— Я… почему я… — это мое свободное от работы время.

— Свободное время? — повторил Макс. Дженни видела, что он нахмурился. Сейчас при ярком солнечном свете она разглядела цвет его глаз. Они были определенно серого цвета — ясного серого цвета.

— А вы обычно бываете рассеянной в свободное от работы время?

— Это мое первое свободное время.

— Понимаю, — произнес Макс и, взяв ее за локоть, отвел в сторону, так как им навстречу шел слепой нищий, громко стуча палкой, чтобы известить о своем приближении. Его пустые глазницы были обращены к небу.

— О! — воскликнула Дженни с содроганием. Макс Дейнтри с загадочной улыбкой посмотрел на нее.

— Если вы останетесь здесь, вам придется столкнуться с приятными и неприятными сторонами жизни, — объяснил Макс и указал ей на гряду покрытых снегом Великих Атласских гор, необыкновенно прекрасных на фоне голубого неба и сверкающих под лучами яркого солнечного света. Стены, окружающие город, были красного или, скорее, кораллового цвета, а под ними росли высокие строгие пальмы, вершины которых, казалось, упирались прямо в небо. Дженни почувствовала, что отвращение ко всему окружающему ее и столь для нее непривычному исчезло, и она новыми глазами посмотрела вокруг себя.

Там и сям сидели на корточках люди в белых одеждах — одни окружали укротителей змей, другие — сказителей, музыкантов или актеров, разыгрывающих комические сценки. На улице было много «святых», невыносимо грязных, с дергающимися руками и ногами и неистово подпрыгивающих под звуки маленьких, продолговатой формы барабанов; были там и лекари — перед ними на земле лежали странные лекарства: кожа ящериц, когти леопардов, черепа лисиц и огромное количество маленьких бутылочек, наполненных ядовитого цвета жидкостью. И среди этой страшной разноцветной толпы находились и торговцы всякой всячиной — старой одеждой, водой, вызывающими тошноту сладостями.

Вокруг площади располагалось множество лавок, открытые витрины которых были забиты разными товарами, по виду напоминающими европейские: фальшивые драгоценности, дешевая парфюмерия, пластмассовые расчески, пояса и даже макинтоши. Под открытыми тентами стояли жаровни, на которых жарилась рыба; за раскладными столиками сидели люди и ели жареные каштаны и кукурузу. К запаху жареной еды примешивался тяжелый запах цветущего жасмина и белых лилий, которые в изобилии росли повсюду.

Дженни заворожено, широко открытыми от удивления глазами смотрела вокруг себя, но в это время Макс снова взял ее за руку и, не спрашивая ее согласия, повел к припаркованной недалеко от площади машине.

— Если вы хотите познакомиться с достопримечательностями, я с удовольствием покажу вам их. А сейчас давайте-ка выпьем где-нибудь по чашечке кофе.

— Кофе?

Дженни снова рассеянно посмотрела на него. Эта дикая какофония звуков, состоящая из хриплых голосов, перекрикивающих друг друга, и непрерывной дроби барабанов, оглушила Дженни.

— Да. И я хотел бы поговорить с вами, если вы не возражаете.

Дженни быстро взглянула на Макса. Он помог ей сесть в машину — роскошную и дорогую, как все машины, которые ей приходилось здесь видеть.

— Вы хотите поговорить со мной о чем-то конкретном? — спросила Дженни, не совсем уверенная в том, что ей хочется провести время в его компании.

— Да, об одной вещи, — ответил Макс, осторожно пробираясь через лабиринт узких улочек Старого города. Затем спросил небрежным тоном: — Как вам нравится здесь, в Марракеше?

— Прошло слишком мало времени, чтобы составить себе представление о нем, не правда ли? — ответила она вопросом на вопрос. Он посмотрел на Дженни с усмешкой, так хорошо уже ей знакомой.

— Это означает, что маленькая девочка из сельской общины еще не решила, правильно ли она поступила, приехав сюда, не так ли? Или, по всей вероятности, она немножко испугалась реальной жизни! Хотя жизнь в поместье Сант-Але должна быть достаточно комфортабельной.

— Да, это так, — ответила Дженни.

— Нам нужно как-нибудь взять вас в горы, — заметил Макс. — И тогда вы забудете о трущобах Марокко. Марракеш своего рода ворота в пустыню — не реальную пустыню, так как она расположена по ту сторону Атласских гор, но на этой стороне находится безжизненное, выжженное солнцем пространство, вид которого великолепен. Вам следует увидеть его. Конечно, если такое путешествие вас привлекает, — добавил Макс со своей обычной усмешкой.

Дженни чувствовала, что он обращается с ней, как с девочкой-подростком.

Она решила для себя, что в нем вообще нет ничего привлекательного, а скорее наоборот, только отталкивающее.

Они подъехали к очень большому отелю, расположенному посреди прекрасного сада, окруженного высокими стенами. Дженни не знала, что это был самый фешенебельный отель в Марракеше, «Мамония», название которого в переводе с арабского означало «Сад обезьян», и так как она ожидала, что они выпьют кофе в каком-нибудь маленьком кафе — возможно в кафе в мавританском стиле — Дженни была несколько удивлена.

Помогая Дженни выйти из машины, Дейнтри внимательно осмотрел ее. На Дженни было ярко-розовое платье, которое очень подходило к ее голубым глазам и подчеркивало безупречный цвет лица. Ее подбородок имел округлую форму, а яркие губы были похожи на цветок. Из-под полей шляпки выбивались отливающие золотом волосы.

— Я думаю, что нам будет удобнее здесь, чем в одном из маленьких кафе, — сказал Макс.

Дженни не ответила и последовала вслед за Максом в отель. В ее глазах вспыхнуло восхищение, когда она вошла в вестибюль, уставленный множеством удобных кресел, со множеством дверей, ведущих в общественные помещения. Все это напомнило ей Голливуд, который Дженни видела в кино, но в вестибюле было тихо и прохладно, в чем она так нуждалась после шума и жары на улицах города.

За кофе Дженни снова заметила, что Макс внимательно изучает ее. Он предложил ей сигарету, и она отказалась, но, заметив его ухмылку, передумала и поспешно взяла одну.

Дочь священника не привыкла курить, а это означает, что она все еще не самостоятельна, наверное думал Макс. Его губы раскрылись в широкой улыбке, обнажив ровные белые зубы. Он поднес огонь к кончику ее сигареты. Дженни была уверена, что он опять прочитал ее мысли и понял ее реакцию.

Это не тот человек, с которым бы ей хотелось проводить много времени в будущем! Фактически ей бы вообще не хотелось с ним встречаться.

Макс откинулся в кресле, и Дженни заметила, что его костюм, великолепно сшитый из тонкой белой материи, очень ему идет. На фоне белизны его костюма лицо Макса казалось почти бронзовым, а его волосы были цвета воронова крыла. Но его имя и эти не совсем английские серые глаза наводили на мысль, что он мог быть французом или даже итальянцем.

— Если я кое-что предложу вам, — произнес он внезапно, удивляя ее, — вы не очень на меня рассердитесь?

Она опустила глаза и затем, быстро взглянув на него, столкнулась с его холодным загадочным взглядом.

— Не могу сказать с уверенностью, — ответила Дженни неопределенно. — Все будет зависеть от того, что вы мне предложите.

— Ничего личного, — ответил он с холодной улыбкой. — Только то, что касается вашей собственной жизни, я бы сказал — будущей жизни.

— И что же? — спросила Дженни, внимательно глядя на Макса.

— И хотя я собираюсь дать вам один совет, вам вовсе не обязательно следовать ему.

— Вы привезли меня сюда за тем, чтобы дать совет? — с любопытством спросила Дженни, так как Макс не торопился выкладывать ей, что у него на уме.

— Отчасти. Вы ведь моя соотечественница, не так ли? — с усмешкой спросил Макс. — Девушек, подобных вам, вряд ли найдешь в этих местах, хотя в домах великих людей работает много девушек.

— Под великими людьми вы подразумеваете графа и графиню де Сайт-Але?

— Да, именно их я имею в виду. Мой вам совет или предложение заключается в том, что вам нужно избавиться от ваших работодателей и поскорее уехать в Англию! Как я понимаю, вы можете подать уведомление об увольнении в любое время? Вы еще не прослужили у них целый месяц. Как долго вы здесь находитесь? Неделю?