— Алексей Петрович, а это что такое, и откуда оно тут?

— Нравится? Да, примерно с час назад пограничным Р-10 из Забайкальского округа эта красавица прилетела.

— Гм. А этот гра… кра… Эгхм!

«Хрясь себя по губе раскатанной! Тебе, голубушка, кто вообще разрешил без включения мозгов языком-то махать?! Гранатомет ей, понимаешь, привиделся. Угу. Станковый, блин, а заодно реактивный и автоматический. Три раза "ха". Это же, наверняка, какая-то пушка Курчевского. А, судя по калибру, та самая АПК-37 и есть, она же АПК-11. Жаль я про нее только читала, а фотографий не видела, и сравнить сейчас этот ужасный облик мне просто не с чем. М-дя-я. В жизни не встречала вот такого «воинствующего уродства»».

— А он… в смысле она. что все еще на вооружении стоит?

— Да нет, их все уже несколько лет как сняли. Ну а эта, видимо, вместе со своей сестрой в Забайкалье испытания проходила. Почему ее оттуда обратно на Родину не выслали, непонятно. Может, просто случайно на пограничном авиационном складе забыли. Правда, нам она всего в одном экземпляре досталась. А вторая, как мне сказали, в момент выстрела разорвалась. Зато снарядов к этой последней аж полсотни штук. Как раз на пару зарядок.

«Нормально так. Первая разорвалась, а эта типа сильно понадежнее будет. Гм. Нет, это все здорово, конечно. Я ведь тут уже неделю ждать посылку приготовилась. И все бы было ничего, вот только ни разу не отлаженная эта помпово-ракетная авиахреновина. Как еще она себя в воздухе поведет? Помню читала, что ежели с ней круто пикировать, то у нее снаряды вперед просто выпадают. М-дя-я. Эх жаль, что проверять все это уже прямо этой ночью в бою придется. И что характерно… Гм… Кроме меня ведь никому эти эпохальные опыты и доверить-то нельзя. Да-а. Вот тебе, бабушка, и пироги. Значит придется мне ночной порой из этой 37-миллиметровой зазнобы, задевая пузом самурайское белье на веревках, бракованными снарядами по японцам пулять».

— Алексей Петрович, нам бы из этих полста штук снарядов десяток без взрывателей стрельнуть для проверки. Мы ж японцам несколько таких болванок подарить собираемся.

— Да, это-то как раз легко. Сейчас мы ее и пристреляем. А вот куда нам устанавливать эту дуру? Вам же ведь к японцам лететь с ней придется. А крылья И-14 для таких опытов разоружать и новыми креплениями дырявить крайне нежелательно. Потом это может в бою очень неприятно аукнуться. Хотя, как я слышал, эта пушка как раз под прототипы наших истребителей и разрабатывалась. А тому же Р-10 под брюхом, она фанеру фюзеляжной обшивки запросто зажечь или поломать может. Под крылом вместо блока эрэсов, наверное, можно бы ее подвесить, вот только времени на доработку подвески совсем у нас маловато. Да и как потом стрелять с такой весовой асимметрией? А там ведь еще и проводку к спуску городить…

«Хм. Прав начтех, на все сто прав. У И-14 в крыльях вся оставшаяся оснастка, что касалась ДРП еще на заводе снята была. А посадочные места там сейчас только для восьмилинейной «Березы» доработаны. Под крылом эту хрень повесить, конечно же можно, тильки дюже долго прилаживать придется, а нам сегодня лететь. И хрен его знает, как там оперение на выстрелы реагировать будет… Да и стрелять одним перетяжеленным крылом не шибко будет приятно. И что? Гм… И то, что судя по выбору остатних конструкций из нашего «летного цирка», единственный «зверь», с которого такую стрельбу в принципе можно вести, это наш горячо любимый царапанный-перецарапанный дробью «Кирасир». На нем и проводка к местам крепления пушек вроде осталась, да и конструкция у него на такие выстрелы с запасом рассчитана. М-дя. В бой на учебном гробе? Да-а, вот это по-нашему будет. В 41-м ведь, когда почти всю авиацию выбило, вроде на всяком разном старье наши немцев бомбили. Чего там только не летало, от ночных У-2 и Р-5, до совсем уж экзотики типа И-5 в варианте штурмовика. И чем я вас спрашиваю, ИП-1 хуже какого-то И-5? А? Вот то-то… "

— Алексей Петрович, есть у меня одна идея…

— Говоря по-авиационному «разбор полетов» проходил в молодой столице советской Украины, в прошлом матери русских городов городе Киеве. Недавно разжалованный из звания столиц советских республик, но зато показавший действиями своего воинства на учениях несколько лучшие показатели, чем у его условных противников, город Харьков был здесь представлен внушительной делегацией. В состав которой, кроме десантных и летных представителей, входило и руководство НКВД. В актовом зале управления КОВО, собрались гости из обоих военных округов, а также представители командования ВВС, ВДВ и представители Генштаба из самой Москвы. Настроение участников собрания было далеким от благодушия. Выполняющий работу докладчика представитель генштаба РККА, откашлявшись и, хлебнув из граненого стакана воды, выразил свое полное понимание только что услышанному замечанию от блистающего гладко выбритым черепом авиационного командующего.

— Так точно! Этот момент в докладе учтен. Разрешите продолжить, товарищ командарм 2-го ранга?

— Продолжайте.

— Итак, товарищи, завершим подведение итогов только что проведенных совместных учений.

Оглядев своим без меры строгим и деловитым взглядом слегка кисловатые лица собравшихся, оратор своим сильным и тренированным голосом стал перечислять.

— В Харьковском военном округе непосредственно поиском и поимкой условных диверсантов были заняты двадцать моторизованных групп ротного состава. В каждую входили взвод внутренних войск НКВД, два взвода из частей РККА округа, представители особого отдела УНКВД, и проводники с собаками из других подразделений НКВД и погранвойск. Подвижность каждой группе обеспечивал сводный автомотовзвод в составе автомашин ГАЗ-АА, ГАЗ-М1 и мотоциклов дозорных групп. Имелись также семь отдельных кавалерийских взводов. Кроме мобильных сил, в округе была развернута цепь усиленных патрулей, поддержанных тревожными группами. Местные партийные органы организовали группы дружинников в помощь патрулям.

Присутствовавший в зале майор Гаврилов переглянулся с со стоящим рядом с ним командиром 204-й воздушно-десантной бригады полковником Глазуновым и незаметно усмехнулся.

— Несмотря на предпринятые меры диверсионно-разведывательным группам десантников Киевского особого военного округа удалось условно уничтожить ряд объектов на территории Харьковского округа. Такими действиями были условно уничтожены водокачки, линии телеграфа. Десантниками были условно взорваны базы снабжения ГСМ и склады вооружения. Даже несколько участков железной дороги были перекрыты баррикадами, имитирующими взрыв железнодорожных путей. Благодаря предпринятым десантниками мерам предосторожности и сигнализации для мирного населения об условно уничтоженных объектах, пострадавших в этих эпизодах не было. В этом деле большую помощь оказали также и сотрудники территориальной милиции. За время учений был выявлен ряд недопустимых фактов шаблонного поведения личного состава, участвующего в противодействии диверсантам. Отмечены случаи проникновения диверсантов на охраняемые объекты под видом сотрудников НКВД, причем пропустившие их порой не смели даже проверять у них документы. Это вопиющий факт, товарищи! Ведь это означает, что врагам достаточно переодеться в форму сотрудников НКВД, и мало-мальски подделать документы, и после этого они спокойно смогут выполнять свои задания. А если же уровень подделки документов окажется высоким, то трудно даже представить, какой вред может быть нанесен нашей стране.

В этот момент вперед подался начальник Харьковского управления НКВД и попросил слова. Генштабист покладисто разрешил ему высказаться. Голос капитана госбезопасности Кувшинова был уверенно спокоен.

— Товарищи! Предыдущее замечание представителя Генштаба довольно серьезно, и при этом вполне соответствует действительности. Такие случаи были. Но вот поведение ряда должностных лиц, которые на своих местах не проверяли документы у мнимых сотрудников НКВД, говорит в первую очередь о том, что личный состав плохо знает уставы и слабо дисциплинирован. Кто-нибудь может сказать, что в Уставе РККА или в Уставе внутренней службы есть требование не проверять документы у сотрудников управления госбезопасности или других управлений НКВД? Уверен, самая тщательная проверка текстов этих и других документов таких слов не обнаружит. А что это означает? Это означает, что мы имеем дело с халатностью на местах. Со стороны Харьковского управления НКВД, я могу предложить ввести в каждом военном округе действующие в течение ограниченного времени вкладыши в удостоверение личности, как для командиров РККА, так и для сотрудников НКВД. Это, конечно, может вызвать временные проблемы, связанные с налаживанием порядка выдачи таких вкладышей, с разработкой мер, предотвращающих их подделку, а также с налаживанием контроля таких вкладышей. Но зато описанные здесь случаи в будущем удастся успешно предотвращать.