В один из таких приездов она была приглашена в кабинет отца, где ее встретил хозяин дома с супругой. Родителям Ардо на первый взгляд можно было дать не больше шестидесяти, да и то с натяжкой. Выглядели они бодро и свежо, несмотря на скорбный вид. Мать сидела в кресле, облаченная в длинное черное платье; на ногах – туфли из змеиной кожи неопределенного цвета на высоком каблуке, в худой руке – мундштук с папиросой. Она курила. Из глубины ее скорби веяло холодом и тяжелой, пока еще не вышедшей на поверхность и незаметной окружающим болезнью. Незаметной всем, кроме Киры. Рядом с тяжелым, угрожающе огромным дубовым столом стоял одетый в черное отец и как будто не решался сесть в агрессивно настроенное, внушительных размеров кресло. Казалось, оно раскрыло пасть из красного бархата обивки и ждет свою очередную жертву, чтобы поглотить ее мякоть и кости в своем мощном дубовом желудке. Черный человек, однако, спокойно сел в кресло, которое не только не сожрало его в ту же минуту, но даже как-то виновато скрипнуло и сжалось под тяжестью своего хозяина. Черные глаза сверлили Кирину неосведомленность, черные мысли повисли в воздухе тяжелой паутиной. Когда тишина готова было взорваться, человек жестом пригласил Киру сесть в соседнее, изящное, приветливое кресло, видимо, с большой неохотой стоящее рядом с уже укрощенным столом. Кира, не раздумывая, села, стараясь выглядеть как можно непринужденнее.

Потом, после разговора, Кира долго убеждала себя, что это был сон. Родители Ардо в здравом уме и твердой памяти предложили подписать Кире составленный на трех языках и по всей форме брачный договор, по которому она становилась женой Данила со всеми вытекающими последствиями. А поскольку Данил оставался все еще без сознания, и не было причин считать, что это состояние в ближайшее время изменится, последствия были таковы: пока Данил не в состоянии исполнять супружеские и прочие обязанности, по известным и не подлежащим сомнению причинам, Давид в полной мере будет замещать брата.

– Насколько я понимаю, – сказал черный человек, не сводя с Киры своих черных глаз, – ваши нежные отношения позволяют все это устроить. Если я правильно информирован, вы все трое – более чем дружны.

– Были более чем дружны. А теперь мы просто дружны, – попыталась вставить Кира, но была проигнорирована.

– Ты ученая, – как будто не услышав Кириного замечания, продолжал черный человек, – шустрая и вполне воспитанная девушка, чтобы понять меня правильно, и пока Данил не с нами, можешь достойно заменить его по многим вопросам. Сейчас очень трудно найти надежного человека…

Он перевел взгляд на жену. Она одобрительно кивнула. Черный человек зашелестел бумагами и начал зачитывать Кире имеющие, по его мнению, первостепенное значение пункты договора. Кира пыталась не дать охватившей растерянности проступить пятнами на ее лице. Согласно договору, дети, рожденные от Давида, признаются Данилом своими собственными и обладают такими же наследственными правами, как и родные (если таковые, конечно, появятся). Кроме того, уже имеющийся сын Киры Апрель усыновляется и также имеет равные с другими права. На этом месте черный человек великодушно посмотрел на Киру. Далее подробнейшим образом описывалось Кирино наследство. Но она уже не слушала. Она думала о причинах, побудивших этих черных людей предлагать ей подобное, но ничего не придумала.

– Спасибо, конечно, – сказала она вежливо и сдержанно, когда вновь нависшая тишина прервала ее тяжелое раздумье – но замужество не входит в мои планы.

Черный человек чуть-чуть привстал, какая-то фраза, казалось, готова была слететь с его губ, но черная женщина, будто в невидимом искусном змеином прыжке, опередила его и спокойно произнесла.

– А вы все же подумайте. Мы подождем…

Для меня эта история началась 13 апреля 2004 года. Нет, началась она раньше, но то, каким образом она потом развивалась, связано у меня с этим днем. Война дала о себе знать именно 13 апреля. Хотя я этого еще не понимал. В тот день мне пришло письмо, которому я не придал особого значения.

Сообщение было от некой Tananos.

«Я тень. Сам понимаешь. Очень временная штука. И изменчивая. Но самое плохое, что «тень». Пообщаемся?»

Я, естественно, подумал, что какая-то девушка хочет со мной познакомиться, дело житейское. Почему бы мне, одинокому мужчине, не помочь красивой девушке? У девушки проблемы в жизни, пообщаться не с кем, не вопрос – можно и пообщаться. За пять минут я написал ответное письмо:

«Доброго вечера, тень.

Да, понимаю. Вокруг враги. Мы окружены, как говорил старик Хемингуэй. В тебя стреляли, попали, ты погибла. Теперь ты тень. Но бывает и наоборот, редко, но бывает, история знает такие случаи. Когда тень превращается в улыбающееся существо. Возможно, не все потеряно. Хотя нет, потеряно все и с самого начала. Мы обречены. Мы смертны и этому нет альтернативы. Можно спешить жить, можно лентяйничать – разницы нет. Можно любить безумно и быть любимым, можно прожить всю жизнь в поисках и не найти – суть одна. Поэтому выбор за нами, раз разницы не существует, быть счастливым или нет, радоваться разной чепухе или грустить по такой же чепухе. Я небольшой специалист в эпистолярном жанре. Мне проще разговаривать по телефону. Мой – 9597530. Будет желание, звони в любое время. Кирилл».

Девушка мне не ответила, и через несколько дней я забыл о письме.

Я много времени проводил в телефонных разговорах с Кирой. Вообще, у меня очень мало свободного времени. Я владелец маленькой компании, которая забирает меня всего, причиняет массу хлопот, принося при этом минимальный доход. Кроме того, у меня множество увлечений, съедающих время, которого и без того нет. Так что обычно мы болтали по телефону, когда я ехал с работы домой, или ночью. Мы познакомились с Кирой прошлой осенью в Интернете. Кира в то время лежала в больнице. Ей оперировали спину. Начали с переписки, позже перешли на телефонные звонки. Наши разговоры были то частыми и продолжительными, то затихали на несколько дней, а бывало, и недель. Болтали мы обо всем подряд. В основном ни о чем, о всяких пустяках, и это было приятно. Иногда Кира вдруг начинала обсуждать со мной разные философские штучки. С одной стороны – ненавязчиво, а с другой – как-то очень твердо, как будто пересказывала уроки математики отстающему ученику. К рассказам Киры я никак не относился, в том смысле, что не имея никаких собственных убеждений, я просто слушал, просто думал об услышанном, стоя в московских пробках по дороге из офиса. Без эмоциональной нагрузки. Так размышляют о головоломке, которую нашли в старой книге на чердаке.

Сейчас Кира осела где-то высоко в горах, а по причине непогоды, вероятно, или вследствие чего-то там еще звонила мне почти каждый день. К тому же у нее украли ноутбук, который, как я понимал, был ее любимым развлечением, она все время что-то писала – рассказы, заметки. Я не очень понимал, где она находится, но то, что украли ноутбук, мне сразу как-то не понравилось. Сидя в машине, я старался понять, кто это мог утащить ноутбук в затерянном высоко в горах отеле, где все друг друга знают, да еще и отрезанном от цивилизации непогодой. Я ничего не придумал, но эта незаконченная мысль, как незакрытая программа в компьютере, так и осталась у меня в голове.

Происходящие с Кирой события словно соревновались по своей абсурдности: один из ее друзей поехал за билетами на самолет для Киры и ее сына и упал на машине в пропасть; он не погиб, но лежал в коме в больнице. Его родители почему-то решили, что теперь Кира должна выйти за него замуж, а поскольку он в коме, то мужем ей пока будет его брат-близнец. Сидя утром в машине, я размышлял, что это: то ли Кира свихнулась там в своих горах от тоски и одиночества или, может, от недостатка кислорода, и поэтому несет полный бред, то ли вокруг творится что-то мне непонятное, а Кира почему-то находится в центре этих странных событий. Ник какому выводу я не пришел, ни один из вариантов меня не пугал. Просто было интересно.