Но Хлапич сняв картуз, поцеловал руку благородной даме и ответил:

— Ваше превосходительство! Спасибо Вам большое, конечно, но можно я останусь сапожником! Это дело мне больше всего по душе! А потом добавил. — Да, и на свете куда больше людей, которые носят обувь, чем тех, которые, её делают. Не правда ли?

Благородная дама, конечно, удивилась, но всё же решила, что Хлапичу, действительно, лучше остаться сапожником, раз уж он так любит своё дело. От добра — добра не ищут! А сам Хлапич весело раскланялся и бросился со всех ног, вниз по лестнице, размахивая своим письмом.

Хлапич так любил сапожное ремесло, так гордился им, что ни за что бы ни остался у благородной дамы. А впрочем, он в этот момент больше думал об ослике, завещанном ему молочником! А для ослика у благородной дамы точно не нашлось бы места…

Хлапич пробежал всю дорогу бегом и вприпрыжку от радости, и вскоре уже был дома, и весело крикнул мастеру:

— Ура! Теперь мы будем возить обувь на нашем осле! — А потом показал всем своё письмо и рассказал всё, что с ним на этот раз приключилось.

Тем же днём Гита и Хлапич отправились за своим осликом и тележкой.

Может показаться, что домик молочника было трудно разыскать, но в письме было точно написано, что он находился возле колокольни, а колокольня в этом городе была только одна и такая высокая, что найти её не представляло труда. Кроме того, давно же известно: «Кто ищет — тот всегда найдёт!»

Хлапич показал письмо людям, которые теперь жили в домике старого молочника и сразу получил и ослика, и тележку…

Вы бы только видели, как Хлапич и Гита ехали через город на тележке, запряженной осликом!

Это было так здорово! Это было так весело, что Гита даже пожалела, что у неё нет при себе золотой трубы, и она не может затрубить во всю мочь. Да, всё-таки Гита была девочкой, выросшей в цирке!

Но Хлапич ей тут же сказал, что ей, дочери почтенного Мастера-обувщика, не пристало трубить в трубу, когда она ездит по городу в своей собственной тележке, запряжённой осликом! Да.

И так вот, чинно и мирно они проделали весь путь, помахивая хлыстом над головой умного ослика, который отлично понимая, что это игра, даже и не шелохнул своими длинными ушами.

Но перед самым домом мастера, Хлапич, который уже не мог больше сдержать себя от радости, соскочил с тележки, подбросил несколько раз свою шапку кверху и, просунув голову в двери, громко прокричал:

— А вот и осёл! А вот и осёл!

— Что ты такое говоришь!? — засмеялась Гита и начала бранить Хлапича.

Конечно, все понимали, что когда Хлапич просунул голову в дверь и закричал — «А вот и осёл!», он совсем не имел в виду себя самого, но Гита смеялась, и укоряла его, — вдруг, кто-то как раз и подумал, что осёл — это он — дорогой наш Хлапич!

Поэтому, чтобы больше не было путаницы, она тут же назвала осла «Ушастиком».

А одна проходившая мимо старушка, видевшая, как звонко заливаются от смеха Гита и Хлапич, промолвила: — Как было бы хорошо, чтобы дети всегда оставались маленькими!

— Ну, нет! Тогда бы нам пришлось всю жизнь ходить в один и тот же класс, — ответил Хлапич — боюсь, что учителя этого бы не допустили, сочтя такое положение вещей беспорядком. Поэтому мы лучше сейчас наиграемся, как следует, а потом вырастем, как все люди!

Хлапич и Гита выросли, и стали большими. Хлапич сделался сапожником, а Гита со временем совсем забыла, что была наездницей из цирка, что она умела ходить по канату на страшной высоте, жонглировать двенадцатью яблоками и даже — съесть бокал… И только один раз она вспомнила об этом.

Через несколько лет приехал в их город цирк и Мастер Мрконя, который теперь слыл самым весёлым человеком в этом городе, решил отвести всю свою семью и всех своих подмастерьев на представление.

И в этом цирке Гита увидела, как на арену вылетела маленькая красивая девочка верхом на прекрасном белом коне. И в этом коне Гита узнала своего ненаглядного Соколика. Девочка была такая же отважная и красивая, и такая же маленькая, какой когда-то была сама Гита. А Соколик был такой же добрый и такой же красивый, совсем как и раньше. Может, только он стал чуточку белее, ведь кони тоже седеют — от времени и тревог — совсем как люди. Ещё Гита увидела своего зелёного Попугая и узнала, что и Попугаю, и Соколику теперь хорошо живётся, потому что и владелец цирка теперь новый!

А тот, прежний владелец, когда в его цирк явилась полиция искать вороного коня, так испугался, что вскоре разболелся и помер… Впрочем, человек он был такой плохой, что о нём никто и не жалел…

Потом Гита и Хлапич совсем выросли. Хлапич сделался высоким, видным парнем — хорошим и пригожим, а Гита — красавицей, каких мало! Они по-настоящему, крепко полюбили друг друга и поженились! А когда мастер Мрконя состарился, Хлапич перенял у него дело, и сам стал настоящим мастером.

Сейчас у Гиты и Хлапича четверо детей и три подмастерья.

По воскресеньям все они собираются вокруг них, и слушают рассказ об удивительных приключениях подмастерья Хлапича.

А те лаковые сапожки стоят себе мирно, в стеклянном шкафу, и всякий кто захочет, может на них посмотреть, и даже потрогать…

А тем, кому жаль, что наша история закончилась, я только и могу, что посоветовать, перечитать сё сначала и получше запомнить скольким людям помог подмастерье Хлапич, хотя и был тогда ещё очень мал — как оно в шутку говорится, — «паренёк с локоток»! Но зато: был весёлым — как птичка, храбрым — как королевич Марко, умным — как книга, и добрым — как солнце!

Вот и всё.

Вообще-то он должен был заговорить на нём ещё сто лет назад. Но так уж получилось, что Хлапич сначала заговорил по чешски, по словацки, немецки и английски… Всего на двадцати одном языке, включая японский, китайский и вьетнамский. И только сейчас на русском. А ведь всё могло, да и должно было, быть иначе.

Дело в том, что в нашей семье издавна ценили, почитали и учили русский язык. Считали его воистину великим и могучим языком — великого и могучего народа. В каждом поколении нашей семьи обязательно был кто-то, кто хорошо знал русский.

Его знал и любил Иван Мажуранич[12] — дед Иваны Брлич-Мажуранич, славный Бан Хорватии и прекрасный поэт, автор знаменитой поэмы «Смерть Исмаил-Аги Чендича». Профессионально владел русским и его брат — Антун Мажуранич[13] — филолог-славист, основатель хорватского научного общества «Матица Хорватска».