- Да что ему сделается-то?

- Конечно-конечно… Абсолютно ничего! – улыбаясь, как придурок, я прижал его руку к своему животу. – Ты вредина, вообще…

- Это почему ещё?

- Не балуешь меня… Вот, где мой десерт? Кофе мой гостье споил, на меня ноль внимания…

- Десеееерт… - шепчет, шепчет любимый мой, от горячего дыхания в шею мурашки строем побежали, дружненько так, сразу вниз, в разгорающийся костер… – Будет тебе десерт… Здесь накормить или в спаленке?

- А что… – сам шепчу, – на добавку силенок не хватит?

- Не переживай, мой провокатор… – пророкотал мой бог, – хватит, на все хватит.

- И шуметь можно?

- Разрешаю.

Шумели мы знатно, опробовав в очередной раз крепость стола.

Потом еще в ванной пошумели немного.

Уже были готовы и в зале на диванчике пошуметь, как щёлкнула входная дверь, и раздался знакомый рев:

- Милька! Ауу! Ты где, пьянчуга мелкая?!

- Федькааа… – застонал я разочарованно, - ну, как всегда, вовремя.

Никита засмеялся и отстранился, поправляя одежду. Тем временем донесся крик Федьки из кухни:

- Милька, блядь, ебанька такая! Ты с кем тут трахался, пока Никитки нет?

- А что, есть варианты? – спросил мой бог, проходя на кухню. Я плелся сзади.

- Оу, Никита, здрасьте-мордасти! – с улыбкой Федька протянул тому руку. – Похоже, нет, но предположить–то можно?

Никита ухмыльнулся, но руку пожал.

- Ты поосторожнее с предположениями, блядун этакий! – возмутился я, усаживаясь на кухонный диван.

- Да ладно тебе! И так свалил с клуба, не попрощавшись, на звонки не отвечал! Хорошо, что Алекс догадался вашему консьержу позвонить, и тот подтвердил, что ты вернулся домой.

- Какие такие звонки! Нехер заливать!

- И, правда, мой дорогой, я тоже тебе звонил, а ты трубку не брал, – попенял мне Никита.

- Да достали вы! Не звонил мне никто!

Мой мужчина молча взял телефон с подоконника и нажал вызов. А в ответ – тишина.

- Не понял… где блядский телефон! – вскочил я и понесся в коридор. Со скорбной миной вернулся обратно, разводя руками. – Нетути!

Никита, качая головой, нажал отбой.

- Милька-растеряшка! – заржал добрый друг. – Когда успел только!

- Откуда я знаю! – злобно рявкнул я. – В клубе, небось, увели, суки такие.

- Ничего, не переживай, – Никита притянул меня к себе, поцеловав в висок. – Купим новый, лучше прежнего.

- Ага, – расстроено протянул я, – купить-то купим, а где я номера возьму? Все там были!

- Подумаешь, беда, какая! – выдал неунывающий оптимист Федечка, – в салоне возьмешь распечатку звонков за последние несколько месяцев, делов-то!

- Разве что…

- Не горюй, душа моя, по пустякам.

- Да уж, это действительно пустяк, по сравнению с остальным, - расстроился еще больше, вспомнив про журнал.

- Еще что-то? – нахмурился Никита. Я вздохнул и кивнул на холодильник, наверху которого до сих пор лежал закинутый в бешенстве злосчастный шедевр отечественного глянца. Он, проследив взглядом, встал, потянулся и достал смятый журнал. Развернул. Сжал зубы. Полыхнул глазами.

- Очень сильно надеюсь, ненаглядный мой, – прохрипел он, – что не ты инициатор этого.

- Башкой шибанулся? – возмутился я. – По-твоему, дебил из последних, да? Всю жизнь мечтал о славе? Тем более, о такой славе? – под конец я уже кричал. Никита, бросив журнал, крепко обнял меня, гладя по спине и успокаивая. – Я убью Артема. А ты мне поможешь расчленить и закопать этого гада.

- Согласен, – кивнул Никитушка.

- Эх ты, Милька, чтоб без меня делал! – с этими словами Федька встал и прошел в коридор. Вернулся через минуту, таща в руках несколько пачек журналов. – Вот! – он грохнул их на стол. – Еще шесть пачек в машине, – разулыбался он самодовольно. – Цени, Милька! Пока ты тут дрыхнул, я с утра проехался, затарился, как следует, желтой прессой! Не весь тираж, конечно, но узнал, где остальное. Так что, можно объехать и скупить. Он в продаже всего два дня, так что, не думаю, что много продано. Кроме того, это московское издание, в другие города не попадет.

Я неверяще глядел на моего друга.

- Федор, большое спасибо, – Никита первым пришел в себя, встал, крепко пожал ему руку.

- Да чего уж тут. Ты меня, Милька, вчерась от курицы общипанной спас, я тебе сегодня помог.

- Федька! – наконец-то отмер я, бросаясь ему на шею. – Ты настоящий друг!

- Ладно тебе, будет… Лучше скажи, когда мы морду тому фотографу бить пойдем! А то я вчера опять в пролете, надо же как-то стресс снять!

- Ооо! А почему в пролете? – удивился я, возвращаясь на диван. – Куда зайчика своего дел?

- Да никуда! Там драка была, и тот убег. Так что, ни подраться, ни потрахаться не успел. До восьми утра в обезьяннике куковал. Хорошо, что там мент один мой знакомый, быстро уладил.

- Ого, какая дивная ночка у тебя была!

- А то! – гордо ответил он. – Ты, что же, скучал без меня? Ни в жизнь не поверю.

- И правильно сделаешь, – ухмыльнулся я. Никита, тем временем, встал и вышел в коридор, набрав кого-то на телефоне.

- Чего это он? – удивился друг.

- Не знаю, – мне оставалось лишь плечами пожать. – Ты-то сам, как, обедать будешь?

- Не, не хоцца, – потянулся этот лось, пузо почесал, – я в кафе похавал.

- Хорошо…

- Так, товарищи – Никита вернулся на кухню. – Вариант с мордобитием еще в силе?

- А как же! – воодушевленно воскликнул друг, я кивнул.

- Тогда поехали, Артем в студии. Потом проедемся по точкам за тиражом.

Федька кровожадно потер рученьки, я, в красках представляя грядущую расправу, пошел переодеваться. Ну, все, Артемка, хана тебе.

***

Около трех мы припарковались у злосчастной студии. Молча прошли в здание, переглядываясь. Никита был расстроен неожиданной подлостью друга, Федька нетерпеливо потирал руки. Я же сожалел, что не прихватил биту или еще чего потяжелее.

В студии было темно, накурено так, что в пору топоры вешать, запах перегара сшибал с ног. Под ногой хрустнули осколки. Никита пошарил по стене и включил свет.

- Артем! – воскликнул Никита и подбежал к другу. Я, растратив ярость и гнев, ошалело наблюдал, как Никита поднимает с пола Артема, не подающего признаков жизни и лежавшего в луже крови. – Миль, скорую, срочно!

- Ага… – его крик привел меня в чувство, я стал шарить по карманам, напрочь позабыв, что телефона там быть не может. Федька, опомнившись, достал свой и набрал нужный номер. Быстро обрисовав оператору картину и продиктовав адрес, он отключился.

Никита тем временем переложил Артема на диван, ззаозирался по сторонам.

- Миль, Федька, принесите воды и полотенце какое.

На наше счастье, все нашлось в туалете. Через пару минут он вытирал мокрым полотенцем лицо и руки друга, смывая кровь. Артем застонал, пошевелившись, неловко повернул иссеченные руки.

- Темка, идиотина, что ж ты наделал…

Тот приоткрыл глаза.

- Кииит… – прошептал он заплетающимся языком, дохнув перегаром. - Киит, п-прости меня… я такой лох…

- Молчи, придурок. Миль, дай сухое что-нибудь, руки перевязать.

Я, не найдя ничего лучше, начал резать полотенце канцелярскими ножницами, шло туго, под конец не выдержал, просто разрывая его.

- Держи, – протянул ему ленты. Никита кивнул, приступая к перевязке.

- Милька… прости мня… это не я… ты мне веришь?

- Верю, не шевелись, – потрепав его по голове, ответил я.

- Милька… это все Дашка, сучка… думал, мириться пришла… - простонал он – а эта шлюха негативы сперла… комп грохнула… - заскулил он, по щеке блеснула слеза, – все кончено… она такое наплела… все этому гниде Ромахе скинула… теперь все мои контракты у него! Все! Все мои неопубликованные работы за свои выдал! Ты знаешь, сколько у меня было? Такая шикарная выставка была практически готова! Миланский показ мимо! Наша неделя моды – в жопе!! – разрыдался он под конец.

Никита растерянно посмотрел на меня. Федька молчал, стоя у стены и не отсвечивая.