Ломакин Федор работал в Службе Безопасности четвертый год и сразу по линии 'ведения наблюдения'. Как только развалился Комитет и отдел, занимающийся 'слежкой', тут же образовалась новая, отдельная Система, где подотделом в обязательном порядке значился и этот, в котором работал Ломакин. Специалист узкого профиля, исполнитель четко определенных задач, он быстро набрался опыта и уже выдвигался на ступень выше по служебной лестнице. Но тогда сложились плохие обстоятельства в личной жизни Федора, и он на время остановил мысль о повышении.

Теперь, вот уже около года, он выполнял ответственное поручение Конторы - вел в тройке с Черёмухой и Филином наблюдение за БСР, киллером экстра-класса, чистильщиком-самоучкой по прозвищу 'Истребитель' Топорковым Никитой Сергеевичем.

Вся Контора поражалась смелости и ловкости этого парня, хитрости и осторожности, хладнокровию и уникальным способностям. Этот его САВАТ, снайперская стрельба, непринужденность и спокойствие в поступках, природные естественные навыки охотника и бойца, молодость и неизвестно, откуда взявшийся профессионализм, вызывали восторг, удивление и восхищение у всех членов седьмого подотдела УФСБ РФ. И то, что парень стал первым лицом (хотя еще неофициальным) и предметом разговоров среди 'верхушки' спецслужб страны, уже говорило о многом.

Поэтому Ломакин, Сазонова (Черёмуха) и Карпов (Филин) не раз слышали 'сверху', что отвечают за Истребителя головой.

Но вся троица 'топтунов' из группы 'ведения наблюдения' могла определенно ответить, что 'объект' стопроцентно не подозревает о слежке и не догадывается о 'колпаке'. И в этом они ошибались уже два дня.

В функции обязанностей Ломакина и Сазоновой входили постоянное наблюдение; круглосуточная слежка за Истребителем и связь с Филином. Если от первых двух требовались только глубокая конспирация и отличная маскировка, то от Филина - сверхвысокое мастерство и умение скрываться, следить и страховать 'объект'. Карпов, в отличие от своих напарников, следовал за Никитой и на операциях по ликвидации членов 'ДЕСЯТКИ'.

Но об этом позже! А Ломакин, установив спецаппаратуру в доме напротив, в откупленной у какой-то семейки квартире, днем и ночью созерцал бытие 'объекта' и его семьи. Кроме этого пас его и на учебе, и на тренировках, и в доме у родителей и у друга. Для этого у него имелись все суперсовременные средства наблюдения. И если для Никиты 'УБН-40' и 'УДН-15' были устройствами сверхсекретности и сверхсовершенства, то у Ломакина эти приборы значились по рейтингу пригодности на последних местах.

Черемуха держала Истребителя 'при себе' в остальных многолюдных местах: на улице, в общественных пунктах и так далее.

Филин - только на операциях и в 'деле'.

Упускали они Никиту не один раз: частично на базаре, в передряге с чурками; в 'деле' по выручке кассы; на ж/д переезде и в автобусах; в сексуальном преследовании супруги чиновника и других случаях. И за это получали нагоняи от начальства. Но никогда они не теряли 'объект' из виду надолго. Цепочка рвалась и снова замыкалась. Истребитель почти всегда был под неусыпным надзором невидимых 'ангелов'.

И еще. Не знали ребята из 'слежки', где парень прячет кассу, часть арсенала, какими еще спецсредствами обладает помимо 'оружейки' покойного Бондаря и какие планы у него сейчас. В голову Никиты 'жучками' и видеокамерами влезть они не могли.

В воскресенье, с утра сделав зарядку с обязательными атрибутами: девяносто отжиманий и растяжка, Никита плотно и сытно позавтракал и два часа посвятил кипе машинописных листов. Дипломную работу прежде чем защищать в июне, нужно было хорошенько изучить, разобраться с чертежами, подготовить тезисы.

Затем по расписанию значился 'разговор' с наблюдателем из спецслужбы, обед, звонок Лысому и очередное задание, контрольная слежка за жертвой номер 6 из 'чёрного списка', звонок в редакцию, поимка бездомного кота и 'дело'. Причем под словом 'дело' подразумевалась двойная работёнка: ликвидация бывшего боксера, нынешнего босса всех спортобществ, комитетов и клубов области Тихомирова и 'гашение' профи, который, вероятно, существует и следит за Никитой на операциях.

Вскоре план начал водворяться в жизнь.

Дома никого кроме парня и его жены не было (тесть и теща укатили на дачу). Никита 'посветился' в голом виде в спальне, что в обязательном порядке зафиксировал Ломакин, затем повалился на диван к просыпающейся Татьяне, которая имела привычку по выходным спать до двенадцати.

- Ласточка, подай мне водички! - попросил парень любимую, повышая голос для 'жучка'.

Девушка медленно встала, и её полуобнаженную фигуру в этот момент увидел не только муж. Налила с кувшина воды, подала мужу и улеглась обратно, обвив шею милого руками.

- Таня, не задавай, пожалуйста, вопросов, лежи, отдыхай, меня не зови... я сам приду! - еле-еле внятно шепнул ей в ухо Никита и, пройдя бочком на кухню, на сантиметр аккуратно отодвинул портьеру.

Минут пять он в 'УБН' разглядывал соседний дом, улавливая каждую деталь, каждый шорох и движение. Устройство ближнего наблюдения, увеличивая размеры объекта наблюдения в сорок раз, поймало чуть заметное изменение цвета и тона белой тюли на четвертом этаже, почти напротив окон Никиты по восходящей траектории. Парень отпустил клавишу, и с тихим писком автоматически настроилась резкость. И в следующую секунду он заметил того, кого искал.

Также осторожно прокравшись обратно, к Татьяне, он под вопросительным взором жены долго размышлял о дальнейших его поступках, которые должны были быть еще и логически верными и правильными.

- Послушай меня, девочка! - начал вдруг Никита щекотать ухо любимой своими губами, прерываясь на то, чтобы погромче произнести стоны блаженства и ахи ложного кайфа. - Я тебе объясню все позже, милая! А теперь сделай все так, как я скажу. Я сейчас украдкой вылезу через окно родителей и на время отлучусь... Ты лежи, цыпленок, и не вставай... Изредка делай вот так... как я сейчас и ничего больше не говори! Хорошо?

- А что случилось? - притянула ухо мужа к себе девушка.

- Потом. Все потом!

- Я боюсь! - и это было правдой, судя по ее увеличенным зрачкам.

- Ничего страшного! Я обязательно все тебе расскажу потом... И я тебя люблю, солнышко!

Они поцеловались. Затем Никита, прихватив шорты и футболку, исчез в коридоре.

Окно тестя и тещи выходило на задний двор. В том, что на этой стороне нет никаких НП, парень не сомневался - зачем ИМ нужно было тратить силы, время и материалы, чтобы наблюдать комнату родителей, в которой зять никогда не бывает.

Никита натянул в коридоре китайские тапочки, носимые им только на тренировках, и через три минуты бесшумно и оперативно покинул квартиру.

Его любимые 'трайлеры' остались стоять в прихожей вместе с замаскированным в них миниатюрном радиомаяком, реагировавшим на колебания полуботинок в результате ходьбы и передающим четкий сигнал на микромонитор в кармане Ломакина.

Худощавый, черноволосый, молодой мужчина в светлой безрукавке и спортивных штанах застыл возле треноги со сложным оптическим прибором. Длинными и тонкими, как у музыкантов пальцами он постоянно манипулировал. То крутил окуляры и щелкал кнопками настройки четкости на всех устройствах, расставленных на специально собранном высоком столике, то передвигал аппараты, то туда-сюда таскал радиопеленгаторы и другие датчики.

В комнате на четвертом этаже, где находился он, больше никого не было за исключением любимого попугая мужчины, которого тоже звали Федя. Птичка восседала на кольце в клетке и не отличалась разговорчивостью. Как и все в этой конторе.

Ничто не нарушало покой, даже не тикали часы, так как изначально были сделаны электронными. И вдруг в квартире раздался звонок. Ломакин чуть не поседел от разорвавшего тишину треньканья. И машинально направился к двери...

... Девочка лет восьми выполнила все, как советовал ей 'дяденька', стоящий рядом, под прикрытием стены с электрощитком. Никита всучил ей горсть шоколадок и жевачек и пристроился рядом.