‑ Самолет, Серега, самолет!!! ‑ обрадовал Гарик через несколько секунд. ‑ Действительно реактивный, немного похож на «Миг15». Чешет в нашем направлении.

‑ Прими управление, я тоже посмотрю. ‑ Горыныч взялся за ручку, а я, выхватив у него бинокль, тоже увидел этот загадочный аэроплан.

Самолет и вправду напоминал один из реактивных истребителей первого поколения, но смотрелся достаточно грозно. Под крылом, на пилонах висели бомбы и ракеты. Да и скорость у самолетика была порядочной ‑ он быстро приближался.

‑ Летит прямо к нам! Наверное, давно засек, сто пудов у него там радар! ‑ воскликнул я, откладывая бинокль. ‑ Эх, чует мое сердце ‑ недобрые у него намерения!

‑ Да, уж вряд ли он несется к нам, чтобы поздороваться! ‑ ответил Горыныч. ‑ Что делать будем?

‑ Поглядим по обстановке! ‑ обронил я. ‑ Ребята, держитесь крепче, вдруг придется маневрировать!

Предчувствие меня не обмануло. Самолет уже было видно невооруженным глазом. От левой консоли отделилась точка и, таща за собой дымный жгут, устремилась к нам. Ракета!!! Подпустив ее поближе, я резко бросил вертолет влево низ. На первый раз увернулись, но у него этого добра еще штук пять. Выйдя из виража, я пошел на бреющем, едва не цепляя шасси верхушки деревьев. Я прекрасно понимал, что выйти из схватки целым и невредимым шансов маловато. Машина наша перегружена топливом, а все вооружение состоит из пулемета «А12,7» с весьма примитивным прицелом. Ну, и угораздило нас вляпаться в такую переделку на «Ми8». Сюда сейчас хотя бы «камова», а уж о «Су27» можно только мечтать. Но так просто я этому гаду не дамся. Впереди чтото блеснуло. Река! Судя по времени и курсу, это Пахра. Я ушел к самой воде и, сбросив скорость, стал красться вдоль берега. Неприятель промелькнул справа и ушел за кромку леса. Кажется, пронесло! Но не тутто было! Наверное, летчик разгадал мой маневр, потому что, развернувшись, двинулся вдоль русла.

‑ Кранты нам, Серега! ‑ прокомментировал ситуацию Игорь.

‑ Нет, Гарик мы еще подергаемся! Я видел, ты «СВД» с собой захватил. Куда спрятал? ‑ поинтересовался я,

‑ Под Машиной скамейкой! Ты чего, в него пулять собрался?

‑ Нет, блин, я в него гранату брошу! Держи управление! ‑ Я вылез из пилотского кресла и стал пробираться к входному люку.

Маша и Андрей сидели ни живы ни мертвы, вцепившись в подлокотники. Достав винтовку, я открыл люк и скомандовал Горынычу:

‑ Сбрось скорость до минимума и поверни влево на тридцать градусов! ‑ Этим маневром мне обеспечивался великолепный сектор стрельбы. Вспомнилась строчка из поэмы Твардовского «Василий Теркин»: «Встал один и бьет с колена, из винтовки в самолет». Даже не откидывая защитные колпачки с оптического прицела, вскидываю оружие к плечу и стреляю. В этот момент я не думал об упреждении. Было только яростное желание попасть! И я попал!!!

Вражеский истребитель клюнул носом и, завалившись на крыло, круто пошел к земле. Чиркнув днищем по соснам, самолет потерял хвостовое оперение и скрылся с наших глаз. Из трех глоток вырвалось дружное «ура!». Мои друзья приветствовали победу.

‑ Игорек, давай к месту падения. Поглядим, что это за птица! ‑ предложил я, вытирая со лба холодный пот.

Горыныч виртуозно посадил машину на крохотную полянку, метрах в пятистах от места падения самолета. Целых полчаса мы продирались через густой кустарник, настороженно сжимая в руках оружие. И вот наконец наша цель ‑ разбитый фюзеляж, из сплава, напоминающего дюраль. На наше счастье, топливо не загорелось, и боеприпасы не сдетонировали от удара о землю. Самолет и впрямь напоминал «Миг15». Вот только кабина попросторней и приборы на панели электронные. Пилот оказался обычным человеком в черном обтягивающем комбинезоне с какойто яркой эмблемой на плече. На голове покойника находился вполне современный стеклопластиковый шлем, простреленный навылет. Увидев эту картину, Гарик, насмотревшийся на мое искусство сбивания самолетов еще во время похода в сорок первый год, лишь присвистнул. Зато Андрей взглянул на меня с огромным уважением:

‑ Видал я чудеса на свете! Но чтобы вот так, с пятисот метров, одним выстрелом, да по движущейся цели!

‑ Сережка! Ты нас просто спас! Спасибо тебе, любимый! ‑ Мария подошла ко мне и крепко поцеловала в губы.

‑ Да ладно вам, ребята, ‑ немного смущенно сказал я, ‑ давайте лучше от лирики перейдем к делу. Надо быстро, но внимательно осмотреть этот аэроплан. Сдается мне, что он тут может быть не один. А также возможен вариант, что у них есть служба спасения, которая, вполне вероятно, уже ищет пропажу.

‑ Может быть, сначала найдем Михаила? ‑ спросила Маша.

‑ Машенька, я хочу найти Мишку не меньше тебя. Но теперь сделать это будет весьма и весьма затруднительно, ‑ ответил я. ‑ Продолжать поиск на «Ми8», в условиях полного господства противника в воздухе ‑ безрассудство, граничащее с идиотизмом. Вот сейчас нас спас случай. А дальше?

‑ Серега прав! Надо побыстрому осмотреть наш трофей и сваливать отсюда, ‑ поддержал меня Гарик. ‑ Мишку, скорее всего, эти засранцы завалили. И если мы продолжим здесь шастать, то и нам достанется.

‑ Как вы можете бросить друга? ‑ воскликнула Мария.

‑ Милая, никто из нас и слова не сказал о том, чтобы бросить Бэтмена. ‑ произнес я, подходя к Марии и обнимая ее. ‑ Мы предлагаем уйти на «базовую» и свернуть «окно». Время здесь остановится, а у нас будет несколько дней, если не недель, чтобы подготовиться должным образом и вернуться сюда через местную секунду.

‑ Я поняла, извините, что плохо о вас подумала. Эта стрессовая ситуация негативно отражается на моих умственных способностях. ‑ Только по Машиной улыбке я понял, что последняя фраза была шуткой.

‑ Хватит болтать, давайте за работу, ‑ прикрикнул на нас Горыныч. Он уже залез на крыло и, достав отвертку, сосредоточенно откручивал чтото в кабине. ‑ Я попытаюсь демонтировать хотя бы часть приборов, а ты, Серега, осмотри фюзеляж. Маша и Андрей, прикройте нас!

Я приступил к осмотру. Гдето минут через пятнадцать мы с Гариком убедились, что имеем дело с техническим курьезом. Судите сами: вся приборная начинка была электронной; в носовом радиопрозрачном обтекателе стоял небольшой, но весьма продвинутый радар ‑ с фазированной антенной решеткой, такие и в нашем мире на дватри истребителя ставили. Зато системы управления и двигатель были крайне примитивными: элероны и стабилизаторы приводились тросиками и тягами. Отсутствовали даже бустерные усилители. Крыло стреловидной формы было маломеханизированным, с полным отсутствием закрылков. Это должно было очень сильно затруднять посадку. А сам двигатель был прямоточным! Стартовал этот шедевр инженерной мысли, похоже, с передвижной рампы, используя твердотопливные стартовые ускорители. В качестве топлива использовался какойто гелеобразный состав. Катапульта в самолете отсутствовала, парашют тоже. Пилот, по сути, был смертником. Вооружение самолета состояло из твердотопливных неуправляемых ракет и двух пулеметов…пехотного калибра.

‑ Чтото я ничего не понимаю! ‑ объявил Гарик после окончания осмотра, сбрасывая на траву последний прибор из кабины. ‑ Сочетания сложнейшей электроники и примитивной механики. Тут даже рации нет. Летать на этом аппарате было безумно неудобно, а уж вести боевые действия просто опасно.

Вот бы еще узнать, что это за символ! ‑ Горыныч похлопал по эмблеме на крыле: вписанные в красную окружность две параллельные голубые линии.

‑ Это знак нижегородских ВВС, ‑ ответил доселе не сказавший ни слова Андрей.

‑ Что же ты молчал? ‑ возмутился Горыныч.

‑ А ты не спрашивал! ‑ возмутился Андрей. ‑ Мне приказали прикрывать, вот я и прикрываю!

‑ Андрюха! А ты видел раньше такие самолеты? ‑ спросил я.

‑ Нет, во время войны нижегородцы использовали аэропланы с поршневыми двигателями. Нам хватало и такой беды, ведь у Москвы авиации не было вообще. А это, наверное, новая модель, в последние годы поговаривали о том, что в Нижнем готовят какоето сверхоружие. Может, в вашем мире этот аппарат и примитивный, но у нас он стал бы настоящим бичом божьим.