– Похороны завтра, в одиннадцать, – сказал Ленька. – Придешь?

– Конечно, – сказал Егор. – Как я могу не прийти?

Они вышли на улицу. На лавочке возле подъезда сидели дежурно‑обязательные бабки и приветливо улыбались Егору, словно и не они вчера говорили всякие ужасные вещи, пока милиционер пытался усадить его в уазик. Егор с бабками демонстративно не поздоровался.

– В какую сторону идем? – поинтересовался Ленька. – Или, может быть, поедем? Вообще, далеко до этого самого детского сада?

– Нет, недалеко, – ответил Егор. – Пешком дойдем минут за десять.

Но шли они не десять минут, и даже не пятнадцать. Свернули за угол и пошли по улице Свердлова – мимо стадиона, где в последнее время концерты рок‑групп происходили гораздо чаще спортивных мероприятий, мимо рынка, который становился все больше похожим на восточный базар – и набором товаров и контингентом продавцов, далее – тихими дворами, где сплошь и рядом у подъездов ветхих хрущоб стояли новенькие блестящие иномарки. Ленька плелся нога за ногу, попрекая Егора тем, что тот выбрал себе для жилья такой неудачный квартал, мимо которого ходят все виды городского транспорта, но остановок поблизости нет.

– Кончай ныть, пришли уже, – сказал Егор.

– Слушай, как она с ними управляется? – подивился Ленька, с интересом глядя сквозь металлическую решетку забора на молодую симпатичную воспитательницу, выгуливающую целую ораву пестрой суматошной малышни. Ничто не ускользало от ее бдительного ока: Кирилл, Кирилл Новиков, перестань толкаться с Павликом! Вадик, отдай Свете ее совок и ведерко! Сережа Смирнов и Миша Охоткин! Не заходите на клумбу! – мальчишкам, разумеется, доставалось гораздо больше замечаний, чем девочкам.

Егор пожал плечами.

– Главное – опыт. Помню, я как‑то в пионерлагерь вожатым ездил. Сначала мой отряд меня чуть с ума не свел, потом – ничего, я с ними справился.

– Никогда не ходил в детский сад летом, – признался Ленька. – Родители всегда отвозили меня на лето в деревню, к дедушке с бабушкой. Я даже думал, что детский сад в это время закрывается на каникулы.

– А я и летом ходил в детский сад, – сказал Егор задумчиво. – Летом детей, конечно, меньше, но детский сад все равно работает – не у всех ведь есть дедушки и бабушки.

Линкороподобная дама‑завхоз была на рейде в коридоре первого этажа.

– Молодые люди, подойдите к Татьяне Георгиевне, – произнесла она, подплыв к Егору и Леньке. – Вы должны подписать договор. – И сама же повела обоих в кабинет заведующей, а то вдруг эти легкомысленные художники уклонятся от подписания документа и возьмутся за работу без соответствующих на то полномочий.

Как и накануне, Татьяна Георгиевна сидела за письменным столом, и на столе по‑прежнему было много бумаг.

– Доброе утро, – сказал Егор.

– Здравствуйте, – сказал Ленька.

– Здравствуй, Егор. Здравствуй, Леонид. Договор пришли подписать? – Татьяна Георгиевна безошибочно нашла среди вороха бумаг три нужных листа. – Вот он. Ознакомьтесь и подпишите – там внизу, все три экземпляра. Копии оставьте себе. Наш бухгалтер уже составил ведомость, но деньги мы еще не получили, так что аванс мы вам выплатим дня через два, а остальное – по завершению работ.

Ленька очень обрадовался, услышав про аванс. Цапнул договор вперед старшего, посмотрел на сумму гонорара, заулыбался и подмигнул Егору – здорово!

Егор легонько пихнул его в бок и сказал:

– Дай сюда.

Ленька послушно отдал бумаги. Егор быстро пробежал документ глазами – все было так, как обговаривали устно. Он взял ручку со стола заведующей и расписался внизу, там, где сояла чернильная галочка. После этого передал бумаги Леньке, чтобы тот расписался тоже.

– Что же, с формальностями мы покончили – пора приступать к работе, – сказал Егор, пряча в задний карман джинсов сложенную вчетверо копию договора. – Татьяна Георгиевна, верните мне, пожалуйста, те фотографии, что я принес вам вчера вместо эскизов.

– Все? – Заведующая достала из ящика стола желтый пакет.

– Пока только две. – Егор выбрал из общей пачки нужные снимки. – Те, что вы одобрили.

– Я распорядилась, чтобы в группу принесли стремянку и краски с кистями, – сказала Татьяна Георгиевна. – Кисти и краски вряд ли понадобятся вам сегодня, но вы посмотрите, что там есть, и скажите, что вам еще потребуется для работы.

– Хорошо, – кивнул Егор.

– Вы – самый лучший клиент, с которым мне приходилось работать, – проникновенно сказал Ленька. Он был очень доволен, не то что доволен – восхищен суммой проставленного в договоре гонорара.

– Постарайтесь, ребята, – попросила Татьяна Георгиевна, – и тогда я скажу, что вы – самые лучшие художники из всех, с которыми мне приходилось иметь дело.

– Мы вас не подведем, – горячо заверил Ленька. – Мы…

Егор снова пихнул его в бок.

– Пошли.

В группе, в ближайшем от двери углу, стояла легкая алюминиевая стремянка. Возле стремянки, на расстеленной старой газете было разложено около полудюжины разнокалиберных кистей, и стояло около десятка разновеликих банок с красками – кое‑чем из этого набора явно пользовались и раньше.

Ленька отколупнул крышку банки с белой краской, посмотрел, понюхал.

– Водоэмульсионка, – сказал он, морща нос. – Кистей не напасешься. Водоэмульсионка щетину жрет, как зверь.

– Кистей нам дадут сколько потребуется, – сказал Егор.

– А в запас не дадут? – тут же спросил Ленька.

– Ну ты и жлоб, – покачал головой Егор. – На те деньги, что нам заплатят, ты можешь себе вагон кистей купить, и еще на карандаши останется. Кстати, о карандашах – дай‑ка мне один.

– Держи. – Ленька вручил Егору его же собственный карандаш, сопроводив словами: – Для друга – ничего не жалко.

– Премного благодарны‑с, – поклонился Егор. Вышел на середину комнаты, посмотрел на одну стену, на другую…

– Чур, эта моя, – быстро сказал Ленька, подскакивая к меньшей по площади стене.

– Лентяй, – укоризненно сказал Егор, вздохнул и отдал помощничку фотографию с экспедицией хранителей Кольца на склонах Карадраса.. – Вот, это тебе. А я начну там. – Он показал на большую стену. – Но учти, мне все равно понадобится твоя помощь.

– Всегда готов оказать поддержку – моральную, – сказал Ленька, весело скаля зубы. И прибавил с завываниями: – Да пребудет с тобой Сила, Люк!

– Трепло, – буркнул Егор.

С фотографией в руке он отошел к окну, чтобы окинуть взглядом сразу всю стену и определиться с масштабом и общей композицией. Та стена, с оригинальной росписью, была на полметра ниже и в полтора раза короче – предется кое‑что изменить, кое‑что добавить.

Глаза боятся – руки делают, – напомнил себе Егор мамину поговорку, решительно подошел к стене и провел первую линию…

Они работали час, другой – без лишних слов, сосредоточенно, как рисуют на экзамене. На голых стенах проступали карандашные контуры человеческих (эльфийских, хоббитских…) фигур, очертания предметов.

Детишек привели с прогулки, накормили обедом и уложили спать – в детском саду начался тихий час.

Зашла Татьяна Георгиевна. Художники приостановили работу.

– Что? – спросил Егор.

– Пора обедать, – сказала Татьяна Георгиевна заботливым нянечкиным голосом. – У нас на кухне есть маленькая столовая для воспитателей, там для вас двоих накрыли стол. Меню у нас детское, но и воспитатели тем же самым питаются, так что и для вас, я полагаю, наша еда подойдет. Давайте, быстро мойте руки – и за стол.

Ленька вопросительно посмотрел на Егора, он был не прочь попробовать детское меню.

Егор замялся, чувствуя себя неловко.