С тех пор два стражника стерегли её маленький домик. Они каждую ночь сидели в засаде и курили большие глиняные трубки. Стражники были очень храбрыми, выглядели очень грозно, и видели очень далёко, и поэтому ни один злодей не смог бы прошмыгнуть мимо них. А никто и не прошмыгивал…
Чёрный человек так и не появился, ни этой ночью, ни следующей, ни третей, ни никогда вообще. Выходит, что-же: стражники зазря выкурили тридцать трубок — каждую ночь по три трубки? Никто так и не попытался украсть эту красивую пятнистую корову.
А потом, ещё через несколько дней всё разъяснилось: люди нашли мёртвого человека, который, видимо, в темноте свалился в карьер. В тот самый карьер, о котором предупреждал в ту ночь Хлапича и Гиту их друг, Бедный корзинщик.
Мертвец был замотан в чёрный плащ. И был это тот самый Чёрный человек — как называл его Хлапич, а как его звали на самом деле — никто так и не узнал. Выходит, вот так завершил он свою чёрную жизнь.
Да, выходит Чёрный человек всё же, как и опасалась Гита, поехал не той дорогой, которой сначала собирался. Он, торопясь, выбрал ту, что покороче, рассчитывая, наверное, пешком, напрямки, добраться до Маркова домика и тем же путём свести пятнистую корову… Но как раз тогда, когда луна скрылась за облаками, оступился на незнакомой тропе, упал в карьер и убился.
Так вот, оказалось: то самое тёмное облако, на которое так сердились в ельники Хлапич и Гита, спасло и их, и Маркову маму, и Марка, и красивую пятнистую корову, и мастера Мрконю. Ведь не будь того облака, кто знает, на какое ещё зло мог бы пойти Чёрный человек в ту страшную ночь?
Поэтому, и вы, мои дорогие, погодите немного, перед тем как что-то ругать. Может, всё оно — к лучшему?..
Потом в том в лесу нашли повозку, запряженную вороной лошадью, а в ней — три мешка сапог, ботинок и опанок — товар, который мастер Мрконя собирался продать на ярмарке. А ещё в той повозке было много разного добра, украденного у добрых людей разбойниками, да только впрок оно им не пошло!
А через несколько дней полиция нагрянула в цирк. И несмотря на все старания Владельца цирка, вернула ворованного вороного коня его законному хозяину.
Так закончились все страхи и все неудачи, все опасности и всё зло на пути подмастерья Хлапича! Теперь перед ним была только радость и удача, да ещё какая! Да, о такой удаче, наш Хлапич даже не мог бы и мечтать, когда семь дней назад, среди ночи собирался навсегда сбежать от мастера Мркони…
Послесловие
I
Счастье и удача
По дороге Хлапич набрал большой красивый букет из полевых цветов: красных маков, белых ромашек и голубых васильков — вот и всё, что случилось с ними по дороге.
Так они пришли в город и остановились перед своим домом.
А возле дома они увидели жену мастера, всю заплаканную и в чёрном платке.
О, как она была счастлива, когда увидала своего мужа — мастера Мрконю, живого и здорового, а с ним и Хлапича, и Бундаша! Бедная женщина думала, что больше их никогда не увидит. Когда мастер не вернулся с ярмарки через день, как собирался, она, услышав от хозяина лошадей и повозки про ограбленного и пропавшего купца, решила, что он мёртв…
Потому-то у неё на голове был чёрный платок, а глаза — полны слёз.
А тут все вернулись, живы и здоровы, да ещё привели с собой маленькую красивую девочку, которая сразу очень понравилась жене мастера. И у Гиты на сердце было всё веселее и веселее, так, словно и с ней произошла большая удача…
А теперь мы оставим наших героев, пусть побудут немного одни, чтобы им вдоволь наобниматься, и наплакаться, и нарадоваться, да и забыть о всех пережитых страхах, голоде, пожаре, разбойниках, приключениях и дороге…
II
Марица
Все они были сытыми и отдохнувшими, а на лицах у них сияли довольные улыбки.
Только по лицу жены мастера, когда она останавливала свои взгляд на Гите, пробегала тень, как будто девочка напоминала ей о чём-то, очень, очень грустном.
Наконец она, тяжело вздохнув, сказала:
— Вот и наша Марица, сейчас была бы такой же, как Гита…
И мастер вместе со своей женой тоже грустно вздохнул, а потом, повернувшись к Хлапичу, сказал:
— Я тебе обещал рассказать, какая беда случилась со мной на ярмарке в первый раз… Было это так: восемь лет назад жили мы в другом городе, и была у нас маленькая хорошенькая дочка, и звали её Марица. Шёл ей третий годик, и была она нашим счастьем и отрадой.
Но вот однажды была в нашем городе ярмарка. И пошёл я на эту ярмарку, и малышку Марицу взял с собою — хотел ей праздник устроить. Но пока я продавал свой товар, девочки не стало. Может затерялась она среди людей? Искал я её целый день, потом ещё восемь дней, потом месяц, а потом целый год, но не нашёл я нашей маленькой Марицы. На этой ярмарке было много всякого народу и хорошего, и плохого. Кто знает, может какие злые люди похитили нашу девочку, и одному Богу ведомо где она, жива ли, сколько несчастья пережила, сколько слёз выплакала… А уж сколько мы — о ней! — и сказать не берусь!
Так сказал мастер Мрконя, да, только так оно и бывает: если родители думают, что их ребенок несчастен, они и сами несчастны.
— Больше не могли мы жить в том городе, где всё напоминало нам об нашем несчастье, и уехали мы в другой, но лучше не стало. И от этого тяжкого горя очерствело моё сердце, вот и тебе, мой маленький Хлапич, много зла от меня перепало. Прости меня! Но ты не бойся, теперь всё по-другому будет, ведь если бы не твоя доброта — не раскаялся бы Рыжий Грг, а тогда и я бы, наверняка погиб.
Когда мастер Мрконя начал вот так хвалить Хлапича, тот от непривычки не знал куда себя деть. Вначале он начал скрести у себя за ухом, потом стал наводить лоск на свои лаковые сапожки рукавом своей красной рубахи… И, в конце концов, совсем застеснявшись, догадался перевести разговор с себя на другую тему и спросил:
— А сейчас, когда прошло столько лет, и вот, если бы вдруг она нашлась и появилась бы тут, на вашем пороге, вы смогли бы узнать вашу дочку Марицу?
— Эх, не найти нам нашей девочки! — печально ответила жена мастера, и смахнула украдкой слезу. — А вот опознать её, мы, конечно, смогли бы всегда.
— А как бы вы узнали сё сейчас, если она была тогда такой маленькой? — спросила Гита, которая и сама чуть не плакала от жалости к этим людям и от собственных мыслей о своих потерянных отце и матери, которых она, даже встретив, наверное бы, не узнала.
— Узнали бы, как же… — ответила жена мастера, — когда Марица была совсем крошкой, схватилась она за нож, и порезалась. С тех пор у неё на пальце остался шрам в форме креста. Так сказала бедная женщина, не ведая, что сейчас произойдёт…