-- Псих...

  -- Точно, скаженный. Вот только, что он тут делал?

  -- Гм. Есть у меня пара соображений... Ты его машину видел?

  -- Вроде, гоночная какая-то.

  -- Угу. Судя по манере вот так выеживаться, на трассе он будет точно не подарок.

  -- Адам мне показалось, что он какого-то велосипедиста догонял. А сейчас никого не вижу!

  -- Сейчас я припаркуюсь, и вместе глянем. Хотя нет, ты лучше посиди в машине.

  -- Адам! Хватит уже самовольничать! Постоянно один во все дырки лезешь.

   'Таких уродов в зародыше убивать надо. Как только земля таких носит? Лично бы этому пи...ру черепушку отрихтовала и сказала, шо так и було...'.

  -- Вот гад! Ты успел разглядеть номер этой сволочи?!

  -- Брось Анджей, не до этого сейчас! Что с девушкой? Жива?!

  -- Велосипед точно всмятку, а она... вроде дышит. Готовь аптечку! Быстрее, Адам!

   Девушка лежала в метре от велосипеда. Видимо, уворачиваясь от машины, она успела скатиться в канаву. Терновский бережно поднял ее, и положил на откинутое сиденье машины. Ресницы пострадавшей дрогнули.

  -- Эй, мисс! Где у вас болит?

  -- Голова. И сбоку все онемело.

  -- Там у вас большой синяк, и кровь. Мы отвезем вас в клинику, только скажите нам, где тут ближайшая?

  -- Не надо в клинику. Я живу отсюда в полумиле. Вы кто?

  -- Я Адам Моровски, это мой друг Анджей Терновски. А вас как зовут?

  -- Я Джульетта Гроус. Мой отец владеет магазином. Здесь близко, я покажу вам дорогу.

  -- А марку сбившей вас машины, вы случайно не запомнили?

  -- Я знаю, чья это была машина.

  -- И чья же?

  -- Это был Алекс... Алекс Вандеккер.

   Девушка прижимала все сильнее пропитывающийся кровью носовой платок Анджея к своему разбитому носу. Глаза ее были пусты, но слез не было. Увидев, что спасителям ничего не говорит это имя, она устало объяснила...

   Он давно пристает ко мне. Раньше все предлагал прокатить меня на своем 'Деляж-8 Спорт'. Знаю я эти 'катания'... Лиз Кроули аборт из-за этого гада делала! А сегодня он решил отомстить мне за мой отказ. Знает, что его папаша окружной прокурор, прикроет сыночку зад, вот и выпендривается. А сам он продает машины в Чикаго, приезжая сюда отдохнуть на ранчо своего дяди...

  -- Мы заявим о нем в полицию!

  -- Не надо, мистер! Вас еще арестуют за, то, что это вы сами меня сбили, и наводите клевету на честных граждан. Они быстро найдут пару свидетелей. А мои показания вообще потеряют, или спишут все на травму головы, и былые счеты с Алексом... Или я не знаю, как они с его дядей обтяпывают свои грязные делишки.

  -- Анджей, она права. Это вопрос решается в другом месте.

  -- Адам! Какого черта. То ты, ни с того ни с сего, вступаешься за мальчишку. А то сидишь истуканом, когда человека чуть не убили!

  -- Сейчас для нас главное это здоровье мисс Гроус. А эмоции оставим на потом...

   Когда, через десяток минут, девушку сдали с рук на руки встревоженному пожилому владельцу сельского магазина, спортсмены продолжили свой путь. Павла нежно баюкала в ладонях баранку руля. Губы ее были плотно стиснуты, а во взгляд ее плескался жидкий азот. Терновский же, напротив, продолжал возмущаться вслух.

  -- Какой мерзавец! Сбить девушку. Это ж... Адам, ты почему сейчас такой спокойный?!

  -- А чего толку психовать? И еще потому, что с этим 'милягой' Алексом, мы с тобой почти наверняка очень скоро встретимся...

  -- Вот, только не нужно тут устраивать 'вендетту'! Не забывай о нашем задании.

  -- Мстить не придется, а вот воплощать в жизнь третий закон Ньютона... Я своей печёнкой чую - это один из главных наших конкурентов на гонке. Так что, дорогой пан, готовься, эти заезды не будут легкими.

  -- А ты, что еще собрался по-настоящему биться за призы?!

  -- А как же? Иначе, чем тебе кроме знатности предков в Варшаве хвастаться. Надо нам же хоть как-то поддержать твою шляхетскую репутацию...

  -- Адам, ты здоров? Устал я тебе постоянно что-то доказывать. Прямо как в стенку горохом... Но какой все-таки гад этот Вандеккер!

  -- Не 'в стенку', а 'об стенку'. Впрочем, русский говор нам с тобой сейчас совсем не нужно оттачивать...

  -- Иногда мне начинает казаться, что ты болен. Причем на всю голову...

   Павла скептически хмыкнула на последнее замечание излишне эмоционального товарища, и вырулила обратно на шоссе. Справа мелькнул указатель 'Чикаго 41'. Поскольку из-за получения летного диплома в Милуоки был потерян целый день, она, не задумываясь, проложила курс к будущему месту гонок. Ожиданиям 'Чикагского отца' суждено было продлиться до вечера...

   ***

   На военной полосе аэродрома 'Лэнсинг-Филд' бодро приземлилась одномоторная 'Дельта Нортроп' с белыми звездами авиакорпуса армии США. На скошенный газон летного поля из открытого люка легко соскочил высокий подтянутый офицер с дорожной сумкой в руке. Несмотря на прибытие раньше запланированного часа, его тут уже ждали. У здания диспетчерской замер серый 'форд' с военными номерами, от которого к офицеру быстро подошел один из встречающих...

  -- Майор Риджуэй, сэр?

  -- Да, лейтенант. Вас прислали за мной?

  -- Именно так. Лейтенант Коул, сэр. Полковник Мартин прислал меня, чтобы довезти вас до штаба. Как долетели?

  -- Нормально, лейтенант. Когда генерал сможет меня принять?

  -- Уверен, он найдет время для этой встречи, но это вам лучше уточнить в штабе. Я слышал, сэр, что вчера генерал интересовался датой вашего прилета. Вы удачно успели к нашим учениям.

  -- Это хорошо. Значит, в Чикаго меня еще не забыли. Хотя четыре года довольно долгий срок. А у вас, как я погляжу, сегодня праздник боевой учебы...

  -- Групповые тренировки каждые третьи выходные, сэр. А завтра здесь целых полдня будет автошоу. Но я слышал, что скоро гражданских совсем уберут отсюда, и расширят авиабазу. Желаете посмотреть выступление парашютной группы?

  -- Этого добра я насмотрелся еще в Панаме. Как правило, там ничего особо впечатляющего...

   Риджуэй, прищурив глаза, со скукой огляделся. Вот его глаза коснулись пары спускающихся парашютистов, и брови майора удивленно поползли вверх. Зрелище смотрелось довольно неожиданно. Парашютисты сначала опасно сближались и расходились. Затем они стали не слишком красиво выполнять зеркально закрученную к своему напарнику спираль. Под ногами 'шелковых ангелов' не слишком эстетично болтались матерчатые баннеры 'Duesenberg' и 'Maserati'. Снабженные длинными вертикальными щелями парашюты, не были похожи на военные 'Ирвины'. Снизу, размахивая руками, за нежданным представлением наблюдала стихийно собравшаяся толпа армейцев. Вот один из парашютистов развернул парашют, и под возмущенные крики аэродромной обслуги приземлился прямо в кузов припаркованного у края поля старого 'студебеккера'.

  -- Эй, Коул! А кто это у вас вон там с краю 'валяет дурака'?! Лейтенант, я хочу немедленно знать имя и звание этого хулигана. А еще лучше приведите его сюда ко мне.

  -- Но вас ждут в штабе сэр...

  -- Штаб от меня никуда не убежит. Вам ясен приказ?

  -- Да, сэр!

   Номер, на который возлагались надежды, снова откровенно не удался. Вылезая из кузова под звуки забористой шоферской брани Павла, была мрачнее тучи. В сотне метров от нее, нервно собиравший бесконечной петлей стропы Анджей вполголоса поминал площадную профессию матери этого парашюта, и родословную псовых родственников автора этой затеи. В этот момент какой-то военный вежливо, но настойчиво увел Адама в сторону самолетной стоянки. Анджеем овладела тревога.