– Проклятье! Вы всё сорвали!

Все оборотили внимание на источник звука. И взгляды сошлись на одном человеке в чёрном кожаном пальто, сапогах и белых брюках. Возле него валялось множество ящиков, а сам он стоял на возвышении, держа в руках ствольный гранатомёт.

– Вот и вся разгадка на вопросы, друзья! – Смотря на то, как сужается кольцо противников-механизмов, кричал Яго. – Ну не могли подняться «проклятые» без посторонней помощи. Их истинные хозяева давно мертвы, и тут явно требовалась сторонняя поддержка сволочей. Посмотрите, солдаты, на буры и скажите, чьего они производства?

Один из бойцов покрутил визор на своём шлеме и выдал ответ:

– Бурильные установки «Скалогрыз-19». Используются военными подразделениями Мортиариев Рейха для быстрого и неожиданного проникновения в штаб противника.

– Вот как Архиканцлер хочет мира? Вот как стремится к заключению мирного договора?

Речь Яго была более чем бутафорной, ибо она никому не нужна была, ни самому Валерону, ни мортиарию, ни бойцам ордена и тем более механические существа на неё плевали.

– Заткнись пёс! – Загоняя в ствол новую гранату, заорал человек в пальто. – Вы поплатитесь за то, что отвергли, светлую длань его. Мы заставим вас страдать за ваше предательство!

Человек схватил пульт управления тварями и тут же отдал голосовую команду и существа, как один, начали наступление на солдат.

– Обратите их в реки металла! – Скомандовал Яго и сорвался с места, оставив бойцов.

Зал наполнился треском орудий и привычными ароматами. Существа стали падать одно за другим, даже не дойдя до целей, ибо энергетического заряда хватало, чтобы проплавить стальные «шкуры» механических бойцов. Будь они вооружены автоматами – исход был бы совершенно иной.

А тем временем Яго устремился в одиночную атаку. Он отпрыгнул и ушёл от острых лезвий, продолжив бег. Ещё один кувырок и гранатометный залп минул парня, пройдя в нескольких миллиметрах от него. И так несколько раз.

Мортиарий отбросил пульт управления и стал вести прицельную стрельбу. Но едва ли это ему удавалось. Ещё две гранаты прошли мимо, а одна даже не успела войти в ствол.

Яго оттолкнул его со всей силы, но человек успел прийти в себя и вынул длинный изогнутый кинжал. Клинок тут же направился к горлу Яго, но мужчина успел сделать шаг назад и ударить плашмя. Однако мортиарий отпрыгнул назад и тут же запрыгнул на Яго, попытавшись его проколоть.

– Что, уже устал?! – Воскликнул Мортиарий.

– Я только разминаюсь.

– Тебе никогда не победить меня!

Яго достала эта бесполезная драка. Он понял, что фехтованием ничего не решить и пошёл на хитрость. Удар должен был прийтись мужчине в бок, но Яго, откинув булаву в сторону, сделал резкий разворот и перехватил руку противника, вывернув её так, что кости и суставы тут, же хрустнули. Следующим движением Валерон вынул небольшой пистолет, рассчитанный на один патрон и прострелил затылок мортиарию.

Оставив безжизненное тело слуги Рейха, Яго подбежал к пульту управления.

– Стой! – Крикнув в устройство, приказал Валерон и все твари, как один, подчинились, остановив наступление, встав смирно, ожидая следующего приказа…

Ближе к глубокому вечеру. Остров Анафи.

«Вот как неделю на острове царит мир. Нет больше привычных тренировок и заданий. Но вместо этого мы разгружаем завалы и помогаем раненым. И больше нам заняться нечем. Только сегодня разве что была боевая тревога.

Из-под земли Яго, брат Данте, вывел не менее трёх десятков странных существ из металла и покрытых гниющих плотью. Я их описывать не собираюсь.

Сегодня я видел Карамазова. Я рад, что они теперь снова с Эмилией и Данте её оправдал. Андрагст, несмотря на все свои дела, заслуживает такого счастья.

Больше всего я волнуюсь о том, с кем я? Этот вопрос меня мучает больше всего на свете.

С одной стороны меня воспитал и вырастил Полк-орден, известный сейчас, как орден Лампады. Я вырос под надзором его лидеров и тренеров. Сам мой дух создан «молотом», «наковальней» и «горнилом» его глубинной сути. Да, пускай, мои слова излишне поэтичны и не подходят для воина, но это так. Я неисчислимое количество раз ходил в атаку во имя ордена и столько пролил крови за него. Эти воспоминания и шрамы, но я привязан душой к нему.

Но с другой стороны я «Ворон». Меня спас тот человек, что величает себя не иначе, как «Вороний Лорд» и ему теперь я обязан жизнью. С «воронами» я ходил в самую важную атаку в своей жизни и с ними мы открыто выступили против безумия Архиканцлера, уже не прячась в канализациях. Впервые я смог свершить возмездие за Рим и что в нём случилось.

Выбор очень сложный и я никак не могу на него решить. Старые клятвы не были расторгнуты, а новые взывали с такой же силой. Всё очень сложно.

Капитан первой роты «Чёрный Клюв» Тит Флоренций.»

– Из дневниковых записок в комнате Тита.

Солнце медленно садилось, забиралось за горизонт, как будто проползая под линию, где море соприкасается с морской гладью. И последние лучи златого солнечного диска уже несколько тускловато освещали крепостные стены и древний остров, а его тени становились всё шире и длиннее.

Небесная твердь окрасилась в десятки разнообразных тонов и расцветок. Там, где солнце изволило покинуть небо, всё полотно приняло окрас, воплотившись в золотистые и оранжевые тона, словно кто-то опрокинул златую небесную краску, и она залила участок «мольберта» стал таков. Там, где границы золотой расцветки кончались, начинался алый, багровый горизонт, как будто всё пылает окрест на небе вокруг златого центра. Да, закат расписал небесную твердь, словно кровью. Ну а самые дальние участки становились ярко-фиолетовыми, словно ткань реальности рвётся и новый, иной мир готов прорваться через тонкую ядовито-фиолетовую пелену. И практически у иного горизонта надвигалась тьма. Там уже проставленный умелой рукой творца серебряные звёзды и тьма медленно крадётся, накрывая весь оставшийся мир…

Ветер постепенно набирал обороты. Сила становилась такова, что сталкиваясь с каменными преградами, он начинал завывать, как дикий зверь, неся свои скорбные напевы. Песнь ветра окутала весь островок, донося до ушей его жителей старую, как весь этот мир, печаль.

Мороз подбирался ползучей стеной и довольно настырно. Несмотря на то, что летние времена минули, и в свои права медленно вступает зима, тут было относительно тепло, ни взирая на существенные климатические изменения.

Весь пейзаж действительно завораживал взгляд всякого, но вот картины войны слегка портили это ощущение – беспредельной природной красоты, что едва затронута человеком.

Но вот есть один человек, которому всё равно на то, как и что вокруг него творится, ибо только свет и вид уходящего солнца мог заворожить его стонущую и разорванную в клочья душу. Только лучи золотого светила, окружённого десятками расцветок, пленили ледяные остатки, того, что именовалось «душа».

Мужчина стоял прямо в комнате для «сбора советов» или «зале советов»… у помещений имелось много названий. На его плечи ложился тяжёлый кожаный камзол. Избитый временем, сделанный специально на заказ, с зияющими дырами после боя, камзол стал вечным атрибутом мужчины, словно воссоединился с ним, по подобию неизменного атрибута. Остальное тело покрывали: тканевые штаны, сапоги из кожи и белоснежная рубаха.

В «зале советов» древние архитектор прорубил большие и широкие окна: метр в ширину и не менее двух в длину, через которые и являлось всё великолепие закатов, ибо это помещение, совершенно небольшое, примыкало прямо к «Великой Библиотеке», и особо не пострадало при битве.

Внезапно раздался шорох за спиной Данте. Уши магистра почуяли его, но вот тело не смело повернуться. Ни одна мышца не дрогнула, чтобы свершить разворот и посмотреть на того, кто позволил себе прийти. Заворожение закатом пленило даже мышцы Валерона.