“Да. Она сказала, что ты отшила ее и я была…” Колби замолчала и тряхнула головой, прежде чем продолжить. “Я была так рада это слышать. Я смотрела на тебя, то как ты сидела за своим столом и ты выглядела так… хорошо. Я хотела быть с тобой, но не могла. Я попросила тебя потрогать себя, потому что это было то, чего я хотела.”

Колби выдержала холодный взгляд Маккензи.

“Ты унизила меня.”

“Я не хотела этого. Клянусь, это не то, чего я добивалась.”

“Почему я должна тебе верить? Скажи мне, как я вообще могу тебе верить? Откуда мне знать, что ты не сделала фотографии и не отправила их Арнелту и Барб?”

Слова Маккензи произвели тот же эффект на Колби, как если бы она влепила ей пощечину.

“Ты правда думаешь, что я бы фотографировала тебя в такой ситуации и отдала бы фотографии этим людям? Зачем, Маккензи? Чего бы я добилась этим?”

“Ты должна была рассказать мне об этом.”

“Значит, ты хочешь сказать, что не разозлилась бы, если бы я призналась, что находилась за твоим окном в тот вечер?”

“Это не имеет значения. Ты все равно должна была сказать.”

“Я не ожидала, что все зайдет так далеко.”

“Тогда ты должна была уйти.”

“Это не так просто. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но все это не было спланировано заранее.”

“Ладно, Колби, оставим этот разговор. Все кончено. Я хочу, чтобы утром ты покинула этот дом.”

“Ты несерьезно.” Пальцы Колби дрожали, когда она подняла их к верхней пуговице своей рубашки. “Я не хотела унизить тебя,” сказала она, расстегивая рубашку и вытаскивая ее из джинсов.

“Что ты делаешь?”

“Я даю тебе возможность получить реванш.”

“Думаешь, это то, что я хочу?”

“Это то, что я всегда думала хочу я. Но знаешь что, Маккензи?” Колби, не сводя глаз с Маккензи, начала расстегивать джинсы. “Но с того момента, как я тебя увидела просто реванша было недостаточно. Я хотела быть с тобой. Я хотела, чтобы ты показала мне как тебе жаль, занимаясь со мной любовью. И я была чертовски зла на тебя, за то, что я так сильно тебя хотела. Когда я стояла перед тем окном, наблюдая за тем, как ты ласкаешь себя, поверь мне, смутить или унизить тебя было самой последней мыслью в моей голове. Я не смогла бы уйти оттуда, даже если бы захотела.” Колби сбросила с себя рубашку и завела руки за спину, пытаясь расстегнуть лифчик.

“Надень рубашку.” В голосе Маккензи звучали одновременно и злость и расстерянность.

“Нет.” Колби бросила лифчик на лежащую на полу рубашку. Ее руки дрожали, когда она спустила с себя брюки вместе с нижним бельем.

Колби чувствовала себя беззащитной как никогда, стоя перед Маккензи обнаженной. Она проигнорировала желание прикрыть руками грудь. Вместо этого она смотрела Маккензи прямо в глаза, а затем, отступив к кровати, присела на нее. Лицо Маккензи застыло в маске злости и удивления.

“Я не собираюсь заниматься с тобой сексом.”

“Я знаю,” сказала Колби. “Я не прошу тебя об этом.”

“Зачем тогда ты это делаешь?”

“Я даю тебе возможность уйти, пока я буду унижать себя.” Колби дотронулась до своей груди, проведя пальцами по соскам, не обращая внимания на опасение, что Маккензи развернется и уйдет.

“Когда ты делала так,” прошептала Колби, “все, о чем я могла думать, что я хотела бы оказаться по ту сторону окна. Рядом с тобой.”

Колби согнула колени, не обращая внимания на гложущую ее тревогу. Когда она увидела, что Маккензи следит за каждым ее движением, она прошептала. “Подойди ближе.”

Маккензи покачала головой, но Колби знала, что если она осталась, то подойдет и ближе. Колби опустила ноги на кровать, и Маккензи уставилась в пол. Но то, что она не ушла, уже было важно.

“Посмотри на меня,” попросила ее Колби. Голова Маккензи дернулась, словно ее заставили повернуть ее силой.

Колби провела руками по животу, наблюдая за реакцией Маккензи и пытаясь понять о чем она думает. Лицо Маккензи не выражало никаких чувств. Единственным свидетельством того, что она до сих пор была зла, были ее сжатые в кулаки руки и неровное дыхание.

Когда Колби подняла руку ко рту и облизала два пальца, губы Маккензи раскрылись.

Возбуждение, проснувшееся в ней, растопило ярость так явно написанную на лице Маккензи. Колби провела влажными пальцами по своему подбородку, шее и спустилась к груди. Она обвела сначала один сосок, затем другой, пока они не затвердели. Маккензи покачнулась.

“Сложно, не так ли? Просто стоять и смотреть, зная как сильно я тебя хочу. Как сильно я желаю, чтобы это твои руки касались меня,” Колби снова положила пальцы в рот и закрыла глаза, чтобы не видеть жара, пылающего в глазах Маккензи.

Когда она снова открыла их, она сделала глубокий вдох. Колби заскользила руками по животу, пройдясь по самому верху треугольника волос и снова возвращаясь к груди. Она больше не чувствовала смущения. Она хотела сломить Маккензи, хотела, чтобы девушка забыла о своем гневе и приняла ее.

Колби выгнула свое тело, чтобы Маккензи было лучше видно. Она услышала легкий тихий звук, возможно вздох, и когда посмотрела вверх, то могла поклясться, что Маккензи стояла ближе. Колби медленно провела пальцами по треугольнику волос, скрывающих ее естество, раскрывая себя шире и поглаживая клитор, пока ее пальцы не покрылись доказательством ее возбуждения.

“Ты была такая влажная, Маккензи. Я так хотела залезть в это чертово окно и забыться в тебе.”

Маккензи сглотнула. Ее ружи больше не были сжаты в кулаки, теперь они безвольно висели по бокам.

Ноги Колби раскрылись как крылья бабочки. Она играла своим возбужденным клитором до тех пор, пока не могла больше выносить этой сладкой муки. Когда ее пальцы скользнули внутрь, она издала тихий долгий стон и замерла.

Тело Маккензи ослабло. Она больше не выглядела разгневанной, теперь она жадно наблюдала за рукой Колби, расположившейся между ее ног. Колби подняла бедра и Маккензи качнула головой, словно говоря ей нет.

“Теперь ты видишь? Ты можешь просто взять и уйти?” Колби видела полный желания взгляд Маккензи. “Смотри на меня Маккензи. Наблюдай за мной.” Теперь, когда она была уверена, что Маккензи не собиралась уходить, она ввела вглубь себя два пальца, а затем и третий. С каждым движением ее бедер, дыхание Маккензи становилось все громче.Колби вынула пальцы и смазав клитор своей влажностью, снова погрузила их внутрь себя.

“Когда ты так же была внутри себя, я была так возбуждена, так…” Колби сглотнула, когда жар ее тела и скорость движения руки увеличились.

Лицо Маккензи горело и она слегка покачивалась. Колби развела бедра, чтобы открыть себе больше простора для движения, а Маккензи для наблюдения. Рука Колби издавала мягкие хлопающие звуки, когда она все быстрее входила и выходила из себя.

“Ты можешь оставить меня? Можешь ли ты уйти, когда я делаю это, когда я представляю, что это ты трогаешь меня? Маккензи, я…”

Какого черта она собиралась сказать? Она была остановлена от признания в чувствах, о которых она и не подозревала, внезапно накатившим на нее оргазмом. Колби подняла бедра и застонала, и она была уверена, что Маккензи тоже не сдержала стона. Горячая влага пролилась на ее руку, пока она плыла по волнам наслаждения, утопая и снова выплывая на поверхность. Стоны Колби переросли в рваные вдохи, губы Маккензи были раскрыты и она тяжело дышала, ее грудь вздымалась так же, как и грудь Колби. Женщины долго смотрели друг на друга.

“Маккензи?”

Маккензи тряхнула головой. “Не надо! Ты доказала свою правоту.” В голосе Маккензи звучала горечь.

“Прости. Я думала, что если покажу тебя как трудно было уйти, ты поймешь, почему я не смогла.”

“Знаешь, что я думаю? Мне кажется, мы проводим слишком много времени, извиняясь друг перед другом.”

Если бы голос Маккензи не звучал так устало, Колби нашла бы что ей ответить. Но сейчас ее сердце ныло и она не могла найти слов. Маккензи отвернулась.

“Куда ты идешь?” выпалила Колби, поднимаясь, и беря с пола рубашку.

“Мне нужно поспать. У меня в голове полная неразбериха.”