Многие, наверно, помнят телерепортажи из деревень и сёл центральной России: у местного русского населения происходили чуть ли не побоища с русскими же переселенцами из Киргизии, с Кавказа… Не исключено, что ещё одна людская волна с любой из четырёх сторон света (а это вполне реально) спровоцирует такие побоища и на юге Красноярского края…

И ещё об одной проблеме — о проблеме более чем активного притока сельского населения в города.

Помещики (после реформы 1861 года), затем советская власть, теперь вот демократическая, каждые по-своему старались удержать крестьян на земле. Сталину это удалось лучше других: он просто вернулся почти к крепостничеству, — отнял паспорта.

Как я убедился, большинство деревенской молодежи не хочет жить на своей родине, точнее — хочет жить в городе. Одним это удаётся, другим нет, но пробуют уехать практически все. И тех, кому не повезло, без преувеличения можно назвать «внутренними эмигрантами», они как правило не работают (да и работы сейчас в деревне негусто), многие воруют и пьют.

Но если бы дело было только в одной параллели: деревня — город. Сейчас как, кажется, никогда создан культ столицы — блещущей огнями, сытой, веселящейся круглые сутки Москвы. Любой телевизионный канал, включая и центральные, общероссийские, ориентирован в первую очередь на москвичей. И, естественно, молодёжь, да и люди постарше едут попытать счастья в этот райский оазис, где их на каждом шагу поджидают люди в погонах.

Можно, конечно, возразить, что это было всегда, испокон веку мчались «в Москву за песнями», но, я уверен, не так массово. Никогда не создавалось такого разрыва между столицей и остальной страной, никогда Москву не рисовали столь пошло-нарядной, ежедневно праздничной, тусовочной.

Вообще, мне кажется, в последнее время происходит как бы сужение, съёживание населённой территории России. Веками обживаемые регионы Русского Севера, Сибири, Дальнего Востока обезлюдевают. Понятно ещё, когда покидают поселения, подобные Норильску — искусственно созданные, никак не приспособленные самой природой к жизни. Но оставляются и места, где селились, по своей воле, ещё в XVI веке, а то и раньше.

И дело не только в том, что, скажем, обрезали автобусное сообщение с райцентром, перестали завозить продукты и другие товары, что сломался вырабатывающий электричество дизель, а починить или привезти новый никто уже никогда не сподобится… Но ведь (понимаю, что это довольно цинично говорить человеку, восьмой год пребывающему в праздничной, тусовочной Москве), но ведь жили же люди когда-то без электричества, ездили в центр волости или уезда на подводах. А теперь предпочитают просто бросить лишившуюся удобств цивилизации родину.

И последнее. Сколько разговоров, споров было ещё в застойное время о распределении выпускников вузов. Почти все возмущались, давали взятки, чтобы остаться; помню несколько статей о распределённых, покончивших с собой, которые не в силах были разлучиться с любимым или любимой. Но и без распределения оказалось не очень-то хорошо. Единицы-романтики сегодня, сунув диплом в рюкзак, отправляются в провинцию, а большинство, даже из лени, будут искать работу (хотя бы и не по специальности) там, где учились. И товарищи из провинции не особенно зовут выпускников к себе, а сами между тем беспрестанно жалуются, что нет специалистов, что в школах половина предметов не преподаётся — не хватает учителей.

Миграция — процесс хотя и стихийный, но управляемый и направляемый. Вспомнить времена Целины, БАМа, когда порыв молодёжи куда-то ехать, что-то строить, создать свой молодой мир был использован. Правда, критики всего советского прошлого, дорвавшись до трибуны, первым делом объявили, что Целина, БАМ — блеф, выпускание пара, выброшенные на ветер миллиарды рублей; Целина, мол, не даёт урожая, зато рождает пыльные бури, БАМ бездействует, рельсы ржавеют, электростанции испортили великие реки… И те, кто отправился когда-то на их строительство и освоение, — несчастные чудики, нашедшие в итоге в прямом смысле слова — туман.

Сейчас во всё большую моду входит вахтовый метод. Человек, скажем, месяц добывает нефть и газ, пилит лес, моет золото, ночуя в вагончике, а потом месяца два отдыхает в городе или посёлке. Но история не знает вахтового метода (наёмные работники, сезонники были, да, но это другое, — они работали вместе с местными, под их надзором), даже у охотника в тайге была своя избушка, свой участок, за который он отвечал по крайней мере перед самим собой.

К чему может привести этот вахтовый метод? Думаю, в конце концов, конечно, не скоро, но вполне вероятно, в Сибири, например, останется с десяток крупных, с миллионным населением городов (в основном вдоль Транссиба), откуда будут разъезжаться, разлетаться вахтовые бригады пахать землю, убирать урожай, добывать полезные ископаемые, валить деревья. Наверное, на время станет удобно…

Весна 2003 г.

Нет больше сил никаких молчать. Пора, пора высказать всё.

Только недавно в центре Москвы, в знаменитом Доме Ханжонкова безнаказанно состоялся многодневный фестиваль альтернативного (читай: идиотского) кино «SТЫК», где крутили бессвязные кадрики и подрывные ролики, а в зрительном зале и его окрестностях толклись практически сплошь какие-то горлопанистые юнцы с чегеварскими бородами, как 21 января сего года чуть не случилось ещё одно из ряда вон выходящее.

Представить только — опять же в центре столицы, в книжном, с позволения сказать, магазине «Фаланстер», что каким-то образом сумел обосноваться в Большом Козихинском переулке (кстати, в непосредственной близости от главного «Макдоналдса» страны!), экстремистское издательство «Ультра. Культура» вздумало провести презентацию книги «Последние пионеры». Не стоит распространяться, что это за книга, назовём лишь некоторых её авторов: Всеволод Емелин, Алина Витухновская, не так давно освобождённый из мест заключения Эдуард Лимонов… Это ж надо было до такой степени обнаглеть, чтобы собрать таких маргиналов под одной обложкой, да ещё вдобавок и презентацию им устроить!

Уж неизвестно, к чему бы привела сия акция (но наверняка к чему-либо страшному), если бы её вовремя не пресекли органы правопорядка. Магазин был окружён белоснежными автомобилями с синими полосками и маячками на крышах, отважный капитан милиции вошёл в переполненное юнцами с чегеварскими бородами чрево «Фаланстера» и приказал разойтись. Юнцы, помычав недовольно, потоптавшись на мокром полу минут пять или семь, приказ капитана исполнили.

Дерзкий фортель, грозивший перерасти в серьёзные беспорядки, был, к счастью, ликвидирован на корню.

Но хочется задаться вопросами: а где гарантия, что завтра нечто подобное не повторится? Что отщепенцы не соберутся вновь поликовать по поводу этой или другой, ей подобной книженции?! И почему в самом сердце державы вообще имеют место подобные «Фаланстеры», тесные, убогие, без электронных турникетов на входе, а главное — забитые под завязку крамольнейшей литературой, толкающей молодёжь на скользкую дорожку ненормальной жизни? Доколе! А?.. Ведь давно пришёл срок провести, не побоюсь этого слова, тотальную зачистку книготорговых точек, в итоге которой у нас останутся лишь высококлассные, респектабельные, отвечающие всем европейским нормам комплексы. Красавцы-гиганты вроде «Дома книги» на Новом Арбате, «Библио-Глобуса», «Книжного мира». Любо ведь дорого по ним погулять. И, согласимся, в таких вот комплексах и мероприятия проводятся как у людей — органам правопорядка просто в голову не придёт врываться, скажем, в «Библио-Глобус», пресекать презентацию книги о храбром сыщике или чистой светлой любви молодого преуспевающего бизнесмена к скромной, прекрасной девушке.

А чего ждать от притаившегося в тёмной подворотне «Фаланстера»? Мало ли что может там зародиться, и вызреть, и затем выплеснуться зловонной лавой на мирные улицы, широкие площади. И ведь, что самое страшное, «Фаланстер» не один такой вертеп в дорогой нашей столице. Конечно, не много их, по сравнению с разнузданными 90-ми, но ещё есть. Есть что выкорчёвывать, превращать, скажем, в меховые салоны, винные погребки, кофейни.