— Ну, если что совершенно точно можно сказать, так именно это.

— Вот! А девушки там не простые — они и танцуют великолепно и воины из них отличные, половина кинжальщицы, половина — мечницы.

— А, видал я такое у людей — не помню, как называлось, там тоже эльфийки были в труппе. И выступали в таких нарядах, что… Ну, в общем у них были сапожки и украшения.

— И все? — восторженно удивился гном.

— Нет. Еще такие бронелифчики и бронетрусики. Очень аппетитно выглядели.

— Тогда представление есть, как выступают в оркской столице. Только вот там танцуют в полном доспехе.

— Орки есть орки. С ними иначе нельзя. Всегда ухо востро — понимающе кивнул головой гном, усмехнулся, с намеком глянув на дернувшееся острое ухо эльфа. Потянулся с хрустом и пошел на улицу, откуда вскоре донесся его злой рев и ругань.

— Видно носильщики насобирали не совсем то. Или совсем не то — хохотнул трактирщик.

— Ты я смотрю, не так прост, как стараешься казаться — хмыкнул эльф.

— Найдите простого трактирщика, да на спорных территориях, я с удовольствием гляну — не стал спорить толстяк.

— А как довелось танцовщиц посмотреть?

— Я же не всегда был толстым трактирщиком. Много разного приключалось, пока фигура стройнее и возраст моложе.

— Да, я заметил. Доводилось караванщиком ходить?

— И это тоже. Стоит ли ворошить старое — начал, было, шутливым голосом толстяк и вдруг побледнел. Эльф тоже вздрогнул, увидев рядом с собой стоящего лича. Совершенно бесшумно подошел, а уж в скрытности эльф многим бы дал сто очков вперед.

Выбиравшийся из комнаты дружинник как раз шумел даже больше чем обычно. Видок у этого ходячего трупа был страшненький, в отличие от иссушенного еще при жизни лича, мордатый воин за ночь сильно изменился и теперь его лицо словно стекало с костей черепа, вися жутковатыми складками.

— Что‑то мне не очень хочется завтракать прямо сейчас — проворчал эльф.

— У тебя в заведении есть прочный железный ящик? — не здороваясь, спросил лич у толстяка.

— Разумеется, как положено, постояльцы же у меня были, заведение приличное… — очень почтительно и, пожалуй, что и испуганно, затараторил хозяин.

— Помести туда мешок с моим добром — сухим голосом велел мертвый маг.

— Да, разумеется, разумеется — засуетился толстяк, поспешно вскакивая.

Вила'Рай подумал, что нагнал морозу некромант на тертого караванщика. Боится лича трактирщик, словно и впрямь сама смерть рядом ходит.

— Илитиири, твоя служба может быть на некоторое время отложена. Сходи к своей супруге, я вижу, ты давно этого хочешь — все тем же тоном обратился некромант к эльфу.

Дроу очень не понравился приказной тон, но спорить он не стал, а поднялся и молча пошел к выходу. Следом размеренно затопотал по крутой лестнице дружинник.

— Конвоировать что ли меня начал? — удивился Вила'Рай. Такой топот с шарканьем он расслышал бы и за пару ландов. Он раздраженно повернулся к следовавшему за ним мертвяку, но тот смотрел мимо него и обошел стоящего командира, словно столб или придорожный камень.

Теперь уже эльф шел за дружинником. Тот так же тупо и целеустремленно вышел на улицу, где ругавшийся в голос гном рылся в куче собранных за ночь его помощниками обломков и вещей.

— Идиотыр! Даже куски от чугуниевой оградыр собрали! — сказал он, увидев эльфа. На дружинника гном старался не смотреть, отводил глаза.

Вила'Рай сочувственно улыбнулся, хотя и увидел немаленькую кучку осколков и кусков металла пришлых, где был мифрил, да и другие металлы неизвестных сплавов тоже денег стоили немалых. Впрочем, куча из черных узорчатых обломков от садовых оград была куда больше.

— Автомат и рожки — где? — монотонным глухим голосом спросил гнома мертвяк.

Гном рот открыл от изумления.

— Мой автомат и рожки. Три рожка с патронами к автомату — опять тем же тоном сказал дружинник.

— Какой автомат? — с трудом добившись хотя бы немного обычного тона, спросил гном.

— Оружие пришлого 'слуги'. Мой трофей. Ты взял — уточнил, словно живой человек дружинник.

Безбородый взялся было спорить, хотя видно было, что ему трудно спорить с покойником, но эльф не стал затягивать сцену, тем более, что к честной компании присоединился и лич.

— Это его оружие. Его трофей — лучше верни — посоветовал дроу.

— По правилам войны изложенным в Парсуниальском трактате — начал было гном, но опять неслышно подошедший лич оборвал его юридически грамотную речь простым упоминанием, что товарищ гнома боеспособен и может держать оружие, потому рекомое событие подходит под 23 пункт раздела 8 именно этого трактата и безусловно получается ни чем иным, как кражей на поле боя. Поступком гнусным, позорящим репутацию любого воина, а уж тем более — авторитет Мастера Мифрильной кузни.

— Хочешь стать шелудивой крысой? — спросил мертвяк — дружинник.

— Так ведь бой закончился! И война закончилась! Пункт 38 раздела 15 — возопил гном.

— Война никогда не кончается — сказал давнюю мудрость мертвяк.

— И официального окончания войны не объявлено. Пункт 2 раздела 57 — отрезал лич.

Гном в предельном замешательстве и раздражении привычным жестом хотел было взяться за свою бороду, но так как вся растительность на его лице сгорела, то рука промахнулась, хапнув в широком замахе пустой воздух у подбородка.

— Ладно, пошли — буркнул гном и, сгорбившись, пошагал в трактир.

Лич и эльф двинулись к залу с ранеными и хотя подвижный Вила'Рай спешил изо всех сил, некромант не отстал.

— Поспеши побыть со своей любимой — прошелестел вдруг голос некроманта.

Эльф опешил.

— Я и так спешу — отозвался он, пытаясь не грубить.

— У вас, живых, осталось совсем немного времени — огорошил его маг.

— Конечно, по сравнению с твоей вечностью…

— Нет. Не месяцы и годы. Даже не дни. Часы.

— Как?!

— Вы скоро увидите — спокойно ответил маг и Вила'Рай понял, что губы у лича не шевелятся. И почему‑то поверил в то, что сказанное магом — правда.

— Мы можем спастись? Убежать?

— Нет. Сожалею, если тебя это утешит.

— Так ты хочешь всех убить? Для своей армии? — догадался эльф.

— Опять нет. Ты сделал неверный вывод. Я держу слово — молвил лич и более ни на один вопрос, которыми осыпал его эльф, не ответил.

Совершенно растерявшийся Вила'Рай почти вбежал в зал, где лежали раненые.

На секунду остановился, пораженный зрелищем — его супруга грациозно танцевала посреди зала в честь своей богини Эйлистири ритуальный завораживающе–величавый кайтерн. Раненые и впрямь выглядели куда бодрее, чем вчера и даже хлопали в ритм ладошами. Лич только заглянул, словно пересчитав находившихся в зале и тут же исчез. Эльф, изрядно озадаченный услышанным по дороге, встал у стенки, любуясь своей супругой. Прерывать этот танец было святотатством, надо было подождать. Если бы не черное пророчество, любоваться чудесными движениями своей гибкой и изящной жены, дроу мог целую вечность. Он очень любил ее, и она — что достаточно редко у темных эльфов — так же любила его. Вообще‑то мужчины в матриархальном племени были самую малость лучше собак, а уважения имели меньше, чем домашние пауки. Любая жрица богини Ллосс могла по своей минутной прихоти, повелеть принести в жертву любого мужчину и ее приказ выполнялся, невзирая на то, что приговоренный мог быть известным героем–воином или знатным магом. Любить своих мужчин для эльфиек темного племени было странно, только те из них, кто поклонялись не смертоносной Ллосс, богине пауков и смерти, а веселой богине танца и везенья Эйлистири относились к мужчинам немного получше. А вот жена Вила'Рая — действительно любила его, словно была не высокого рода дроу, а обычной человеческой самкой. И это очень льстило самолюбию супруга, и он был готов на все, только бы не нарушить это сладкое чувство.

Увидел движение в углу — чуть не рассмеялся, лопоухая Экка старательно подражала хозяйке, но где косолапой гоблинше сравниться с эльфийкой! Получалось очень смешно, особенно из‑за напыщенного и серьезного выражения на зеленой мордахе.