А эти молодые шевалье в синей форме королевских мушкетеров, их лейтенант Бенин Довернье де Сен-Мар старались, чем они только могли, возместить тот огромный финансовый ущерб, который, как они полагали, я понес из-за своей страстной к ним любви. С этого момента эти ребята ни на шаг не отходили от меня, веселили меня различными знаками внимания и уважения, рассказами о светских и придворных слухах, бородатыми анекдотами и последними мушкетерскими байками. Случайно узнав о том, что я возвращаюсь в Париж, лейтенант мушкетеров Бенин Довернье де Сен-Мар предложил мне войти в компании его мушкетеров, которым настала пора оставить Руан и возвращаться в Париж.

Лейтенант де Сен-Мар оказался учтивым и умным человеком. Он провел вместе со мной половину дня и помог найти и купить за приличную цену отличную верховую лошадь, а также всю необходимую экипировку кавалериста. Когда мы уже покидали Руан, отъехав от города на приличное расстояние, то, обернувшись через плечо, я увидел за спиной большое облако пыли, которое следовало по нашим пятам. Очень походило на то, что вслед за нами этот Руан покинула еще одна большая группа всадников, которая по этой же дороге направлялась в Париж. Жизнь меня уже успела научить тому, что в ней ничего не бывает случайным. Тем более, чтобы этот средневековый городишко Руан могли бы одновременно, с разницей всего в несколько минут, покинуть два больших отряда, которые ничего не знали бы друг о друге! Поэтому я, несколько встревоженный, повернул лицо к лейтенанту де Сен-Мар, чтобы того предупредить об этом странно подозрительном совпадении. Тот же, увидев мое встревоженное лицо, весело мне прокричал:

– Граф, а ты оказывается интересный человек, а не какой-то там гражданский тюфяк!

– Почему вы так решили, мой лейтенант? – В ответ поинтересовался я.

В тот момент наш отряд в одиннадцать человек, десять мушкетеров и я, неброской рысью двигались по пыльной и ухабистой дороге. Как и полагается лейтенант де Сен-Мар скакал впереди своих мушкетеров, демонстрируя отличную выездку, поддерживая со мной светскую беседу. Он успевал одновременно делать много вещей, беседовать со мной, внимательно обозревать окрестности, мимо которых мы скакали, отдавать команды своим мушкетерам. Жестами правой руки он двух мушкетеров отправил в передовой дозор, а другой паре попридержать своих лошадей, чтобы они отстали, чтобы они вели наблюдение за перемещениями преследующей нас группы всадников.

– Возможно, граф, ты этого не заметил или на это не обратил своего пресвященного внимания?! Ты в чем-то все же остаешься гражданским человеком! В тебе отсутствует та жилка, благодаря которой ты мог бы стать таким же наблюдательным и предусмотрительным человеком, как любой мушкетер моей роты. Поэтому в Руане ты даже не заметил той слежки, которую местные жандармы вели за тобой по всему городу. Ты не заметил того, что, как только мы покинули Руан, то нас начала преследовать большая группа жандармов раунского гарнизона. Интересно было бы узнать, почему тобой так интересуются какие-то там жандармы. Может быть, это потому, что ты, граф, русский человек!

Я решил во всем довериться этому храброму и прозорливому лейтенанту мушкетеров, открыв ему часть правды в отношении жандармов.

– Мой лейтенант, я не знаю, почему, но маркиз Франсуа-Мишель де Лувуа очень интересуется моей персоной?!

– Ого, да ты, граф, оказывается птица высокого полета! Маркиз де Лувуа славный военный министр и он заинтересован в сохранении незыблемости монаршей власти во Франции. Он немало повоевал за величие этого государства. Но эта его тяжба с маркизой Франсуазой де Ментенон великого старика низвела до положения маразматика у кормила власти. Сегодня военный министр во всем видит одних только врагов Франции, собирающихся подорвать устои монаршей власти. Тебе, граф, явно не повезло, что на тебя обратил внимание этот когда-то великий человек. Король пока еще считается с его мнением, пока во всем ему потакает, его поддерживает, но это положение королевского фаворита может в любую минуту измениться!

В этот момент к лейтенанту де Сен-Мар подскакал один из мушкетеров заднего дозора, чтобы громким голосом сообщить ему о том, что преследующие нас жандармы переходят на галоп, в попытке догнать наш отряд.

– Черт подери, граф, сейчас мне придется прервать нашу интересную беседу, но это произойдет не по моей вине. Эти чертовы жандармы маркиза де Лувуа желают с нами переговорить, я не вправе им отказать. Наш король сурово нас наказывает заодно то, что мы атакуем противника, не попытавшись предварительно с ним переговорить, чтобы спорное дело уладить переговорами. Так, что, граф, советую тебе держаться за нашими спинам, и слушать то, о чем я буду переговариваться с этими свинопасами. Вероятно, что жандармы хотят заполучить именно тебя, граф, но обещаю, что без боя мы не отдадим своего благодетеля, который поил и кормил нас в Руане. Мы ведь дворяне, слово чести и дворянскую дружбу чтим и уважаем, не ведем себя так, как какие-то там простолюдины!

Вскоре жандармы нагнали наш небольшой отряд, обе группы всадников выстроились в две шеренги друг напротив друга.

Тут же стало ясным, насколько много жандармов нас преследовало, их было пятьдесят – шестьдесят всадников. Это подавляющее превосходство жандармов сейчас было особенно хорошо заметно на фоне нашей малочисленности. Но должен откровенно признать, что ни один мушкетер даже глазом не моргнул, оказавшись в таком положении, никто из них не испугался такого большого количества противника. Мушкетеры застыли в седлах лошадей мраморными изваяниями. Они мужественно смотрели врагу в глаза, левой рукой перебирали поводья своих скакунов, а правой рукой были готовы в любой момент схватиться за эфес боевой шпаги. Незадолго до этой встречи в одной из бесед лейтенант де Сен-Мар специально меня предупредил о том, чтобы в случае стычки с жандармами я ни в коем случае не пользовался бы своими дорожными пистолетами. Оказывается, до сих пор во Франции существует негласный дуэльный кодекс, согласно которому дуэлянты в ходе своих дуэлей могут сражаться одним только холодным оружием, своими шпагами, но ни в коем они не могут пользоваться огнестрельным оружием.

С нашей стороны вперед выдвинулся лейтенант де Сен-Мар, к нему подскакал лейтенант армейских жандармов де Э'Спине. Они долго о чем-то переговаривались, временами над чем-то смеялись. Но ни разу ни одна из переговаривающихся сторон, я обратил на это особое внимание, ни де Сен-Мар, ни де Э'Спине не обернулись и не посмотрели в мою сторону, хотя я знал о том, что речь в тот момент шла о моей персоне. Проговорив так минут десять, лейтенант мушкетер и лейтенант жандарм разъехались, каждый из них вернулся к своему отряду. Лейтенант де Сен-Мар тут же подскакал ко мне и громко, чтобы слышали его товарищи мушкетеры, произнес:

– Граф Орлофф, ты прямо-таки заноза в заднем проходе нашей Франции! Военный министр Франсуа-Мишель Летелье маркиз де Лувуа граф де Тоннер издал секретный циркуляр, в котором прямо не называется твоего имени, но в котором ясно говорится о срочном задержании и помещении в тюрьму некого русского, шпиона московского короля Петра. Этот шпион негласно пробрался во Францию, сегодня он ведет активную подрывную работу по низвеличеванию французского государства и его монарха. С жандармским лейтенантом мы договорились о том, что такого человека среди королевских мушкетеров нет, и не может быть. В этой связи, лейтенант де Э'Спине считает, что он проверил нашу группу и русского шпиона в ней не обнаружил. Поэтому у него есть все основания для того, чтобы вернуться обратно в Руан.

Я поблагодарил лейтенанта де Сен-Мар за информацию, сказав, что ужин в Обержанвиле за мой счет. В этот момент полуэскадрон жандармов по команде лейтенанта де Э'Спине снова выстроился в колонну, которая развернулась и неторопливой рысью попылила обратно в Руан. Мне было трудно в такое поверить, но даже среди жандармов могут встречаются и честные люди, способные держать свое слово.