, подготовить оборонительные рубежи в Слуцком укрепрайоне и на реке Случь. С соседней десятой армии Павлов ничего сказать не мог. Правофланговые войска Юго-Западного фронта, по его словам, отошли на реку Стырь.

Выслушав этот доклад, командарм сразу же пригласил к себе командира 28-го корпуса генерала В. С. Попова и поручил ему вместе с армейским инженером полковником Л. П. Прошляковым немедленно заняться оборудованием обороны в районе Слуцка.

- Забирайте все сохранившиеся подразделения своего и четырнадцатого механизированного корпусов, - сказал он Попову, - подчините себе в Слуцке запасной полк н подготовьте для обороны рубеж по реке Случь.

Потом на командный пункт был вызван командант Слуцкого укрепрайона полковник П. П. Денисов. Его доклад буквально обескуражил командарма.

- Прошу иметь в виду, - спокойно сказал комендант, - что все построенные долговременные сооружения в начале весны демонтированы и ни в одном из них нет оружия. Оно направлено в Брестский укрепрайон. Гарнизон наш - всего один батальон, охраняющий сооружения...

В течение всего дня противник продолжал атаки в направлении Барановичи и Синявки, но ощутимого успеха не достиг. Лишь на одном участке восточнее Слонима немцам удалось прорваться на три-пять километров, но зато они потеряли здесь свыше 50 танков. Цементировала оборону на этом направлении по-прежнему 155-я стрелковая дивизия. Командир ее генерал-майор П. А. Александров умело организовал взаимодействие и в своих частях и с соседями. Из полков же особенно выделялся 659-й стрелковый под командованием полковника В. П. Шышлова.

Неудачи в районе Слоннма заставили Гудериана подтянуть сюда свой второй эшелон - 46-й моторизованный корпус.

Ничего не выходило у противника и на слуцком направлении, где действовал его 24-й моторизованный корпус. Оборонявшаяся на рубеже Русиновичи Тальминовичи 55-я стрелковая дивизия держалась стойко. Ее артиллерия, поставленная на прямую наводку, в упор расстреливала фашистские танки. Здесь же, пожалуй впервые в этой войне, для борьбы с вражескими танками широко были применены связки гранат. Понеся большие потери, противник прекратил дальнейшие атаки на этом направлении около 17 часов. Из частей 55-й дивизии в этот день наибольшую доблесть проявил 107-й стрелковый полк под личным командованием командира дивизии полковника Ивашова{7}.

А в лесах восточное реки Ясельда продолжали вести оборонительные бои 205-я моторизованная и 22-я танковая дивизии совместно с отрядом полковника Осташенко. Они яростно вцепились в прорвавшуюся к Иванкевичам моторизованную дивизию 24-го корпуса Гудериана, громили корпусные тылы и притянули на себя большие силы вражеской пехоты, а отчасти и его танковые дивизии. Таким образом, в центре армейской полосы, между Березой и Барановичами, создалась весьма сложная обстановка. Боевые действия развернулись здесь на нескольких рубежах, находившихся довольно далеко друг от друга, и получился так называемый "слоеный пирог".

По-прежнему стойко держались наши левофланговые дивизии - 6-я и 75-я. Это нашло отражение в одном из боевых донесений противника. Там отмечается, что в конце дня 25 июня 75-я дивизия при поддержке небольших сил артиллерии вновь предприняла контратаку с рубежа Влодава - Малорита.

Героически дрались с превосходящими силами противника и части, оказавшиеся у него в тылу. Оперативная сводка по группе армий "Центр" за 25 июня довольно точно зафиксировала создавшееся положение:

"В Брестской крепости гарнизон продолжает держаться, оказывая исключительно упорное сопротивление... У железнодорожного моста в Семятине в лотах остаются части противника, которые подвергаются сильному обстрелу нашей артиллерии".

А уже после войны бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блументритт сделал следующее признание английскому историку Лиддел Гарту: "Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную Армию. Наши потери доходили до 50 процентов. ОГПУ (по-видимому, имеются в виду пограничники. - Л.С.) и женский батальон (очевидно, жены начсостава. - Л.С.) защищали старую крепость в Бресте... до последнего, несмотря на тяжелейшие бомбежки и обстрел из крупнокалиберных орудий. Там мы узнали, что значит сражаться по русскому способу..."

К сожалению, в тот чрезвычайно трудный день штаб нашей армии не располагал такими данными. Связавшись на исходе 25 июля со штабом Западного фронта, мы передали туда оперативную сводку следующего содержания:

"Части 4-й армии в течение дня продолжали обороняться в районе Слонима, на рубеже Русиновичи - Тальминовичи и восточнее Кобрина. От 75-й стрелковой дивизии из района Малорита и от дивизий, обороняющихся восточное реки Ясельда, сведений нет.

Отряды 6-й и 42-й стрелковых дивизий вместе со штабом 28-го корпуса - в Слуцке. Отряды танковых и моторизованной дивизий вместе со штабом 14-го механизированного корпуса сосредоточились за Слуцким укрепрайопом. В командование сохранившимися частями корпуса вступил начальник штаба полковник И. В Тугаринов, так как генерал Оборин в боях 25 июня получил тяжелое ранение и эвакуирован в тыл".

Около 18 часов на командный пункт армии приехал из Бобруйска командир 47-го стрелкового корпуса генерал-майор С. М. Поветкин вместе с несколькими работниками корпусного управления. Командующий армией ознакомил его с обстановкой и объявил, что штаб 47-го корпуса должен будет объединять 143, 121 и 155-ю стрелковые дивизии.