Колби снова вернула ладонь на место, и тело под ней задрожало от еле сдерживаемого смеха. “Ты - наглая обманщица,” - зарычала Колби.

Маккензи начала медленно водить языком по ее раскрытой ладони, определенно пытаясь заставить ее убрать. Колби сузила глаза и еще сильнее прижалась губами к горячему уху: “О, да, продолжай. Это так приятно, детка.” Мак тут же застыла, и теперь рассмеялась Колби.

“Ладно,” - сказала она, успокоившись. - “Ты собираешься вести себя хорошо?”

Движением, которое вызвало бы зависть у любого акробата, Мак вывернула верхнюю часть своего тела, наклонилась и притянула Колби к себе таким образом, что они оказались лицом к лицу. Сколько времени нам нужно было провести вместе, чтобы осознать, что между нами происходит что-то серьезное?

Самодовольная улыбка сползла с лица Маккензи, и в Колби закралось неприятное подозрение, что та прочитала ее мысли. Легкий шум, раздавшийся за ними, отвлек внимание женщин друг от друга. Широко раскрыв глаза, в дверях стояла Сьюзен с тарелкой печенья в руках.

Колби боялась взглянуть на Мак. Господи, мы, наверное, выглядим, как две идиотки. Она дернулась, пытаясь выбраться из объятий, но Маккензи была слишком ошеломлена, чтобы понять намек.

Взглянув на свою мать, она поморщилась. “Привет, мам, мы просто… играли.”

“Отпусти меня, Мак,” быстро прошептала Колби.

“Значит, настольные игры для вас стали слишком просты, не так ли?” - спросила Сьюзан, и Колби отчаянно захотелось куда-нибудь спрятаться.

“Маккензи, может, уже отпустишь меня? Пожалуйста.” - наконец, эти слова дошли до Мак, и та опустила ее на пол, прошептав: “Прости.”

“Хотите печенья?” - Сьюзан протянула им тарелку с выпечкой.

Колби взяла печенье и принялась его есть. Маккензи сделала то же самое. Приятно знать, что не одна ты налегаешь на сладкое, когда нервничаешь. “Так как насчет настольной игры?” - спросила Колби с большим энтузиазмом, чем чувствовала.

“Отлично,” - сказала Мак, глядя на нее с озорной улыбкой, и добавила: “Знаешь, мам, я думаю, она не откажется сыграть с тобой в Твистер.”

Колби чуть не подавилась.

Глава 10

Дом Брент

“Мне кажется, сюда добавлен кокаин,” сказала Колби с полным ртом печенья. Ей удалось справиться со своим смущением от того, что мать Маккензи застала их дурачащимися. И сейчас она весело болтала с Сьюзан, которая сразу принимала в свое сердце любого, кто так быстро справлялся с ее печеньями. Если Колби когда-нибудь задумалась бы о том как выглядит мать Маккензи то никогда в жизни не пришла бы к такому результату. Она ни за что не представила бы Сьюзан такой добродушной и улыбчивой женщиной.

“Если сахар и масло можно было бы считать кокаином, тогда, да, моя мама могла бы стать твоим дилером,” - улыбнувшись, сказала Маккензи. Сама она перестала есть печенье еще час назад.

Все три женщины расположились на полу, возле журнального столика и попивали колу, ели печенье и любовались фейерверками, освещающими небо. К счастью, Маккензи не удалось найти Твистер. Поэтому они провели остаток дождливого дня играя в различные настольные игры и за просмотром телевизора.

Когда они услышали первые залпы фейерверков, то сразу же открыли шторы, чтобы насладиться прекрасными разноцветными всполохами в вечернем небе.

“Я положила не так уж много сахара,” сказала Сьюзан. “Ах, какой красивый!”

Женщины молчали некоторое время, наблюдая за разноцветными огнями, то и дело освещающими небо. Затем Маккензи заговорила. “Похоже, ты забыла, что я выносила мусор после ужина. Я видела все эти пустые пакеты.”

“Пакеты? То есть больше одного? Вы использовали больше одного пакета сахара?” в панике спросила Колби.

“Разумеется, да,” с гордостью ответила Сьюзан. “Это ведь сахарное печенье.”

Колби так и представила как вокруг ее живота формируется слой жира. “Кажется, до ужина я съела штук шесть, и я понятия не имею сколько я съела во время просмотра фильма.”

“Кому ты собираешься верить, Маккензи или ее матери?” Маккензи смотрела на Колби через голову Сьюзан, которая собирала настольные игры в коробки. Колби показалось, что ей нравилось то чувство, которое она испытывала в данный момент. Она была довольной, наевшейся сладостей и обласканной вниманием. Когда Маккензи понимающе улыбнулась, Колби задумалась, а не выдала ли она себя. Может она открылась слишком сильно? Можно ли вообще открыться слишком сильно? Да какая разница, если Маккензи и знала, что ей нравилось проводить время с ней и в ее доме?

“Не забывай, что она играла с тобой в карты, мама. Она знает, что тебе не следует доверять.” Маккензи опустила руку на плечо Колби. “Тебе ведь не скучно, нет?”

Маккензи быстро убрала руку. Она, как и Колби забыла, что между ними теперь все было по-другому.

“Мне уже давно не было так весело,” ответила Колби, понимая, что это чистая правда. По большей части сейчас у нее друзей было не намного больше чем в школе. Она проводила дни на работе, а вечера в мыслях о работе. До сегодняшнего дня она не могла вспомнить, когда в последний раз играла в настольные игры или сидела возле телевизора, объедаясь печеньем в дождливый пятничный день. Колби подумала, что легко могла бы к этому привыкнуть и эта мысль ее жутко напугала.

Сьюзан застонала, поднимаясь на ноги и зевнула. “Клянусь, чем старше я становлюсь, тем больше чувствую себя как Оливия. Мне необходим сон, иначе я буду такой же капризной и ворчливой.”

“Увидимся завтра?” спросила Колби, поднимаясь и неловко обнимая женщину.

“Конечно. Я буду делать блинчики, так что надеюсь по утрам у тебя хороший аппетит.” Колби провожала Сьюзан взглядом, пока та поднималась по лестнице наверх.

“Мы ведь не отпугнули ее, нет?” Колби присела на диван. Теперь, когда они остались наедине, Колби нужно было держать Маккензи на дистанции. “Не понимаю как можно уснуть под такие фейерверки.”

“По моей маме можно настраивать часы. Ровно в девять она идет в постель, и ее бомбой не разбудишь. Хотела бы я, чтобы Оливия так быстро засыпала.” Улыбка Маккензи сменилась нахмуренными бровями.

“В чем дело? Беспокоишься об Оливии?”

“Не совсем. Уверена, ей весело с отцом.”

Маккензи встала с пола и села с противоположной стороны дивана. Они любовались фейерверками несколько минут, время от времени бросая замечания по поводу цвета или красоты залпов и делали вид, что между ними нет никакой напряженности. Колби стало грустно от мысли, что их отношения настолько сошли на нет, что они не могли даже нормально общаться, оставаясь наедине.

Они сделали все наоборот. У них был секс до того, как они узнали друг друга. А как показывает опыт - отношения невозможны, если они с самого начала были построены только на сексе. Так что она делала здесь, сидя на диване этой женщины и ведя беседы? Чего она пыталась добиться, придя сюда?

“Я должна кое в чем признаться,” сказала Маккензи.

Колби повернулась, и поджав под себя ногу, перевела все свое внимание на Маккензи.

“Мне кажется, я испытываю ревность по отношению к Оливии и Нику. Я боюсь, что ей больше понравится наблюдать за шоу фейерверков с ее отцом, чем со мной.” Колби хмыкнула с облегчением. Обычная ревность, поняла она.

Она была рада наконец-то найти слабое место в крепкой броне Маккензи, и это делало ее еще более привлекательной. Не то, чтобы ей была нужна в этом какая-то помощь.”Я не эксперт, но это вроде нормально, разве нет?”

Маккензи вздохнула. “Не знаю, но это заставляет меня чувствовать себя просто ужасно. Я хочу, чтобы моей дочери было весело с ее отцом, но в то же время…”

“Ты не хочешь, чтобы она забывала, что вам может быть весело и вдвоем?”

“Это звучит эгоистично.”

“Не так уж и эгоистично. Просто… ну, немного эгоистично.” Колби улыбнулась, когда Маккензи закатила глаза. Ревность Маккензи была забавной.

“Лучше бы я тебе этого не говорила. Теперь я чувствую себя ужасно,” пробормотала Маккензи.