Крик Джошуа превратился в бессвязное рычание и стоны, в которых был давно подавляемый гнев и горечь. Отчаяние, которое знает лишь покинутый ребенок, наполнило пещеру, выплеснувшись в бесконечном режущем вопле.

Стеная, Джошуа все крепче сжимал пальцы на глотке чудовища, выдавливая из него жизнь. Жалкие конечности твари метались в грязи, поднимая волны мерзкой жижи. Джошуа вложил всю свою ярость и ненависть в свою хватку, придавая ей мощь тисков. Последним усилием, он свернул монстру шею и истекающие отвратительной слизью щупальца бессильно опали в темную воду.

Внезапно Джошуа разжал руки и в ужасе отступил, наблюдая, как мерзкий труп скользнул обратно в грязь.

"Я ухожу", — сказал он Голосу, дрожа всем телом от волнения. — "Мне не нравятся твои приключения. Мне не нравится то, что ты мне говоришь, и то, что заставил меня сделать. Я больше не хочу тебя слышать никогда. Я научусь мириться со своей жизнью без твоих ядовитых шепотков. Я никогда больше не хочу испытывать тот стыд, что чувствую сейчас. Верни меня домой, а потом уходи".

"Как пожелаешь, Джошуа. Ты уже сделал все, что мне нужно. Теперь просто снова представь себя в том лесу, и ты покинешь это место. Ты больше никогда меня не услышишь. Но я всегда буду рядом, можешь быть уверен".

Джошуа резко очнулся, непроизвольно захлопав глазами и не сразу сообразив, где находится. Его окружала буйная растительность, а сам он сидел, прислонившись спиной к толстому стволу дерева, что раскинуло ветви над его головой. Оглянувшись вокруг, Джошуа увидел, что местность окружали высокие стены и единственным выходом отсюда были украшенные ворота, выполненные в форме ухмыляющегося лица.

Потрясенный, Джошуа осознал, что, должно быть попал в сады дворца имперского командующего Ри. Если его схватят, то немедленно посадят в тюрьму, даже несмотря на возраст. Он вскочил и спрятался за деревом, отгородившись, таким образом, от ворот. Но как он попал сюда? Он видел сон, хоть и не помнил точно, о чем; память о нем ушла, словно утренний туман. И как вышло, что охрана не заметила его спящим прямо тут, в самой середине сада?

Пытаясь успокоиться, Джошуа отпустил свой разум, позволив ему выскользнуть из ограничивающих объятий тела, как учил его Голос. Неподалёку он обнаружил группу охранников и почувствовал их возбуждение. Очень аккуратно он пристроил свой разум рядом с ними, легонько трогая их мысли, так, чтобы они не заметили его.

— Лазвинтовки не действовали на них...

— Их просто сожгли. Милостивый Император! Повсюду тела...

— И крыса бы не проскочила в спальню имперского командующего...

— Охрана у ворот вырезана...

— Задушен, а шея сломана. Кто способен на такое?..

— Ту вентиляционную решетку невозможно убрать без тяжелой техники...

— Ни следа от обоих! Просто испарились...

Кто-то убил имперского командующего? Джошуа растерялся. Выйдет очень плохо, если его найдут здесь теперь, когда имперский командующий убит. Могут подумать, что он замешан в этом. В отчаянии он оглядывался в поисках выхода, как вдруг его осенило. Темный лес из его сна был извращенной карикатурой на сад, который окружал его. Неужели, это он? Неужели это случилось здесь?

Он закрыл глаза и обхватил голову руками. Проповедники всегда предупреждали, что демоны варпа могут поработить человека и заставить совершить такое. У Джошуа закружилась голова.

Говорили, что древние, бесформенные обитатели Эмпирея произошли от грехов порочных людей и охотились за материальной вселенной, словно голодный за хлебом. Они не могли войти в материальный мир, вместо этого заставляя ничего не подозревающих смертных или даже своих жаждущих слуг помочь им пробиться сквозь барьеры, что отделяли их пространство от мира живых. Они жаждали власти над другими существами, хотели заставить их служить своим чуждым капризам и нуждам. Потому-то они повсюду искали ведьм и колдунов, так как те были лучшими орудиями для этих чудовищных дел. Именно поэтому Инквизиция и Экклезиархия неустанно разыскивала тех, кто одарен магическими способностями.

Но Голос всегда твердил Джошуа, что все это неправда! Что это всего лишь лживая пропаганда Имперских властей, из страха перед мощью тех, кто благословлен. Мысли Джошуа путались, но сквозь туманную паутину мыслей он ощутил вдруг странный запах, отдававший металлом. Запах крови.

Открыв глаза, он оглядел себя и ничего не обнаружил. Но потом, в первый раз за все это время, взглянул на свои руки. Обе были красными от покрывшей их засохшей крови.

Голос, его единственный друг, который был с ним, когда все покинули его, лгал все это время, лгал с самого начала. Он использовал его, манипулировал им. А теперь, заставив сотворить самое страшное в его жизни, оставил точно так же, как и его семья в свое время. Джошуа завопил от отчаяния и страха и эхо отразилось от каменных стен сада.

А где-то в варпе раздался хохот…

Переводчик: Greg

Фераг Львиный Волк, чемпион Тзинча, владыка пяти миров, поднялся с ложа белого алебастра, собираясь встретить почетного гостя. Юные девы омыли его, втерли в кожу ароматные масла, и теперь Фераг распространял сладкий и волнующий запах. Те же рабыни облачили его в балахон, сотканный из тончайшего шелка и украшенный символами самого могучего из богов, и вложили в руки оружие.

Когда рабыни закончили, офицер, одетый в форму, созданную самим Ферагом, вошел и низко поклонился. Получив разрешение говорить, он начал:

— Колесница Лорда Куиллила вошла в пределы планетарной системы, мой великий и прекрасный господин.

Фераг сделал нетерпеливый жест, приказывая продолжать.

-Он прибудет в течение часа.

-И все ли готово?

-Все приготовления окончены, мой великий и прекрасный господин.

-Хорошо… — промурлыкал Фераг.

Он жестом отпустил офицера, и повернулся, любуясь на свое отражение в громадном зеркале. И увиденное вновь доставило ему удовольствие. Фераг Львиный Волк всегда притягивал взоры, даже до того, как стал любимцем Изменяющего Пути, как иногда называли великого бога Тзинча. Крепкий, сильный и красивый, Фераг вызывал восхищение обитателей его родного мира. Его уважали и им восхищались во всех мирах, где ему довелось побывать и повоевать до того, как он стал чемпионом Хаоса.

Но теперь! Фераг восхищенно вздохнул, любуясь на то, что сотворил из него Великий Архитектор. Вместо левой руки Фераг получил прекрасное гибкое щупальце, вместо правой ноги — прелестную клешню, так похожую на клешню Чи’ками’цанна Цуной, или Пернатого Лорда, демона, стоящего по правую руку Тзинча. Дополнительная пара глаз сверкала на лбу, они были плотно сдвинуты, и придавали лицу Ферага пытливое и хищное выражение охотящегося паука. Эти глаза способны были заглянуть в любой разум и увидеть мысли. Они могли убить лишь одной прекрасной вспышкой. Рот Ферага тоже изменился. Он мог удлинять губы, создавая некоторое подобие комариного носика, длиной в полруки. Этим носиком Фераг высасывал чистую магическую энергию из чужих душ. Тзинч изменил его! Он дал Ферагу силу! Но этим дары Господина не ограничились…

Фераг начертил в воздухе магический знак, и перед ним из ничего возник овал. На поверхности этого овала Львиный Волк пальцем начертил руны Темного Языка, языка, на котором можно говорить лишь в Варпе. Руны сложились в имя, данное Ферагу Хаосом и его демонами.

Следующим движением Фераг заставил овал исчезнуть.

А теперь следует встретить Куиллила!

Фераг вышел из комнаты на громадный балкон, и оглядел свой дворец, еще раз насладившись его великолепием и завершенностью. Львиный Волк повелевал целой планетарной системой, расположенной в Империуме Хаоса, который живущие вне его называли Глазом Ужаса. Пять из восьми планет системы были обитаемы. И несколько миллиардов существ жило в страхе, беспрекословно подчиняясь, обожая и боготворя Ферага.