'ГАЗ-24' синего цвета встал возле чугунной ограды спортивной площадки, около двух припаркованных случайных машин.

В 11.10 примчалась усиленная охрана Тихомирова. На трех тачках. Трое в дом, двое у подъезда, четверо рассосались по двору и прилегающим площадкам. Проверка. 'Многовато вас, ребята!' - подумал Никита, отпрянув от окна вглубь комнаты. Мусор под ногами предательски хрустел, ворочался в сумке кот, да тикали на руке часы 'Ориент'. Новые! Старые часы подарил племяннику Тани.

Топорков раскрыл сумку, и из нее стрелой выскочил кот, пригнувшись и озираясь. Деваться отсюда ему было некуда. Он нужен здесь! Очень нужен! На, поешь колбаски.

Парень достал ПП 'Ингрэм', сложил, прикрутил устройство ведения бесшумного огня, попросту 'глушитель' и взвесил его в руке. Прелесть! Девятимиллиметровый, не тяжелый, достаточно короткий и скорострельный. Тридцать два патрона и обойма в сумке. С такой штукой воевать можно!

Извлек 'УБН-40', микрорадиопередатчик с желтой кнопочкой, баночку с токсичным порошком. Посыпал у двери, пол в центре комнаты, у окна. Немного на чешки. Убрал в сумку уже опустошенную. Подвигал челюстями. Грим держится. Пошевелил пальцами рук, ног. Сжался, расслабился, напрягся, вдохнув в легкие побольше воздуха, опять расслабился. Прислушался. Филин должен быть уже здесь. Ну что ж, Черныш, ликвидируем и того, и другого, потом третьего, а затем и четвертого. А потом еще четвертых. А что? Запросто! Ну-ка, что там творится?

Охранники Тихомирова прочесали местность, закоулки, подъезды, согласовывая свои действия по радиотелефонам. Сгоняли туда-обратно на пассажирском лифте, проверили грузовой, лестницу. Выгнали двух бичей, почти вежливо попросили молодую парочку удалиться в другое место.

Обшарили все вокруг, от крыши до подвала, от улицы до улицы.

Подкатили к 'тойоте' и 'волге'. Познакомились. Отвалили. Но под наблюдением оставили. Они их, а те - этих. С зарегистрированными через Подпола пистолетами за поясами, с радиотелефонами в одной руке и полевыми биноклями в другой заняли места, зорко процеживая суровыми взглядами ближние и дальние окна и крыши.

Никита ждал. Десять, пятнадцать, двадцать минут. Прошло полчаса. Приехали.

Так. Две минуты до лифта есть. Но Филина не слышно. Странно! Хотя чего тут странного?! Профи. Может резко рвануть к двери, выскочить и расстрелять? Нет, подстрахуется.

Ну, давай, Черныш, жду!

Никита замер, уставившись на кота, не только умявшего пищу, но и помывшегося и обошедшего с проверкой все углы помещения. Теперь он сидел и смотрел в сторону входа, навострив ушки. Тихо. Для человеческого уха, но не для животного. Крысы? Да нет, их здесь травили подряд два раза. Стоп. Осторожно.

Парень снял с предохранителя 'Ингрэм'. Кот полуобернулся на щелчок, уши повернулись к Топоркову. Нет - это не звуки с улицы! Там слишком тихо. Пять секунд, десять, тринадцать, наверное. Никита неотрывно смотрел на животное, направив ствол на фанерную дверь. Время выходит. Еще секунд сорок и надо приступать к Тихомирову. Момент...

... Замочная скважина изменилась. Человек бы сейчас этого не увидел. Кот почувствовал, услышал...

Уши-локаторы крутнулись на невидимый звук, шорох. Мордашка уставилась. Спина резко прогнулась, шерсть вздыбилась.

Никита нажал спусковой. Глухая, почти монотонная очередь прошила дверь местах в пятнадцати на уровне ног и тела. Кот забился в угол, угодив в лужу смолы. Никита бросился к входу в комнату, раскрыл простроченную дверь настежь. Филин корчился в страшной агонии, тело выгибалось от боли, но без стона и злобы. Только удивление и жуткое расстройство. И боль.

Топорков нагнулся, схватил эфэсбэшника за шиворот, оттащил на два метра по коридору рывками, откинул ногой небольшую спортивную сумку Филина, кинулся обратно и прильнул к окну.

Видимо, на входе в подъезд произошла какая-то заминка - Тихомирова в поле зрения не наблюдалось, а у дверей кружились вороньем телохранители и размахивали руками. Босс споткнулся между косяками и лестницей. Грохнулся, да так, что занятые работой внешней безопасности охранники не успели среагировать и поддержать падающего шефа! Брякнулся качок. Рухнул спортсмен. Шмякнулся плечом о ступеньку шуменский Шварценеггер. Подняли. Отряхнули. Поправили. Извинились, дрожа коленкам. Злой босс направился дальше. Но боялся. Не столько чувствовал боль, сколько страх. И он прекрасно знал, что никакие телохранители ему не помогут! Если, конечно, что-то случится! Быстрее бы до квартиры добраться!

Никита этого ничего не видел. Он пристально всматривался в очертания лифтов, лестницы и площадки первого этажа. И совершенно отключился от остального: мяуканья кота, таких стонов Филина, шумящих и чересчур подвижных тополей, внимательных взглядов двух охранников с биноклями, прочесывающих всю округу через линзы.

Шелохнулась в ладони маленькая серая коробочка, палец лег на желтую кнопочку. Дыхание замедлилось.

Один здоровяк в короткой 'коже' бросился по лестнице наверх, другой туда отправился уже на пассажирском лифте, а Тихомиров, что-то обдумывая, вдруг вызвал грузовой, и тот понес его и еще одного верзилу в драповом зеленом пиджаке на нужный этаж. Страховался кролик.

И только тогда Истребитель нажал кнопку.

И сразу после этого лопнул клапан баллончика, закрепленного за решеткой переговорного с лифтером устройства, сорвало его, и вовнутрь устремился мощной струей смертельный газ.

Десять секунд Тихомиров и охранник бились в судорогах, метались, как птицы в клетке, корчились. Рвало носоглотку, легкие выворачивало наизнанку. Сопли и пот вперемешку с блевотиной обляпали обоих с головы до ног. Затихли.

Лифт раскрылся, выпуская страшное облако на лестничную площадку. Один громила успел понять все и шарахнулся в сторону. Другой, наоборот, к умирающему шефу.

И влип. Вдохнул и скопытился. Но много позже, в больнице.

Никита выпустил кота, который не заставил себя долго ждать и метнулся прочь. Затем сунул радиопередатчик в карман, 'УБН-40' в другой, рванулся к сумке, включил ликвидатор и поспешил к Филину. Высушенные губы с кровавой пеной в уголках рта заклеил липкой лентой, руки в запястьях также, миниавтомат, гранату и прочий оружейный хлам сунул в свой заплечный рюкзачок, где уже лежал 'Ингрэм', 'стечкин' и вспомогательные принадлежности. Подобрал сумку, снял с Филина то, что успел увидеть и нащупать.

Карпов Сергей почти не подавал признаков жизни, но легкий, итальянский, защитный жилет весом в 1800 граммов сделал много - часть самых опасных пуль впилось в него. Насквозь. Но потеряли свою силу. Застряли, под кожей, как дробь в шкуре волка. Беглый осмотр в пять секунд показал раны плеча, ключицы, обеих рук, ноги и височной части головы.

- Так, ладно! - буркнул Никита и схватил Филина за ворот. - Будем уходить, служивый!

Он быстро и грубо потащил раненого по коридору, усыпанному кое-где битым стеклом и мусором извести, бумаги, гвоздей и штукатурки. Потом по лестнице, по крутым ступенькам, через пороги и темноту, грозящую железными штырями.

Когда Никита выволок тело эфэсбэшника на свежий воздух, то позволил себе пятнадцать секунд отдохнуть и обдумать следующие действия своего плана.

На город опустилась ночная свежесть. И вместе с нею сумерки. Здесь, во дворе 'Главагроснаба', на бывшей автостоянке, стояла мертвенная тишина и висела на многие десятки метров вокруг тьма. 'Выколи глаз'. Пахло то ли черемухой, то ли магнолиями, хотя откуда им тут взяться. На той стороне учреждения стали слышны голоса, а мелькание фонариков и автомобильных фар отражалось на близстоящих тополях.

- Сейчас здесь будет заваруха! - вслух молвил Топорков, схватил Филина и потащил в условленное с Лысым место.

Велосипед стоял возле батареи отопления, среди колясок и коробок с мусором. Подъезд освещался.

Мысли иголками пронзили мозг. Что делать? 'Велик' сейчас мало подходил для такси! Проклятый Филин - надо было тебе сдохнуть сразу! Но нет, ты нужен сейчас именно такой!