Хорошим мастером сделана эта ваза: на широкой подставке, двумя маленькими аккуратными ручками, невысокая и плотная. Хороший гончар вылепил ее, чтобы расписал ее художник Евфроний, о котором мы ничего не знаем, но можем предположить, что он был прост в обращении, ладил с соседями, дружил с торговцами одного из которых, торговца маслом, он изобразил на своей вазе А может быть, у гончара была дочь, и Евфроний полюбил ее, именно ее красивый профиль с большим, чуть раскосым глазом, тонким подбородком и большим узлом волос на затылке изобразил он на одной из своих ваз. И тогда его доподлинная история оказалась бы вовсе не так далека от нашей древней легенды.
А Евтимид, рисовавший только богов и героев, наверное, считал себя избранником богов, которые захотели, чтобы именно он, а не какой-то Евфроний, изображал их. И может быть, он, собирая друзей и пируя с ними, насмехался над Евфронием, называя соперника простым горшечником, не знающим толком, что полагается рисовать на вазах, и потому рисующим простых смертных. От непомерной своей страсти к хвастовству он даже намекал на то, что, мол, боги не доверяют Евфронию изображать их и потому ему не дано представить их в воображении или увидеть перед собой так, как доводилось не раз видеть ему, Евтимиду.
И гости смеялись, и пили за здоровье Евтимида, и протягивали чаши, расписанные умелой кистью хозяина. И гости верили, что боги запросто заглядывают в дом Евтимида поговорить о том о сем и дать указания в работе, или делали вид, что верят.
И красавица рабыня из далеких скифских земель наливала слабое бледное вино, наклоняя над чашами сосуд с прекрасным рисунком и с надписью, выведенной рукою хозяина дома:
Глиняные люди
Летним днем на деревенском заборе возле хаты сохнут опрокинутые горшки, надетые на кривые колья, как шапки.
Вот горшок совсем простой, бурый, видавший виды, с глиняной заплатой на боку.
Вот горшок красный, как кирпич, с зеленой глазурью по горловине.
А вот нарядный горшок, коричневый, блестящий, с белыми разводами в виде туго закрученных спиралей.
Такой горшок со спиральными завитками можно встретить в украинской деревне. И в белорусской тоже. И в молдавской, и в румынской, и в болгарской. У разных хозяек посуда разная: у кого горшки, у кого кувшины, у кого крынки. Но среди всех прочих узоров, среди зигзагов, цветов, листьев и полосок кисть деревенских гончаров нет-нет да и выведет такой крутой завиток.
Так что же, просто захотелось гончару, вот и нарисовал? Конечно, может быть, и так.
А может быть, иначе.
Мастер, взявшийся делать горшки, как правило, рисовал те узоры, какие до него рисовали горшечники этой деревни. Так что, если на горшке есть узор, можно предположить, что у этого узора имеется родословная. Иногда она уходит в историю так глубоко, что и следов не отыщешь.
Стерлись следы, и никто не узнает, откуда что пошло, хотя бы этот бесхитростный узор в виде тугой спирали.
И вот находятся люди, для которых самое важное дело в жизни — узнать, откуда такой след, из каких глубин, от каких предков.
А может быть, это прощальное письмо, которое «послано» тысячи лет назад каким-то навсегда исчезнувшим народом? И в память о нем следующие за ним народы, пришедшие в эти земли, переписывали и переписывали его, пока не забыли смысл, а далее его уже чертили просто так, не думая, что эта спираль означает.
Но если хотя бы на секунду предположить, что это так, значит, по такой спирали, нарисованной на деревенском кувшине, можно искать каких-то древнейших людей, хотя бы о них больше и не поступало никаких известий из глубин истории, куда они погрузились тысячи лет назад.
В конце прошлого века киевский археолог Хвойко, ведя раскопки под украинским селом Триполье, обнаружил черепки глиняной посуды.
Это были чумазые черепушки, перепачканные копотью, землей и пылью. Хвойко счищал с них грязь, рассматривал побледневшие узоры. То ли какая-то дуга нарисована на черепке, то ли что-то вроде запятой, только плохо видно. Когда из нескольких обломков собрали сосуд, «запятая» оказалась частью одной большой спирали. Спиральный рисунок обвивал тело сосуда, поднимался и падал, как волна. Из него выбегали, туго закручиваясь, малые боковые спиральки. Узор был необычайно красив и точен, будто гончар имел при себе циркуль и лекало.
И Хвойко вспомнил, что на Львовщине польские археологи находили горшки с такими же рисунками. Такие же спирали украшали горшки, которые до трипольских раскопок и после них нашли другие археологи в землях Молдавии, Румынии и на Балканах. Относились все эти горшки примерно к одному времени — эпохе энеолита, медного века[31], хотя очень долго их относили к более поздним временам и иногда принимали за греческие.
«Запятая» на первом черепке, выкопанном из земли, оказалась малой уликой, незначительной приметой, по которой археологи, как сыщики по оборванной пуговице, напали на след и пошли по следу.
То был след каких-то людей, о существовании которых раньше не подозревали. Можно было догадаться, что какая-то огромнейшая человеческая семья расползлась по чудовищно большому пространству — от Балкан до Украины — и пошла далее.
Они были нашими предками. Очень далекими, страшно отдаленными, но все же предками. Культуру этих предков, в память о раскопках Хвойко, назвали трипольской.
Хвойко копал много дней, находя всё новые и новые черепки и раздумывая над тем, что же означают эти спирали, которые древние художники рисовали с непонятным упорством.
Вечером он возвращался в село, в хату, где остановился, утомленный и задумчивый. Хозяйка звала его ужинать, ставила на стол глиняную миску с варениками и холодное молоко в крынке. Ни миске были нарисованы цветы и большая птица. А на крынке были нарисованы туго закрученные завитки.
Они жили на землях, куда много позже пришли воинственные скифы[32]. А может быть, как считают другие ученые, как раз ски фы и были потомками этих трипольцев…[33]
Судя по раскопкам, трипольцы были настоящими «глиняными людьми»: жилища из глины, очаги из глины, а о горшках, которых в доме было очень много, и говорить нечего. Горшки были разные. Большие и маленькие, с крышками и без крышек. Еще были глиняные плошки, миски, кубки, чаши, корчаги и даже ложки из глины. Из глины же лепили трипольцы своим детям игрушки. Из глины делали игрушечные домики, на четырех ножках, без крыши, внутри которых все было точно таким же, как в настоящем доме. Археологи назвали их «модельками».
Дома трипольцев были большие, без окон, в дверном проеме вместо дверей висела занавеска из шкур. Стены сначала сплетали из веток и гибких стволов, как будто плели огромную корзину. Потом корзину обмазывали толстым слоем глины.
30
Евтимид и Евфроний — греческие художники-вазописцы конца VI — начала V в. до н. г., соперничавшие друг с другом. Евтимида исследователи считают предшественником Евфрония, то есть более ранним художником, в последние годы, однако, жившим в одно и то же время с Евфронием. Для своих рисунков Евтимид охотнее всего выбирал большие сосуды, амфоры, на которых он рисовал фигуры античных героев большого размера; чаще всего его композиции состоят их трех спокойно стоящих фигур (например, проводы Гектора — одного из героев Троянской войны — в поход). От несколько тяжеловесного, «неповоротливого» стиля Евтимида отличаются, указывал большой шаток античного искусства Б. Р. Виппер, большей свободой и большей динамикой росписи его современника, одного из крупнейших мастеров старого красно — фигурного стиля — Евфрония. Его считают одним из сильнейших греческих вазописцев конца VI — начала V в. до н. э. За его подписью как художника известны три вазы с многофигурными композициями и остатки (фрагменты) двух ваз. Однако десять ваз им подписаны уже как владельцем керамической мастерской. Кроме того, много ваз без подписи приписываются его мастерской. (Ученые установили, что на ранних его вазах стоит надпись «расписал Евфроний», в это время он был вазописцем. Затем на вазах появляется другая надпись: «сделал», то есть Евфроний стал владельцем собственной керамической мастерской.) По мнению исследователей, вазописцем Евфроний стал примерно в 510 г. до н. э. Евфроний любил сюжетные композиции, заставлял своих героев обмениваться репликами, размышлять, в центре внимания этого выдающегося живописца становится человек с его внутренним духовным миром. Картины Евфрония поэтому отличаются большим реализмом и особой «человеческой» теплотой. Отсюда вывод исследователей: Евфроний был более крупным и значительным вазописцем, чем Евтимид, соперничавший и, видимо, завидовавший своему более талантливому коллеге-вазописцу.
31
Доисторический и исторический периоды истории археологи делят на несколько этапов различной протяженности по времени. Так, древнейший период истории человечества называют палеолитом (греч. «палайос» — «древний», «литос» — «камень», что означает «древнекаменный век»). Начало его теряется в глубине веков — 800 тыс. лет тому назад, конец — около 13 тыс. лет назад. Следующий период истории носит название мезолит (от греч. «мезос» — «средний», «литос» — «камень», то есть «среднекаменный век»), пришедший на смену палеолиту; время его 12 — 5 тысяч лет до н. э. Мезолит, в свою очередь, был сменен неолитом (греч. «нео» — «новый»), или «новокаменным веком», который в разных странах начинался и кончался в разное время (приблизительно 5–3 тыс. до н. э.). В неолите впервые появляется глиняная посуда, возникают постоянные поселения, осваиваются земледелие и скотоводство (самые ранние находки керамики относятся к VII–VIII тыс. до н. э. в Малой Азии — Хасйлар и Чатал-Хайюк). На смену неолиту пришел энеолит — («энеус» — «медный»), или «медно-каменный век», переходный период от неолита к бронзовому веку. Иногда энеолит называют «халколитом» (от греч. «халкос» — «медь»), этот период датируется IV–III тыс. до н. э. (по усредненным данным). Бронзовый век датируется III–II тыс. до н. э., в некоторых районах он длится до X–VIII вв. до н. э. В это же время, в силу неравномерности исторического развития, в других районах земного шара все еще продолжает господствовать неолит. На смену бронзовому веку приходит железный век — в Средиземноморье он начинается в XII в. до н. э., в Европе в IX–VII вв. до н. э.
32
Скифы — кочевое, полукочевое и оседлое население Северного Причерноморья (от Дуная до Дона), говорившее на древних иранских языках (VIII–VII вв. до н. э. по II–III вв. н. э.). Сами себя скифы называли «сколотами», а персы именовали «саками». Значение названий этого народа точно не установлено до сих пор. Например, этноним (то есть имя народа) «сака» переводится разными исследователями по-разному: «сильные, способные, могущественные»; от имени царя Сака; «щитоносные» — то есть закованные в броню, доспехи; «собаки» — они называли себя как бы «сторожевыми собаками своих стад»; «бегущие, быстрые странствующие, кочевые» — от древнеиранск. глагола «сак» — «идти», «бежать», «течь»; «олени» — от осетинск. «саг» («олень»), который, может, был мифическим предком-родоначальником, так называемым «тотемом» сакских племен (см. сноски 56, 72, 118), и, наконец, «могучие мужи». Скифы делились на несколько больших племен, названия которых нам сообщил Геродот, посетивший Скифию: (см. сноски 3, 4) «царские скифы» — господствовали среди остальных племен, «скифы-кочевники», «скифы-пахари», «скифы-земледельцы», «каллипиды» (греко-скифы, смешанный народ, в переводе с греч. означает «прекрасно-лошадные»), «алазоны» (по-греч. «хвастуны») и др. подчиненные скифам племена (меланхлены-черноплащники, будины, андрофаги-мужееды, гелоны, невры и т. д.).
33
Происхождение трипольцев многие ученые связывают с историей неолитических племен Молдавии, прибывших туда в IV тыс. до н. э. из районов Восточного Средиземноморья, то есть некоторые археологи предполагают средиземноморское происхождение трипольцев. Другие считают трипольцев коренным населением края, потомками местного неолитического населения Восточной Европы. Расцвет трипольской культуры падает на III тыс. до н. э.; во II тыс. до н. э. на территорию трипольских племен вторглись с востока скотоводческие племена древнеямной культуры, проживавшие в степях от реки Урала до Днепра (получили в археологии название от обычая хоронить своих покойников в ямах, перекрытых деревом, над которыми был насыпан могильный курган). Учеными высказывается точка зрения, что древнеямные племена и во многом родственные с ними срубные племена (получили свое название от обычая хоронить покойников в деревянных срубах, зарытых в землю, над которыми возводился земляной курган), возможно, были предками ираноязычных киммерийцев (см. сноску 41) и скифов и др. Под влиянием соседних пастушеских племен трипольцы постепенно переходят к скотоводству и в конце концов растворяются в среде пришельцев. Исчезает разрисованная трипольская керамика, на смену ей приходит керамика со шнуровым орнаментом, то есть оттиском шнура по сырой глине. И этот период земледелие отходит на второй план, уступая место пастушескому оседлому и полуоседлому скотоводству.