Фурье окружает весталат ореолом, а дамуазелат унижает в глазах подростков. Члены дамуазелата не являются на утренние собрания, встают позднее, потому что посещают особые залы любовного ухаживания, где сеансы начинаются с 9 часов вечера. Туда имеют доступ и взрослые члены фаланги, жаждущие любовных наслаждений. Так как влюбленные пары дамуазелата стремятся к уединению, их будут считать изменниками, они не будут пользоваться таким уважением, как члены весталата. У весталов также есть свои часы ухаживания, а звание допущенного соискателя дает право быть зачисленным в армию, где будет и лицо, за которым он ухаживает. Это звание ему присуждают достойные мужчины и женщины из «дворца любви» — созданного гармонийцами особого учреждения, управляющего «любовной политикой».

Каждый мужчина будет стремиться получить благосклонность весталки. Им будут поклоняться, колесницы весталок будут сопровождаться почетным эскортом. Подобно тому как весталки в Древнем Риме были хранительницами священного огня, посредницами между человеком и божеством, так и Фурье вверяет им «хранение священного огня основных добродетелей, а именно дружбы, благородного честолюбия и любви, преданности делу и учебе. Их обожают, их почитание возводят в полурелигиозный культ, им, как тени бога, будут поклоняться». За короткий период весталка может прославиться, став «августиной» — правительницей третьей части земного шара, или «омнархиней» — всего земного шара.

Фурье проводит параллель между картиной почестей, оказываемых девственнице при строе Гармонии, и тем презрением, которым ее окружает строй Цивилизации. Ведь здесь «благосклонностью пользуется лишь одна видимость девственности, фиглярство распутниц, которые на практике многочисленных любовных связей научились искусству изменять мужчинам, оставлять их в дураках и корчить из себя праведниц среди плутов, задающих тон общественному мнению».

Он наметил написать подробную главу о весталах, другую о дамуазелах и дамуазелях, но, вспомнив, о необходимости писать кратко, решил оставить эти главы для следующего варианта рукописи. Ведь журналистская братия и так шум поднимет, обвиняя его в попрании существующих норм морали…

Увлеченно описывает Фурье, как в Гармонии съезд самых знаменитых весталок станет приманкой для сбора молодых людей в трудовые армии. А так как в этих индустриальных армиях женских должностей будет всего треть, то прием для юношей станет наградой. Корпус весталок будет определять прием в эти армии: там будут решаться вопросы выбора и союза с поклонниками.

Интересно и то, что создавать такие армии будут не путем хитростей и принуждения. Для этого будет достаточно опубликовать таблицу, кого и какая фаланга намерена послать на грандиозные работы. А претенденты и претендентки последуют за ними и будут выбирать «без той скандальной публичности, которую вносит Цивилизация в свои брачные церемонии, предупреждая целый город, что в такую-то ночь такой-то повеса или развратник лишит невинности такую-то молодую девушку. Нужно быть рожденным в Цивилизации, чтобы спокойно переносить эти неблагопристойности, называемые свадьбами, где в интимное дело любви одновременно вмешиваются магистрат, духовенство и все шуты и пьяницы квартала. И для чего? Для того, чтобы после подлых интриг, свод- _ ничества целого ряда кумушек, оформленного нотариусом, на всю жизнь сковать двух индивидов, которые, может быть, спустя один месяц станут невыносимы друг для друга».

«Во главе индустриальных армий, — пишет он, — будет стоять избранная молодежь. Здесь весталы и весталки будут переживать свою первую любовь. Каждый день по окончании работ индустриальные армии устраивают празднества, блеск которых будет тем сильнее, что в них участвует избранная молодежь, выдающаяся по красоте и таланту». «Так, — по его словам, — при помощи одного рычага любви можно собрать 120 миллионов легионеров обоего пола».

Армии различных государств, объединившись для самых грандиозных работ, завоюют пустыню Сахару и осушат болота. Вместо того чтобы в продолжение одной кампании опустошать провинции, они построят мосты, покроют плодородной почвой скалистые горы, пророют оросительные каналы и высушат болота, и тогда «крупные суда будут плавать не только сквозь перешейки, как Суэцкий и Панамский, но и внутри континентов, из Каспийского в море Азовское, Персидское, Аравийское…».

Фурье отдает должное любовной страсти, слепому болезненному влечению, когда одно существо со стихийной силой бросается в объятия другого. Но он допускает и любовные связи более легкие и временные, возникающие в форме ухаживания и оказания услуг, покровительства богатых бедным, сильных слабым, общности различных интересов. Здесь исключена продажность любви. Фурье без тени юмора рисует картины возвышенной любви двадцатилетнего Себастьяна и… семидесятилетней Целианты. Он считает, что женщина в 70 лет при строе Гармонии будет не хуже современных сорокалетних красавиц. Новое общество с его гигиенической жизнью, умеренным трудом, освобождением женщин от ухода за детьми, развитием ее интеллекта и укреплением организма будет только содействовать продолжительному сохранению здоровья и красоты женщины.

Фурье предупреждает, что не следует понимать свободу любви как повальную оргию. Свободная любовь уравновешенна, и в ее основу будут положены человеческая добродетель и честь. Он предлагает установить в ассоциации три любовные корпорации. Это супруги, объединенные по законам «цивилизованных» прочной семейной связью; дамуазели, которые редко меняют свои связи, и галантные, для которых любовные правила не отличаются строгостью.

Пламенный сторонник свободной любви, Фурье, однако, считал, что вводить ее возможно только постепенно, на протяжении жизни нескольких поколений.

В записках Фурье найдены и другие пометки: «Женитьба будет происходить в позднем возрасте, то есть в возрасте успокоения страстей, а брак будет сведен к своему главному назначению — быть опорой старости; брак будет удалением qt света, союзом, основанным на разуме, созданным для пожилых людей, а не для молодых…»

Конечно, в описаниях любовной политики гармонийцев у Фурье много непоследовательности, его критика института брака далеко не во всем справедлива, по одна мысль особенно настойчива: любовь — великая сила, для создания изобилия на земном шаре, для построения общества Гармонии следует подчинить производству все пружины человеческих страстей, и в первую очередь ее. Не забудем также, что, создавая свой гимн свободной любви, Фурье преследовал и чисто практическую цель: рекламой свободной любви привлечь молодых людей к созданию опытной ассоциации.

Его теория освобождения женщины и проект свободной любви вызвали возмущение читателей. Этого и следовало ожидать. Ведь автор расшатывал все устои морали современного ему общества. Если бы из всего, что написал Шарль Фурье, осталось лишь то немногое, что им сказано о положении женщины, браке и любви, то и тогда он по праву мог бы войти в историю европейской мысли как выдающийся борец за освобождение женщины.

Один из первых биографов Фурье, Шарль Пелларэн, считает возможным предположить, что творец социетарной системы был недалек от идеала человека, который он создает для гармонийца, участника залов любовного ухаживания, желающего быть допущенным к посещению корпорации весталок. Трудно сказать, насколько это предположение соответствует истине. Ни воспоминаниями современников, ни записками самого Фурье о его интимной жизни мы не располагаем.

Тяжелые годы Реставрации Фурье провел в деревне Толлисье в пограничном со Швейцарией округе Бюже. Он поселился у племянниц, приехав туда сразу же после падения власти бонапартистов, и, прожив недолго, перебрался к младшей сестре Рюба, в окружной центр — городок Беллэ. Однако вскоре, поссорившись с родственниками, уехал. Разрыв удручал, но, рано став самостоятельным, он разучился смиряться с вторжением в его дела, с постоянными советами «неудачнику», которые выводили его из равновесия. С облегчением сел за стол, когда наконец-то оказался вновь один, устроив по своему, привычному ему только порядку маленькую квартирку, заваленную пачками рукописей, грудами газет и журналов.