-- То есть, вы считаете, что непольский выговор не должен вызвать подозрений?

   -- Если у 'внедренца', как следует из задания, имеются хотя бы базовые знания, то дело еще поправимо. Но вот длительный цикл внедрения может привести к провалу.

   -- А почему Адам Пешке не остался жить с отцом в Штатах?

   -- Дело в том, что приехав к нему после смерти матери, сын узнал неприятную новость. Оказалось, что отец задолго до того как стал вдовцом, женился вторично на бельгийской эмигрантке Эжени Майерс. Простить такого предательства Адам ему не смог. В 36-м он закончил немецкую школу, и даже собирался поступать в немецкий университет. Но в Аргентине начались спровоцированные нацистами беспорядки, и Адам сбежал с несколькими авантюристами в Канаду. Там он нанимался на случайные заработки, работал шофером. Увлекся автогонками и альпинизмом, стал прыгать с парашютом. Вот только научиться управлять самолетом он так и не успел...

   -- Вы уверены, что школьные товарищи его не раскроют?

   -- Вряд ли. Он не дружил ни с кем, жил в чужом для него городе замкнуто, и одно время даже всерьез собирался стать художником. С местными общался Адам в основном на английском, пользуясь минимальным запасом испанских слов. А его немецкие знакомые, опрошенные нами год назад об Адаме говорили примерно одно и то же - 'чванливая польская свинья'.

   -- Похоже, этот кандидат нам подойдёт. Ну, а в самой Польше у Адама остались родственники, способные его узнать?

   -- Дядя пани Софии Вацлав Залесский выслужился в офицеры, и достиг капитанского чина в начале правления Пилсудского. В основном по интендантской части, но в 20-м успел и повоевать. Сейчас он в отставке, живет со своей семьей в Сандомире. Помнит он Адама пятилетним мальчиком. Из Вроцлавской родни тоже никто не видел его с двухлетнего возраста. Кроме Йоганна отца Адама, последним известным нам человеком теоретически способным определить подмену была та самая суфражистка Анна Клем, но она погибла в 36-м году от рук бандитов.

   -- Случайность?

   -- И очень удачная для нас.

   -- Ну, что ж. Вы отлично потрудились Павел Анатольевич. Завтра с утра в тренировочный лагерь доставят нашего будущего 'внедренца'. Насколько я вас понял, учить его нужно в первую очередь собственно легенде, и еще навыкам автогонщика и альпиниста. Об этом проинструктируйте тренеров. Ну, всё, идите, готовьтесь.

   -- Есть, готовиться.

   Судоплатов вышел из кабинета наркома в глубокой задумчивости. Что на этот раз затевало начальство, понять было несложно. Тот 'внедренец' должен был стать какой-то странной фигурой имеющей явное отношение к авиации. Очень хитрой 'проходной пешкой', работающей на стыке сразу нескольких разведок. Но вот эффективность такого 'дебюта' вызывала у капитана безопасности большие сомнения.

   ***

   Тусклый свет светильников почти не освещал лиц посетителей. Соседний стул жалобно заскрипел, и пожилой мужчина, услышав негромкую фразу, оторвал свои губы от кружки.

   -- Ну, что Йоганн, ты точно готов оплатить доставку 'груза'?

   -- Когда мне ждать мальчишку?

   -- А ты все также отвечаешь вопросом на вопрос, хоть и не принадлежишь к богоизбранному народу. Прости-прости! Я знаю, ты их не любишь. А парень приедет уже совсем скоро. И, пожалуйста, не обижай его, он ведь тебе никакого вреда не сделал.

   -- Говори точнее. Когда твой мальчишка приедет?

   -- Он не мой, а 'твой' парень. Не забывай. А приедет он примерно через неделю. Мы знаем, что ласковым отцом ты ему не будешь, но ты все равно не слишком зверствуй.

   -- Он что - сирота, обиженный богом и государством?

   -- Отца у него нет, а вот страна о нем заботилась. Да и в остальном он талант, каких мало. Кстати, он почти такой же дурной как твой Адам по части риска. Авантюрист еще тот, да и легенды о его мужской мощи в свое время слагались. Правда сейчас он вроде бы взялся за ум, и за юбками уже не бегает. А еще он готов ко всему... Так что, я тебя очень прошу, не подведи нас.

   -- Сколько мне придется ждать после этого?

   -- Постарайся следующие полгода прожить тихо, потом мы тебя вывезем, как и обещали.

   -- Полгода, долгий срок...

   -- Ты ждал дольше. Если все сделаешь, как договаривались, то тебя ждет еще один приятный сюрприз. Согласись из тех, кто с тобой убегал в 21-м, никому так не повезло как тебе.

   -- Да уж 'повезло'! Может, вы сами и прибрали Адама, чтобы потом вертеть мной как флюгером?

   -- Во-первых, говори потише. Во-вторых, ты сам разрушил свою семью. А, в-третьих, не ищи бельевых блох там, где прошли окопные вши. Ты прекрасно знаешь, что из Лондона мальчишку отправляли в 34-м после смерти его матери и твоей жены. Исчез парень в конце 37-го. А на связь с нашими ты вышел добровольно только в начале 38-го. А Адам... Он не простил тебе ухода от его матери, поэтому и не захотел жить с тобой. И его опасные увлечения и ходьба по бабам это лишь продолжение того протеста. Все имеет свою цену. Тогда ты хотел покоя и семейного счастья, но забыл о ребенке и потерял его. Теперь, когда нет ни Эжени, ни Адама, ты захотел вернуться в город на Неве, туда, где ты родился. Для этого ты обратился к нам, и ты туда вернешься. Мы умеем быть благодарными даже к врагам.

   -- Я слышал о вашей 'благодарности' к Кутепову и другим.

   -- Не путай одно с другим. Они на нас не работали, и им нечего было ждать при встрече с Родиной.

   -- А мне, стало быть, есть чего ждать, кроме могил моих предков, среди которых я надеюсь когда-нибудь упокоиться.

   -- На тебя у нас есть виды. И еще... За то, что я сейчас сделаю, меня не погладят по головке, если ты меня сдашь после возвращения. Но вот тебе доказательство нашей честности. Узнаешь?

   В горле мужчины сжался шершавый ком, мешающий дышать, ресницы блеснули влагой.

   -- Ханна, сестричка...

   -- Да это она. Снимок был сделан полгода назад, в тот раз твоя помощь нам не понадобилась. В этот раз ты нам нужен... Йоган, возьми себя в руки, и не привлекай к нам внимание.

   -- Я в порядке. Как она там?

   -- Не бойся, она на свободе. Работает в библиотеке. Ну, ты же ее знаешь, книги ей всю жизнь заменяли друзей. Все, Йоган, хватит. Верни мне фото. И сегодня от тебя нужно письмо твоему троюрному племяннику в Висконсин. Тому, с которым ты переписывался по просьбе 'Имперских немцев'. Сделаешь?

   -- Хорошо, я напишу. Приходи вечером.

   -- Вот тебе письмо от Адама. Сегодня ты дашь его почитать соседям и знакомым вместе с вот этой газетной статьей. Похвастаешься приятелям. Мол, и из 'этого оболтуса' все-таки вышел толк. Тут написано, что он завоевал второе место в автогонках в Ванкувере. Закажешь всем выпивку, вот тебе деньги на это. А когда он через неделю приедет, примешь его строго, но по-отцовски. Проведешь его по всем соседям. Вроде того ты решил его принять обратно, и возможно не прочь бы женить его на чьей-нибудь дочке. Парень будет злиться, но терпеть. Иногда будете с ним цапаться по разным мелочам. Так чтобы было заметно. Через три дня изображаешь с ним очередную непримиримую ссору. Вроде того, он потребовал от отца денег, чтобы вернуть свои многочисленные долги, а ты ему их не дал. А 'молодой мерзавец' за это жестоко оскорбил отца. После этого в баре продемонстрируешь свои синяки и во всеуслышание отречешься от сына.

   -- И зачем столько шума?

   -- А затем, что кто бы тебя потом не спрашивал о сыне, все должны получать от тебя одинаковый ответ - 'У меня нет сына! Запомните все, нет у меня сына! Он умер! Я знать не желаю этого мерзавца, который называет себя моим сыном!'.

   -- Хорошо. Тут и играть ничего не придется.

   -- Ну, вот и отлично.

   Не подавая соседу по столику руки, один из посетителей покинул мрачный зал заведения. Его недавний собеседник проводил тяжелым взглядом мелькнувшую за окном спину, и больными трясущимися руками потянулся за сигаретой. Если ему не соврали, то уже через полгода он встретится с Ханной... Ради такого можно многое вынести. Даже причинение вреда Германии и немцам. Даже забвение памяти Адама...