Огромная обсидиановая скала под угольно-чёрными небесами. Словно титанических размеров пирамида, возвышается она над пустыней. Кроваво-красные отблески неспокойного светила пляшут по отполированным граням кристаллов вулканического стекла, отбрасывая в окружающее пространство волны призрачного светящегося тумана. Здесь этот свет сталкивается с волнами пришедшего из пустыни марева. Кажется, что эта невообразимая смесь приобретает некую материальную форму, густеет, и уже отчётливо видимыми клубящимися потока устремляется обратно к скале. Точнее не к самой скале, а к входам в пещеры, которые густо рассыпаны по обсидиановой поверхности. В этом пульсирующем красном сиянии мельтешит хоровод крылатых созданий различных размеров и форм, словно мошкара в предчувствии дождливой погоды. У подножия скалы, среди измождённых, перекрученных и покрытых наплывами ядовитой смолы деревьев движутся уродливые монстры.

   Нет спокойствия и в том бесконечном лабиринте, который пронизывает всю скалу, делая её похожей на голову сыра чудовищных размеров. Толпы местных обитателей летят, идут, ковыляют и ползут к самому центру пещерного лабиринта. Они словно сопровождают струи светящегося тумана, которые поступают снаружи. Впрочем, возможно именно этот туман влечёт их за собой, словно магнит железные опилки. И монстры, и эта необычная субстанция, стремятся в грот, в котором пребывает владыка этой местности.

   Чудовищно изуродованный неизвестными палачами пленник ликует. Он по-прежнему един с каменной колонной, а тело его, как и раньше, лишено кожи. Глаза полоны боли и ненависти, но ещё в них светится торжество. Это торжество безумца, который наконец-то достиг только одному ему понятной цели, и сейчас наслаждается победой. Пленник не обращает никакого внимания на боль, которая терзает его израненную плоть. Сейчас для него это не важно. Пустяк, который уже не заслуживает внимания.

   Десятки огромных жутких чудовищ восседают на каменных постаментах, которые возвышаются в укромных уголках грота. Сегодня они не преклоняются перед своим владыкой, поскольку заняты исполнением его приказаний. Потоки красного света изливаются из их глаз и разинутых пастей. Каждый из монстров, который попадает в этот каменный мешок, окатывается эти сиянием. И уже через несколько секунд они словно тают, превращаются в аморфные тени и растворяются в потоках призрачного сияния. Бурлящие волны красного тумана катятся к колонне с её пленником. Уже почти материальные они вскипают у его ног, обрушиваются на лишённую кожи плоть, где и исчезают. Словно бездонная губка, тело местного владыки поглощает эту субстанцию. Он поглощает её без устали, и никак не может насытиться.

   Взгляд пленника по-прежнему смотрит куда-то сквозь толщу камня. И он не сулит ничего хорошего той реальности, которая скрывается за невидимым другим барьером. Губы постоянно шевелятся, словно выговаривают бесконечные проклятия неизвестным врагам. Могучие мышцы искалеченного тела напряжены до предела. Пленник, а по совместительству и местный владыка, устал мириться со своим плачевным положением. Он сумел собраться с силами, получить поддержку и начать борьбу с тем, что обрёкло его на вечные муки. Пока ещё он не в состоянии освободиться и вступить в схватку самостоятельно, но время расплаты уже приближается. Но главное - он всё же нашёл способ освободиться.

  ***

   Мысли текли спокойно и даже как-то умиротворённо.

   'Плохо, когда в твоих жилах течёт кровь пророков, но самому тебе такой дар недоступен. Заглянуть бы хоть на миг в грядущее, и многое станет понятным. Покровители, мне хватит даже намёка!'

   Эрниль Илоонир весь день маялся дурными предчувствиями. Ему было знакомо это состояние - точно такое же, только более слабое, ощущение надвигающейся беды наполнило его душу на том безрезультатном Совете. Тогда, глядя на то, как спорят, не решаясь предпринять что-либо конкретное, члены Совета, он решил действовать самостоятельно. Да, хорошо бы было услышать волю Покровителей, кто спорит. Но если они молчат, тогда что? Просто сидеть и ждать, когда беда подойдёт вплотную к его владениям он не собирался. А Совет... Совет может спорить и ждать.

   Эрниль собрал почти все войска, которые находись в его подчинении и перебросил их на самый юг земель, которыми управлял. Он заставил магов возвести позабытые уже укрепления, перекрыв все проходы в окружающих 'странные земли' горах. Рискуя навлечь на себя гнев Совета, он приказал отселить из окрестностей всех минноонар, чьё проживание здесь не было продиктовано служебной необходимостью. Во всей этой деятельности ощущение надвигающейся беды ослабло и почти исчезло.

   А сегодня всё накатило с новой силой. Глава одного из древнейших родов ангья, военачальник и управитель ардон с самого утра не находил себе места. Ничего не предвещало беды, но он был твёрдо уверен - она вот-вот случится. Целый день эрниль занимался делами, ожидая, что ему доложат о... Да о чём угодно! Он с облегчением выслушал бы даже известие о том, что орды монстров Иа уже на подходе к его резиденции. Всё лучше, чем мучиться предчувствиями и гадать, откуда ждать подлости от судьбы.

   К обеду от нервного напряжения он настолько вымотался, что решил - катись оно всё в Иа. Эрниль приказал накрыть пиршественный стол и устроил разгульные посиделки с ближайшими соратниками. Обильными возлияниями он старательно глушил ощущение неотвратимо надвигающейся беды. Выпив немалое количество веселящих напитков, Илоонир почти достиг желаемого результата, и, чтобы забиться окончательно, уединился с парой молоденьких наложниц в одной из спален своей резиденции. А спустя ещё некоторое время он даже сумел уснуть - организм уступил массированной атаке дорогих напитков и приятной усталости.

   Но сон был не долгим. Светило только скрылось за горизонтом, когда эрниль проснулся. Он проснулся и понял - всё уже случилось. Он знал, откуда взялась такая уверенность. Эта тайна их рода передавалась из поколения в поколение только от главы семейства к его наследнику. В их жилах текла капля крови одного из древних пророков элдалиэ - последствие столь же древней супружеской измены. Увы, истинный дар пророчества недоступен ангья, так что приходилось довольствоваться такими вот крохами. Сам Иллонир уже давно перестал считать эту свою особенность даром и причислил её к разряду проклятий. Такая вот расплата поколений за проступки одной из предков.

   Эрниль не стал срываться с ложа, хватать одежду и бежать в свой кабинет. Зачем? Всё, что он счёл возможным сделать, уже было сделано. Укрепления возведены, войска подготовлены и размещены, инструкции составлены и вручены. Что изменит его суета? Ничего. Поэтому он предпочёл остаться лежать на смятой постели и предаваться невесёлым размышлениям, прислушиваясь к размеренному дыханию двух молоденьких элдалиэ. Лежал и ожидал, когда же наконец раздастся негромкий стук в дверь его опочивальни, который и возвестит о прибытии гонцов с новостями. Почему-то ему не хотелось будить и отсылать прочь наложниц. Нужно просто подождать.

   Он не ошибся в своих предположениях.

   - Что случилось? - спросил Иллонир, когда в дверь негромко постучали.

   - Прибыл гонец от Командующего тысячи Фейригаана, высокородный.

   - Хорошо. Пусть ожидает меня в кабинете. И вызовите туда благородных Альмиираира и Эльтуриэля.

   - Будет исполнено, благородный Иллонир.

   Одеваясь, эльнир бросил взгляд на обнажённые тела так и не проснувшихся наложниц. Некоторые из его знакомых находили пикантным иметь среди наложниц молодых женщин, захваченных отрядами, которые наведывались в земли фирримар. Лично он считал это неправильным. 'Наверное, Санкаан прав - я слишком многое перенял от своего наставника,' - подумал ангья. Рамлиай был одним из тех немногих, кто успел увидеть последние сражения Эпохи Кровавых Битв и ещё помнил уважительное обращение к фирримар - 'атан'. Наставник активно сопротивлялся политике нынешнего состава Совета. 'Времена мира не могут длиться вечность', - говорил он своим ученикам, - 'Глупо отказываться от союзников. Даже пушинка может нарушить равновесие весов'. Благородный Иллонир сомневался в том, что смерть инголмо Рамлиая была следствием нелепой случайности. Слишком неудобной была фигура древнего ангья для многих членов Совета. Иллонир сомневался, но благоразумно предпочёл свои сомнения сохранить в тайне.